— Что ты сказал, Кент? — переспросил он.

— А? — не понял Кент.

Ральф поднялся, а Тюльпен, положив правую руку на колено Трамперу, наклонилась через него и нажала клавишу «ВОСПРОИЗВЕДЕНИЕ».

— Давай, Кент, — сказала она.

Фильм начинается с Трампера, заснятого средним планом в закусочной в Виллидже. Длинная стойка, за которой полно посетителей, с нее можно взять бутерброд, двигаясь вдоль стола, заканчивающегося тушей за кассой. Трампер продвигается медленно, внимательно изучая копченую говядину, маринованные огурчики и сдобренную специями ветчину, кивая (или встряхивая головой) людям, стоящим за стойкой. Синхронизация звука и изображения отсутствует.

Голос за кадром принадлежит Пакеру.

«Он теперь крайне осторожен, как ужаленный человек, который открывает для пчел только один глаз».

Трампер с подозрением смотрит на свой бутерброд.

«Полагаю, это вполне естественно, он просто не хочет оказаться во что-либо вовлеченным».

Голос Ральфа за кадром продолжает, потрескивая, вещать о нежелании Трампера оказаться во что-либо вовлеченным, пока не происходит смена ракурса: теперь Трампер стоит перед стойкой с приправами, накладывая горчицу и пряности. Хорошенькая девушка застенчиво смотрит в камеру, затем на Трампера, желая проверить, не знаменитость ли он. Она тоже хочет горчицы. Трампер плавно посылает ей горчицу по стойке, даже не взглянув на нее, затем выносит свой бутерброд из кадра. Девушка внимательно смотрит ему вслед, в то время как голос Тюльпен за кадром произносит: «Я думаю, он очень осторожен с женщинами. Это не так уж плохо, кстати…»

Быстрый переход к другому кадру: Трампер и Тюльпен входят в ее квартиру, оба нагружены бакалейными покупками. Синхронизация звука и изображения отсутствует. Голос Ральфа за кадром произносит: «Ну, естественно, ты так не думаешь. Ты с ним живешь».

Трампер и Тюльпен раскладывают покупки на кухне; она явно произносит самый обыденный монолог; он сердит, время от времени бросает раздраженный взгляд на нее, затем в камеру. «Я хочу сказать, что он просто очень мил со мной. — Голос Тюльпен за кадром. — Мне кажется, он просто осознает опасность, вот и все…»

Нацелившись прямо в объектив камеры, Трампер делает неприличный жест.

Быстрая смена кадра: немая сцена, семейные фотографии Трампера, Бигги и Кольма. Голос Ральфа за кадром: «Разумеется, ему следует осознавать опасность. Ведь он уже был до этого женат…»

Тюльпен: «Он скучает по ребенку».

Ральф: «И жене?»

Быстрая смена кадра: Богус в наушниках корпит над магнитофоном в студии Ральфа. Синхронизация звука и изображения отсутствует. Звуковой ряд монтируется из фрагментов, которые мы уже слышали: «Полагаю, это вполне естественно…», «Это не так уж плохо…», «Ты с ним живешь…», «И жене?».

Трампер бесцельно щелкает пальцами по магнитофонным клавишам. Затем в объективе появляется Тюльпен, что-то говорит и показывает на предмет за кадром.

Другой ракурс: все голоса сливаются в кашу, Трампер и Тюльпен уставились на запутавшуюся пленку, которая, намотавшись вокруг катушки, огромной червеобразной массой сползает на пол. Трампер что-то кричит — «кланк». При этом звуке кадр неподвижно замирает. Синхронизация звука и изображения по-прежнему отсутствует. Голос Ральфа за кадром: «Останови, прямо здесь! А теперь название — держи прямо…» Затем поверх застывшего изображения появляется название фильма. «Музыку», — требует голос Ральфа, и один за другим поверх всего этого появляются они: Богус Трампер сутулится, пытаясь размотать клубок спутанной пленки. Тюльпен наблюдает за ним.

Ему посчастливилось пристроиться попутчиком из Франкфурта до Штутгарта к торговцу компьютерами, гордившемуся «мерседесом» своей компании. Трампер не мог бы с уверенностью сказать: шум автострады или неуемная болтливость торговца усыпили его по дороге.

В Штутгарте он провел ночь в отеле «Фельц Зундер». Судя по ряду фотографий, висящих в холле отеля, Фельц Зундер был ныряльщиком немецкой олимпийской сборной 19.36 года; там имелось фото, запечатлевшее его в прыжке на играх в Берлине. На последнем снимке спортсмен стоял на палубе немецкой подводной лодки, облокотившись на поручни рядом с Fregattenkapitan[26]; надпись под ним гласила: «Фельц Зундер, человек-лягушка, пропал в море».

