Раздвинув стол, тетя Вера разложила на столе папку, внимательно изучая каждый лист.
— По старой дороге проедем, — фыркнула она спустя какое-то время. — Начнем отсюда. Как самая продвинутая в команде, отныне экспедицию возглавляю я!
— Верка, ты не заболела?! — возмутилась мать.
— Я? Нет, выздоравливаю, — решительно настроенная тетя Вера уже составляла список вещей, обгрызая конец ручки. — Мой Валерка на этом неплохие деньги зарабатывает. Правда, ребята собирают камни севернее… Но кто сказал, что здесь их нет?! Проверим! Если задержимся, прикроешь Мирославу.
— И не подумаю! — с вызовом бросила мать, собираясь уходить. — Я пытаюсь сына наставить на путь истинный, а ты что?!
— И я пытаюсь… — не отвлекаясь, ответила тетя Вера. — Анька, миллионы людей болеют каменной лихорадкой, а чем мы хуже? Это знаешь ли, на удачу, кому как повезет… Тот же аметист измеряется в граммах… А без меня они его найдут? — тетя Вера подняла загоревшие идеей глаза, посмеиваясь над матерью. — Анька, не принимай близко к сердцу, прогуляемся, поснимаем виды, обнародуем… Выпустим справочник, разошлем по турфирмам… Захаровские спонсоры за рекламу обеими руками ухватятся! Я на этом заработаю, а Кирилл поможет. Поможешь, Кир?!
— Тьфу! — в сердцах плюнула мать. — Верка, ты не повзрослеешь! Поклянись, что не полезете, куда не следует!
— Клянемся! — хором отрапортовали Кирилл и тетя Вера, переглянувшись.
На следующий день экспедицию пришлось отложить. И половину приготовить не успели. Лопаты, долото, соляная и серная кислота, фарфоровые ступки, стекло, мешочки для образцов, теплые одеяла, консервы… Мать принесла из больницы спирт и аптечку, которую приготовила сама. Снаряжение едва уместилось в багажнике теткиного вездеходного джипа. Пока она нетерпеливо перепроверяла снаряжение, Кирилл, не теряя времени, пролистал книгу, осваивая новый алфавит и стараясь запомнить зашифрованные послания. Символы он запомнил быстро. Алфавит и правила прочтения текста прилагались отдельно, на вложенных в середину книги листах.
Страха перед книгой он больше не испытывал, ровно как и тени не пугали. Страж сидел рядом, делая замечания и выводы, до которых Кирилл никогда бы не додумался. Кирилл еще раз убедился в необычных свойствах книги, обратив внимание, что порой один и тот же текст вдруг против правил начинал звучать по-новому, стоило закрыть книгу и открыть ее снова на той же странице. Нередко кот наслаждался беспомощностью своего ученика, когда вдруг из бессознательной памяти с демоном приходила боль.
— И это ты называешь «не обросли червями»? — возмущенно взмолился Кирилл на третий день, когда головная боль стала невыносимой.
— Совершенно верно, — промурлыкал кот. — Но даже так, это лишь вершина айсберга. А ты думал, достать небесное царство легко? Даже в сказках до него добирались разве что через царство змеево. Царство-то тридевятое, а государство тридесятое! Думаешь, отчего так?!
— Спроси что-нибудь полегче! — бросил Кирилл раздраженно, выпив таблетку спазмалгона, запив ее водой.
— На волхва учатся и десять, и двадцать, и сорок лет! В царстве — Царь, а в государстве… Гостя ударь! Чтобы царя достать, три раза по девять лет учатся, а чтобы самому царям стать, три раза по десять лет. А кто-то тридцать лет и три года на печи просиживал, чтобы с печи той встать!
— Фью-ю! — присвистнул Кирилл, округлив глаза. — А я столько проживу?!
— Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, — поучительно заметил кот. — Но с горбунком-то быстрее! — посочувствовал он, несомненно, имея в виду себя.
— И чему я научусь? — полюбопытствовал Кирилл, засмотревшись на текст через зеркало.
Надпись в зеркале гласила: «Горстка пепла мысли людей. Среди них есть только та, которая свободна. Нет в ней ни злобы, ни яда, ни боли. Свободная мысль не лижет, она как сам человек, раскрывается перед ним, как цветок лилии, доказательной базой или сомнениями».
Вторая надпись, та, что в книге, сообщала противоположное: «Мысли человека приходят и лижут его, открывая единственную дверь. Закрой мысль — и человек обретет покой. Вершина совершенства — поменять одну мысль на другую».
— Всему, что должен уметь Хранитель, — строго произнес кот. — Чем одна запись отличается от другой?
— Ну-у, — Кирилл какое-то время примерял на себя и ту, и другую запись. — Трудно сказать… В первом случае запись утверждает, что мысль свободна, во втором, противоположные выводы.
— А теперь попробуй наложить одну запись на другую, используя те знания, которые уже имеешь.
— И что? — рассмеялся Кирилл, прочитав обе записи. — Книга называется «Тьма», ключевое слово «свободная». Предположим, ты думал о сексе с Мирославой, чиста ли твоя мысль?
— Нет, наверное… Вожделение и все такое.
— Но разве мысль окружала тебя со всех сторон? Обратила в раба, который слепо следовал за нею? Ты смотрел на девушку, как на объект, достойный внимания, анализировал, сопоставлял факты, опыт, просчитывал варианты будущих событий. Сам по себе секс — неотъемлемая часть человеческой жизни, как сон, как прием пищи. Его отсутствие вызывает гормональный сбой и подавление тонуса. Ты просчитал все заранее, надеясь совместить полезное с приятным, и отказался, не проявляя настойчивости, когда понял, что девушка к сексу не расположена.
— Ну да, — согласился Кирилл.
— А теперь проанализируй, на первый взгляд, невинное пристрастие ко всему, что связано с кладоискательством, с землей, с археологией.
— Неужели человек не имеет право на своего рода хобби? — недовольный осуждением, возмутился Кирилл.
— Имеет, но пока мысль гложет из подсознания, человек находится в постоянной опасности. И опасен он не только для себя, но и для окружающих.
— Но я же видел, в пещере были люди! — покраснел Кирилл.
— Первое, ты не был готов к экспедиции. Потащил в горы девушку без опыта, фактически, раздетую… Второе, ты даже не подумал о том, что если тебя завалит, она не сможет позвать на помощь, ибо сотового телефона у нее нет, а твой был с тобой. На такой глубине он был для тебя бесполезной ношей. Если бы я не стер твою память и не отвел глаз, ты не оставил бы его. Весьма неосмотрительно, за такие ошибки платят жизнью. Когда подсознание бежит впереди человека, чувство самосохранения уходит на второй план. Человек слеп точно так же, как когда напрочь забыл о телефоне. Кстати, — кот блаженно прищурился, — чтобы заставить тебя забыть, я использовал твоего демона!
— Но мне нравится… если я мечтаю найти зубы акулы, открыть новый вид вымерших животных, раскрыть секрет древних… Что в этом плохого?!
— Отсутствие головы! — парировал кот. — Для начала перестань об этом думать, и посмотри, что останется!
— Ну… — Кирилл прислушался к себе, лицо его слегка вытянулось. — И? Нащупал… Необыкновенное чувство… Впрочем, нет, оно как… как… — он запнулся, пытаясь понять суть явления. — Ощущение, что голова сама по себе думает… — озадаченно признался он. — Как поле…
— Спроси, что нужно иметь с собой, с какой горы начать, что конкретно сия самостоятельная мысль собирается найти.
— Нет ответа, — удивился Кирилл.
— А ты слепо следуешь за нею! — кот одобрительно подмигнул. — Дорога вслед демона — дорога в Ад, она открывает только одну дверь. Само по себе твое желание безобидно, но демон заставит тебя уснуть, когда успех будет рядом. Так пахнет смерть. Найди демона и заставь его замолчать — будешь свободен.
— А как? И что это вообще за хрень? — удивился Кирилл. — Оно входит в меня, а я не могу остановить…
— Это твое?
— Э-э, нет, пришло своими ногами… Это… поле… ужас! Сводит с ума! Черт, меня вампиры покусали?!
Наверное, только именно описание того необыкновенного чувства, которое испытывал человек во время, когда вампиры пили его кровь, подошло бы, чтобы передать то состояние, которое испытывал Кирилл, когда инородное, вполне реально существующее поле проливалось на него и заполняло часть его информационного пространства. Хотелось, чтобы чувство продолжалось и продолжалось. Мудрости никакой. Необыкновенная субстанция прилипла намертво и валила с ног. Ощущение, словно все, о чем он мечтал, уже сбылось. Это был не образ, образ вставал перед внутренним оком узнаваемо, а та энергия, которая входила в него, не имела формы, она просачивалась внутрь и звала за собой без слов, без подсказки, неопределенная и желанная.
