Он оглянулся. Эльга, сообразив, что от неё ждут хоть какой-то реакции, судорожно кивнула. Мысль о том, что ей придётся наблюдать за ритуалом некромантии, оптимизма не прибавляла.
— А теперь слушай меня очень внимательно, покойник волновать тебя не должен. Собственно говоря, он и дёрнется всего-то пару раз — заканчивать процедуру я буду у колодца, а пока, даже в случае успеха, он останется почти таким же дохлым, как и был. Но ты, оставаясь во время обряда вне круга, будешь подвергнута серьёзной опасности. Скорее всего, здесь появятся существа, которых привлекут производимые мною действия. Будь ты обычным человеком, я бы не надеялся застать тебя в живых, но ты необычный человек, как и я. У тебя есть Дар, и ты уже успела сделать несколько шагов по дороге чудес и волшебства. Так что кое-какие шансы у тебя есть. Я не сторонник того, чтобы тратить время на бесполезные объяснения, которые в конечном итоге всё равно ничего не дадут. Я только хочу обратить твоё внимание на степень подстерегающей тебя опасности. Если ты справишься, честь тебе и хвала. Если же нет… — Уилар сделал короткую, но выразительную паузу, после чего вновь склонился над колдовским узором.
— Но как?! Что мне делать?! — в отчаянии закричала Эльга.
— Например, ты могла бы проконсультироваться со своим Советником. Или вспомнить все то, что я рассказывал тебе о сущности человека — куда большей, чем сам человек способен представить. Но самый главный совет, который я хочу тебе дать, — заткнуться и не мешать мне работать.
Уилар покрывал серебристым песком линии своего узора, а Эльга, глядя ему в спину, кусала губы. «Что мне делать?!!» — мысленно закричала она. Но Советник молчал.
Уилар встал в центр круга, нарисовал последний знак и начал произносить заклинание. Он использовал не тот, казавшийся смесью змеиного шипения и клёкота хищной птицы, странный язык, который был уже знаком Эльге — на нём Уилар разговаривал с демонами Азагалхада и льдистым Стражем капища Хальзааны; теперь же вместо режущего слух шипения произносились длинные, тягучие, монотонные фразы. Скайлагга мирно покоилась в ножнах — в этом ритуале для неё не нашлось работы. Уилар, не переставая петь, развёл руки в стороны; его глаза были полузакрыты, а лицо, казалось, постарело на тысячу лет… Внезапно Эльга поняла, что что-то происходит с окружающим миром.
Лунный свет впитывался серебристым узором; в иных местах луна будто бы перестала светить вовсе. Ночь оживала, но это уже была не та тёплая, мягкая, прекрасная, почти сказочная ночь, которая встретила Эльгу в Альфхейме. Стало холодно и душно, сгустились тени, закрыв от Эльги холмы и лес… Она слышала, как голос Уилара набирает силу, чувствовала огонь, разливающийся по линиям серебристого узора — но не видела ни колдуна, ни круга: не потому, что они вдруг сделались невидимыми, а потому, что она не могла остановить на них взгляд… Пространство больше не было однородным — в нём были лакуны: в одной из них, управляя какими-то жуткими силами, находился Уилар; в другой лакуне содрогалась от животного ужаса Эльга. Она видела, как тени, окружавшие её, становятся все более отчётливыми; когда она задерживала на них взгляд, ей казалось, что тени мчатся навстречу ей с огромной скоростью, но стоило ей чуть отвести глаза — и ощущение скорости пропадало, тени как будто бы оставались там же, где были… Она поняла, что вместе с миром изменились и расстояния; то, что казалось близким, могло находиться очень далеко, и наоборот…
Но также она поняла, что, несмотря на неожиданную отсрочку, тени рано или поздно доберутся до неё.