Там же висела странная фотография темного, пустого океана с береговой линией — Франция? Германия? — вдали. На вздыбленном гребне огромной волны был нарисован белый крест. Не без иронии надпись сообщала: «Его последний нырок».

Трампера интересовало, учился ли Фельц Зундер плавать и нырять в Штутгарте? У своего окна на пятом этаже Богус размышлял о двукратном победителе, способном вдохновить его нырнуть прямо в середину сверкающей лужи между трамвайными путями.

Самые длинные сны Богуса всегда посвящены героям. Именно поэтому ему снится Меррилл Овсртарф, стерилизующий шприц для подкожных инъекций в маленькой кастрюльке и кипятящий пробирку с раствором Бенедикта и мочой, чтобы определить содержание сахара в моче. Меррилл, едва ли не смакуя процесс, стоит в некой, невероятно большой, американской кухне; это кухня в Огромной Кабаньей Голове, в которой Богус никогда не видел Меррилла. Доктор Эдмунд Трампер читает газету, а мать Богуса занята приготовлением кофе, в то время как Меррилл выдавливает из пипетки в пробирку мочу, отмеривая точно восемь капель в раствор Бенедикта.

— Что на завтрак? — спрашивает отец.

Меррилл смотрит на таймер на плите. Когда маленький зуммер начинает звенеть, яйцо всмятку для доктора Эдмунда Трампера готово одновременно с мочой Меррилла.

Меррилл остужает мочу в миске, в то время как отец Трампера стучит пальцами по дымящейся яичной скорлупе. Меррилл встряхивает пробирку; доктор Эдмунд стучит по яйцу ножом для масла. Меррилл объявляет, что процент сахара в его крови довольно высок. «По крайней мере два процента, — говорит он, размахивая мутной, красноватой смесью. — Чисто-синий был бы отрицательным…»

Слышен какой-то шипящий звук, это огромный автобус фирмы «Мерседес» под окном Трампера в Штутгарте, но Богусу кажется, что это Меррилл заполняет свой шприц.

Затем все трое усаживаются вокруг кухонного стола. Когда мать Богуса разливает кофе, Меррилл задирает рубашку и щипком захватывает тощую складку на животе. Трампер чувствует запах спирта и кофе, в то время как Меррилл протирает тонкую жировую складку ватным тампоном, затем всаживает шприц, словно дротик, и осторожно давит на поршень.

Снова слышится шипение, еще громче, чем прежнее, и Богус, перевернувшись на другой бок, ударяется головой о стену отеля «Фельц Зундер». На мгновение кухня в Огромной Кабаньей Голове наклоняется и соскальзывает с кровати. Слышится звук падения и снова шипение, Трампер просыпается на полу с исчезающим видением Меррилла, который накачивает себя воздухом.

Теперь Меррилл парит почти под потолком номера Трампера в отеле «Фельц Зундер», а откуда-то снаружи, заглушаемые шипением и хлопаньем дверей автобуса, до Богуса доносятся слова отца: «Это весьма необычный симптом реакции на инсулин…»

— У меня в крови слишком много сахара, — пронзительно вскрикивает Меррилл, проплывая, словно наполненный гелием шар, под потолком к окошку над дверью, в котором Богус видит лицо совершенно незнакомой ему девушки, заглядывающей в комнату. Оказывается, стекло рассыпалось вдребезги по полу в комнате Трампера, и растерянная горничная со стремянки в коридоре извиняется за причиненное Трамперу беспокойство: она всего лишь мыла стекла, когда одно из них вывалилось из рамы и упало.

Богус улыбается; он не сразу схватывает немецкий, поэтому девушка пытается объяснить ему еще раз. «Стекло вывалилось прямо в тот момент, когда я протирала его», — объясняет она, затем добавляет, что сейчас вернется с метлой.

Трампер облачается в простыню; завернувшись в нее, он настороженно приближается к окну, пытаясь определить, откуда исходит назойливое шипение. Может, из-за того, что автобус «Мерседес» выглядит таким новеньким, таким сверкающим и манящим, а может, оттого, что у него полно денег, но он не желает экономить и отправляется автобусом до Мюнхена, — взгромоздившись на высокое сиденье для обзора достопримечательностей, он клюет носом по дороге через всю Баварию; во сне он видит что-то вроде ускоренного отчета о безалаберном лечении Мерриллом своего диабета. Меррилл, вкалывающий инсулин, наблюдающий за сахаром в моче; Меррилл, страдающий от реакции на инсулин в венском трамвае, бряцающий висящими на шее солдатскими жетонами, а рядом с ним кондуктор, едва не вышвырнувший шатающегося пьяницу из трамвая, читает двуязычное сообщение на жетонах: