…после того как молния убила Сезата, Эльга едва не была убита сама — но не от магии Джельсальтара и не от рук ворвавшихся в зал шээлитов. Её едва не раздавила обезумевшая толпа, метавшаяся по залу. Поразительно, с какой скоростью сообщество даже самых мудрых, степенных людей может превратиться в стадо диких животных. Эльгу сбили с ног и едва не растоптали. Ей удалось спастись, забравшись под какое-то большое кресло. Она легла на пол, сжалась калачиком и по врывающимся в её уши воплям пыталась понять, что происходит вокруг…

— Доберись до стены, — подсказал Советник. — Там меньше людей. Сможешь встать.

Эльга с сомнением посмотрела направо, но в конце концов поползла в ту сторону. Вылезла из-под последней скамьи — и почти сразу снова была сбита с ног. Какая-то толстая женщина споткнулась об неё и упала на пол. Она что-то сипела и барахталась, как рыба, выброшенная на песок. Отчаянно выбираясь из-под неё, Эльга случайно положила руку ей на спину — и почувствовала, как рука погружается во что-то липкое и влажное. Толстуха задрожала и затихла. Эльга едва удержалась, чтобы не завизжать…

Вдруг она ощутила, как чьи-то руки поднимают её и ставят на ноги. Оглянулась. Эрбаст Ринолье казался карикатурой на того почтенного, уверенного в себе учёного человека, с которым два дня назад познакомилась Эльга. Он был бледен как полотно и совершенно ошеломлён, сбит с толку. Он что-то говорил, но из-за наполнявших воздух воплей, криков, визгом, топота, звона мечей, проклятий и прочих звуков Эльга не смогла разобрать ни слова.

Эрбаст наклонился к её уху и, путая слова и мысли, закричал:

— Надо уходить!.. О Боже, Боже!.. Туда!.. Господи, за что?! Скорее!!! — Он вытянул руку, показывая куда-то за спину Эльги. Затем, сообразив, что сейчас бесполезно что-либо объяснять, попросту схватил её в охапку и потащил за собой.

Кроме центрального входа, в зале имелся ещё один — неприметная дверь с левой стороны от трона.

С её помощью можно было попасть в личные покои герцога или в донжон — главную башню, служившую последним укрытием в случае успешного штурма замка. Туда и устремились теперь те немногие колдуны, которым удалось сохранить остатки рассудка в этой кровавой круговерти. В донжоне они смогут передохнуть и собраться с силами.

Продираясь сквозь толпу к двери, Эльга в последний раз, оглянувшись, увидела тронный зал Айлиса Джельсальтара. Зал был залит кровью, всюду были раненые и умирающие. Воздух стонал от криков и просьб о пощаде. Было душно и дымно — одна из молний Айлиса попала в деревянный П-образный балкон, составлявший как бы второй ярус зала, и теперь там, наверху, потихоньку разгорался пожар. Вообще балкон, нависавший над главным входом, грозил вот-вот рухнуть — но шээлитам, которые неудержимым потоком вливались в двери, не было до этого никакого дела. Скайлагга в руках Уилара собирала щедрую жатву, огромный серебристо-серый волк, в которого превратился Агиль ан Пральмет, разрывал людей на части но эти двое, конечно, не могли переломить ход сражения. Оборотень, надеявшийся на свою неуязвимость, уже истекал кровью — раны, оставляемые благословлённым оружием, не заживали так быстро, как обычные, кроме того, волна безмагии, обрушившаяся на замок, достигла своего апогея. С чернокнижником справиться было сложнее — ни в одиночку, ни по двое-трое шээлиты больше не осмеливались на него нападать. Вместо этого они изменили тактику. Теперь, когда Уилар шёл вперёд, они отступали, стараясь сформировать некое подобие круга, закрытого изнутри щитами и ощетинившегося мечами и копьями. Даже самый совершенный боец не может противостоять организованной группе.

«А как же…?!» — Эльга с отчаянием посмотрела на Эрбаста. Душевидец не ответил. Что он мог сказать? Что он не умеет драться и если сунется в пой, будет зарублен за считанные секунды? Что те, кто из последних сил сдерживают натиск шээлитов, дают им шанс остаться в живых?