«Что мне делать?!» — Мысли бились, как птицы в клетке. Она попыталась вспомнить то немногое, что Уилар рассказывал ей о Тайнах и чудесах. Всплывали какие-то обрывки слов, снисходительный тон, рассуждения, которые она не могла понять — все было лишено смысла и внутренней связи. Тем временем она заметила, что одна из теней как будто бы вырвалась вперёд, остальные же, напротив, отступили, признавая право удачливого собрата сполна насладиться отчаянием и ужасом настигнутой им добычи. Всматриваясь в приближающуюся тень — она была бесформенной, как и альвийский Страж, но, как и Страж, вызывала определённый ряд зрительных ассоциации: в данном случае это было что-то среднее между грифом и гиеной — Эльга вдруг подумала, что, возможно, сумей она самостоятельно совершить трансформацию — как тогда, когда она превратилась в самку гьянгеншайна — и исход столкновения станет вовсе не так предсказуем, как ныне. Но в Азагалхаде ей помог Уилар, сдвинул что-то в её сущности, превратив робкую девушку в бешеную кровожадную тварь — кто ей поможет сейчас? С чего начать? Она от отчаяния закусила губу и разжала зубы только тогда, когда почувствовала, как что-то солёное и тёплое течёт по подбородку.
— Ты должна заснуть, — прошептал Советник. — Заснуть прямо здесь и проснуться заново — здесь же.
Заснуть? Здесь и сейчас? Это было настолько невыполнимым советом, что Эльга едва не расхохоталась от отчаяния. От момента, когда теневой охотник настигнет её, её отделяли, может быть, какие-то секунды — как за это время можно заснуть и проснуться? А если учесть состояние, в котором она находилась нервы натянуты как струны, вот-вот готовые лопнуть, сердце колошматится так, что в любую секунду готово выпрыгнуть из горла, — становилось ясно, что поставленная перед ней задача была попросту невыполнимой. Но, чтобы делать хоть что-то в преддверии приближающейся тьмы, она всё-таки, насколько это было возможно, последовала совету. Расслабиться и попытаться заснуть было невозможно в любом случае, но она попыталась дышать так, как дышат спящие — очень медленно и ровно, с большими паузами на вдохе и выдохе. Разум замутился, небо и земля несколько раз поменялись местами, но она продолжала дышать. Свет покидал её мир все быстрее и быстрее, пока не сжался до пределов крохотного огонька, которым была она сама, вокруг же простиралась беспредельная ночь, где скользили пришедшие по её душу охотники. Эльга закрыла глаза… это было тяжело, как будто бы она управляла не собственными веками, а ворочала створки огромных ворот… эта ассоциация вдруг вызвала в её памяти слова матушки Марго: не об этих ли дверях некогда предупреждала её престарелая знахарка? Но размышлять и раскаиваться было уже поздно. Ворота сомкнулись за её спиной после того, как она пересекла какую-то черту — ворота, бывшие на самом деле всего лишь её отяжелевшими веками. Она понимала, что, перешагнув черту, в некотором смысле уже перестала быть человеком, перестала быть всем тем, что называлось именем «Эльга».
Всего лишь миг, доля секунды, необходимая, чтобы закрыть и открыть глаза — и вот уже тусклый свет вновь разливается по её миру, собираемому заново в единое целое. Тень была уже совсем рядом — приобретающая объём и форму, готовая начать атаку в любой момент. «У меня получилось?.» — подумала Эльга. Если нет, времени для новой попытки уже не будет. Не в силах разрешить своё недоумение, она опустила взгляд на свои руки — они по-прежнему оставались человеческими, такими же, как были… «Почти такими же», — поправилась Эльга через секунду. Её руки, обычные человеческие руки — уже не казались ей такими слабыми и хрупкими, как прежде. Она не ощущала в себе яростного кипения энергии, но все её тело представлялось Эльге будто выточенным из цельного камня. Подняв голову, она посмотрела в огромные пустые глазницы теневого охотника. Его голова, меняющаяся каждую секунду вместе с пульсациями созданного Уиларом узора — то птичий клюв, то человеческий череп, то волчий оскал, — внушала дикий, животный ужас, но Эльга больше не боялась. Мысленно она уже похоронила себя, и с этого момента все сделалось неважным. Когда существо метнулось к ней, она, опережая объятия медвежьих лап, каждая из которых была толщиной с её талию, вцепилась своими тоненькими пальчиками в грудь охотника, упёрлась ногой ему в живот и, упав на спину, перебросила через себя тушу, весившую, наверное, раз в двадцать больше, чем она сама. Где-то в глубине сознания она удивилась тому, что тень не только обрела плоть и вес, но ещё и оделась, — однако, поднимаясь на ноги, Эльга вдруг поняла, что захватила своими тоненькими пальчиками не складки одежды на теле твари… судя по недовольному ворчанию встающего с земли противника, она едва не вырвала из его груди два куска кожи. Больше до конца боя она не думала ни о чём.
