Уилар скрылся в лесу. Вернувшись, молча взлетел в седло и хлопнул кобылу по крупу. Теперь он торопился, и Эльге приходилось прилагать все усилия, чтобы не свалиться с лошади. Не останавливаясь, они проехали мимо шести мёртвых тел — трех человеческих и трех лошадиных. Но ни одной раны на остывающих трупах не было видно.

Они скакали весь день, время от времени давая отдых одной паре лошадей и пересаживаясь на другую.

Уже глубоким вечером дорога привела их к большому замку, окружённому рвом с водой. Мост был поднят. Уилар остановился у края рва. Он как будто бы чего-то ждал. Прошла минута. Другая. Разгулявшийся ветер рвал плащи с плеч путников.

«Чего он замер, как истукан?» — подумала Эльга. Нас не увидят. Слишком темно. А если и увидят, станут ли опускать мост? Нет, конечно…

Но в этот самый миг заскрежетали цепи и громада подъёмного моста медленно поползла вниз. Дождавшись, когда конец моста ляжет на землю, Уилар направил лошадь к воротам. Охрана поклонилась, когда он проезжал мимо.

— Доброй ночи, господин Бергон, — сказал кто-то. — Барон ожидает вас в обеденном зале.

Подбежавшие конюхи приняли лошадей. Уилар держался уверенно и свободно — похоже, он был здесь не впервые, хорошо знал замок — да и в замке его хорошо знали. Про Эльгу он как будто забыл. Забрал факел у ближайшего слуги и быстрым шагом устремился к донжону. Но Эльге совершенно не улыбалось оставаться одной среди совершенно незнакомых людей. Подобрав юбку, она побежала следом.

Поднявшись по широкой лестнице, они очутились в зале, в котором за тремя столами, образовывавшими букву «П», трапезничали примерно двадцать пять человек. Вошедших тут же окружили слуги. Одному из них Уилар отдал факел, другому скинул на руки дорожный плащ.

Человек, сидевший за центральным столом в высоком резном кресле, поднялся. В густых светло-рыжих усах притаилась усмешка. Человек был почти лыс, облачён в роскошный темно-зелёный кафтан и чёрные бриджи. Когда он подошёл ближе, Эльга поразилась, насколько он высок. Нет, не просто высок — огромен. Он был на голову выше Уилара и в полтора раза шире в плечах. Уилар рядом с ним казался юношей или даже подростком, а слуги, мельтешившие вокруг, и вовсе становились похожими на карликов.

— Братец, ты сильно рискуешь, отправляя свою тень гулять по моему замку! — провозгласил рыжеусый.

— Иначе до такого бездарного колдуна, как ты, никак не достучаться.

Рыжеусый рассмеялся.

— Ха! Когда-нибудь я её поймаю и потребую от тебя невообразимого выкупа!

— Руки коротки, Мерхольг.

Они обнялись. Барон Мерхольг ан Сорвейт повёл Уилара к столу и усадил рядом с собой.

— Что это за девчонка с тобой? — спросил барон.

— Да так… Приблуда. — Чернокнижник поймал взгляд Эльги, по-прежнему нерешительно топтавшейся на месте, и молча показал на другой конец стола. Там мгновенно образовалось свободное место.

Кравчий разлил вино по двум серебряным кубкам.

— За встречу.

— За встречу.

Они выпили. Уилар отрезал себе кусок мяса от ноги зажаренного целиком оленя. Кусок был так себе, невелик, прямо скажем — не кусок, а кусочек. Барон принялся подтрунивать над гостем.

— Ты по-прежнему питаешься скромно, как девица.

Уилар остался невозмутим.

— Воздержание, терпение, самоконтроль — вот основы нашего ремесла.

— Ха! Ремесла! Скажи это кому-нибудь другому. Я не ремесленник! Я…

— … могучий Мерхольг ан Сорвейт, барон-оборотень.

— Именно!

— Ты не ремесленник, это верно, — повторил Уилар. — Ты недоученный подмастерье.

Барон расхохотался.

— Другого я бы убил за такие слова.

— Другой бы умер сразу после того, как назвал меня девицей.

Серебряные кубки со звоном встретились, были осушены и наполнены вновь.