Затем толпа, сгрудившаяся у задней двери, поглотила Эльгу, и больше она ничего не видела — ни волка, пригвождаемого копьями к полу, ни Уилара, сумевшего прорваться сквозь стену щитов, ни барона Мерхольга, пришедшего в себя и обнаружившего вокруг одних шээлитов. Бешеный вой Мерхольга, впрочем, ещё долетел до её ушей, хотя она так и не смогла понять, что это такое.

В давке Эльге едва не переломали все кости, кроме того, она потеряла Эрбаста. Кто-то толкнул её сзади и она, сумев удержаться на ногах только благодаря тому, что со всех сторон её сдавливали незнакомые люди, влетела, держась за чей-то плащ, в комнату, примыкавшую к тронному залу. Люди бежали дальше — кто-то в донжон, кто-то — в покои герцога, рассчитывая, миновав их, добраться до гостевых комнат, где они оставили большую часть своих колдовских принадлежностей.

Толпа, вливавшаяся в центральную башню, вдруг отхлынула назад. Женщины закричали так, что у Эльги заложило уши. Те, кто уже успел проникнуть в башню — теперь умирали, оглашая воздух предсмертными криками: по лестнице поднимался ещё один отряд нападающих, проникший в замок через подземный ход, выходивший с другой стороны Лайфеклика. Именно этот отряд несколько дней назад видел Хазмес Гирфольт, оборотень-ястреб.

Увидев вооружённых людей, Эльга бросилась назад. Она ни о чём не думала, ни на что не рассчитывала, она двигалась словно в каком-то кошмарном сне, желая только одного — спастись. Затаиться. Она не видела преследователей, но ясно ощущала бесцветную, вытягивающую из мира краски, волну, преследующую её по пятам.

Она была одной из тех немногих, кому удалось вырваться из личных покоев Джельсальтара. За её спиной людей резали, как скот. Миновав полукруглый зал, она бросилась вправо. Комната, в которой она жила, могла защитить её не больше, чем любая другая комната в этом замке, но Эльга в эти секунды утратила способность здраво размышлять. В ней оставался только страх, бездумное желание зверя, загоняемого охотниками, спрятаться, найти хоть какое-нибудь, пусть даже самое эфемерное убежище.

В противоположном конце коридора возникла фигура человека, вооружённого здоровенной палицей с железным набалдашником. Понимая, что её уже заметили, но все ещё надеясь на какое-то чудо, Эльга толкнула дверь своей комнаты, вбежала внутрь и задвинула засов. Этого ей показалось мало. Она пододвинула к двери сундук, потом кровать, потом… застыла на месте. В соседней комнате слышались тяжёлые шаги. Их с Уиларом комнаты соединены между собой! Как она могла забыть об этом?!

Дверь распахнулась от сильного пинка. Вооружённый палицей шээлит протиснулся внутрь. Он был коротко стрижен, облачён в кольчугу и лёгкие доспехи, у него было бугристое, широкое лицо, не выражавшее ничего, кроме безграничной ненависти. Орден Господних Псов состоял из мирян и монахов; и те и другие могли носить оружие, хотя монахи в своём большинстве все же предпочитали вооружаться дубинками, палицами и молотами — чтобы ломать противнику кости, но ни в коем случае не проливать крови — ибо в Книге Жизни на пролитие крови налагался запрет.

— Пожалуйста… — прошептала Эльга, чувствуя, что вот-вот упадёт.

— Ведьма, — выплюнул шээлит. — Сдохни!

Эльга запрыгнула на придвинутую к двери кровать.

Шээлит наступал. На лице — по-прежнему ничего, кроме ненависти и омерзения, как будто бы он видел перед собой не девушку, а ядовитую змею. Эльгу затошнило. Бежать было некуда, спрятаться — тоже. Шээлит занёс над головой палицу… В этот момент Эльга ощутила сильнейший позыв к рвоте. Задыхаясь, широко раскрыла рот… и выплюнула паука в лицо шээлиту.

Палица дрогнула и так и не завершила начатого движения. По лицу монаха расплывалось багрово-синее пятно. Спустя секунду он заорал так, как будто бы его резали на части. Оружие выпало из рук. Не переставая кричать, шээлит схватился за лицо. Он трясся и бился в конвульсиях, сжимал пальцами кожу, пытаясь остановить это. С изумлением и ужасом смотрела Эльга, как её недавний противник мечется на месте, падает на пол, кричит и выгибается дугой. Вскоре он затих и застыл.