— Ты знаешь, что на тебя собираются напасть? спросил Уилар.

— Танкреж? — Мерхольг зевнул. — Да, знаю… Он будет тут завтра. Я уже послал весточки своим вассалам, но велел им не торопиться. Пусть армия ан Танкрежа постоит под стенами недельку-другую. За это время передохнет половина его солдат, а вторая будет срать кровью и ни о какой войне думать уже не захочет. Тут мы их и возьмём.

Уилар покачал головой.

— Не выйдет. Я был в их лагере. Мне немногое удалось узнать, но, кроме отряда ан Танкрежа, есть ещё несколько. Они либо уже обложили замки твоих людей, либо сделают это в самое ближайшее время. А что касается осады… В войске Танкрежа слишком много священников. Слишком много.

Барон сжал кубок в руке, смяв металл, как бумагу.

— Дерьмо!

— А ты думал? Эти люди знают, против кого начинают войну. К счастью, в лагере меня никто не узнал, иначе живым мне оттуда было бы не выбраться. Такая орава Джорданитских ублюдков сведёт на нет все твои попытки навести на лагерь порчу. Все оружие, скорее всего, благословлено. Делай выводы.

— Чтоб их черти взяли!.. Я немедленно разошлю птиц. — Барон поднялся.

— Многого не жди, — предупредил Уилар. — Наверняка половина твоих замков уже в осаде.

Мерхольг вернулся через несколько минут. Глаза барона горели мрачным огнём.

— Ничего… — процедил он, усаживаясь на своё место. — Посмотрим ещё, кто кого!..

— Рано или поздно, это должно было случиться, — негромко заметил Уилар.

— Они крепко пожалеют о том, что перешли мне дорогу!

Уилар чуть качнул головой.

— На этот раз, — сказал он, — они хорошо подготовились. От твоих соседей помощи ждать не приходится, магия нам не поможет, а солдат у Танкрежа куда больше.

Мерхольг ан Сорвейт с тихой ненавистью уставился в собственный кубок.

— Пусть попробуют взять мой замок… Посмотрим, надолго ли им хватит терпения.

— Они попробуют, — негромко сказал Уилар.

Первая колонна армии ан Танкрежа, словно серо-стальная гусеница, выползала из леса. Не было ни лишней суеты, ни чрезмерной осторожности, ни оживления. Солдаты Танкрежа спокойно и методично выполняли свою работу. Был разбит лагерь, выставлены патрули, начала работать кухня. До Уилара, стоявшего на башне замка, донёсся запах дыма. «Они хорошо знают свою силу, — думал он, наблюдая, как из леса выходит вторая колонна. — Знают, что нам нечего им противопоставить… Впрочем, — пришла другая мысль, мы можем противопоставить им время… Мерхольг прав: долго осаждать замок они не смогут. Нужно кормить эту прорву людей и платить им жалованье… Запасов в замке хватит не меньше чем на год, водой мы обеспечены… Стены высокие, да ещё и река… Если мы продержимся, рано или поздно ан Танкреж будет вынужден уйти. И тогда Мерхольг вернёт себе своё».

Следующим днём ко рву подъехал всадник, к копью которого был прикреплён белый флаг. Сложив руки рупором, он закричал, предлагая от имени Арира ан Танкрежа и архиепископа Энсала Мерхольгу ан Сорвейту и его людям сложить оружие и сдаться без боя. Солдатам Мерхольга обещалось помилование, самому барону — справедливый суд.

— Пристрелите-ка этого крикуна… — приказал барон, послушав парламентёра некоторое время.

Лучники так и поступили.

Обложив замок, нападающие не торопились начинать штурм. Когда наконец подтянулись обозы, в лагере закипела работа. Каждый день защитники замка наблюдали, как вокруг лагеря растут военные машины. Здесь были две боевые башни и пять катапульт. Закончив сборку, их выкатили на открытое пространство перед замком. Катапульты начали методично бомбить стены, деревянные башни были установлены, у самого края рва. Башни были высокими, куда выше, чем стены замка. Стрелки Мерхольга, беспрестанно обстреливавшие нападающих, теперь потеряли перед ними своё преимущество в высоте.