Когда ей надоело ходить по комнате, снова села на кровать. Ни в коем случае не спать! Эльга стала копаться в собственной памяти, пытаясь найти какое-нибудь доброе и тёплое воспоминание, которое могло бы согреть её этой длинной холодной ночью. О последних месяцах она старалась не думать. Она пыталась вызвать в памяти сад матушки Марго, её родной дом, лицо Эда, которого она когда-то любила (или думала, что любит) — но всё расплывалось, уходило куда-то, обесцвечивалось и исчезало. Она поняла, что совершенно пуста внутри, в ней как будто прогрызли дыру, через которую ушло все хорошее, что она знала и помнила. Ей нужно было поспать, чтобы забыться и восстановить силы; тогда, может быть, мир снова обретёт хоть какой-то смысл. Но спать было нельзя, можно было только сидеть и ждать. А ночь между тем ещё только начиналась.

…Она встала, открыла дверь, миновала анфиладу пустующих комнат, спустилась вниз, пересекла двор и отодвинула засов на воротах. Распахнула калитку. Холодный ветер бросил ей в лицо ледяное крошево. Она чувствовала, что сделала что-то очень важное, но никак не могла вспомнить — что, как не помнила и имён тех существ или сил, которым только что открыла путь в замок. Эльга стояла на пороге, тщетно пытаясь вспомнить то, что забыла. Она уже почти, почти вспомнила, когда…

…проснулась. Ужас сжал её нутро стальными клещами. Сколько времени она провела в забытьи — минуту, час или больше? Может быть, она покинула мир яви совсем ненадолго и Похититель Имён не успел прогрызть дыру в её сне? Потом она вспомнила содержание сна, и ей стало совсем дурно. Спотыкаясь, она бросилась к двери. Побежала по коридору, не обращая внимания на неподвижных упырей.

Луны не было, но небо прояснилось, и звезды сияли пронзительным, холодным светом. Спустившись с лестницы, Эльга увидела в тёмной громаде ворот прямоугольник двери, за которым можно было различить мост, засыпанный снегом. Понимая, что произошло что-то непоправимое, она перебежала через двор и закрыла калитку — но тягостное, безнадёжное чувство, поселившееся в ней, ещё больше усилилось после этого поступка. Она поняла, что впустила в дом что-то неосязаемое, но вместе с тем — нечто вполне реальное; оно было настолько же подлинным, насколько подлинны наши желания: она вспомнила, как Уилар утверждал, что воля и желания первичны, а мира вещей нет; вспомнила, как Марта Весфельж говорила, что не люди создают желания, а желания входят в людей — так же, как хозяйка нанизывает на нитку вяленую рыбу. Она нарушила — пусть и не по своей воле, Похититель Имён каким-то образом сумел обмануть её — оба запрета, оставленные Уиларом. Она бросилась прочь от ворот, обратно в замок.

Взлетев по лестнице, она застыла на месте. В первую секунду она не поверила своим глазам. Затем — едва не обезумела от радости: в нескольких шагах от неё стоял Уилар Бергон. «Он вернулся! — подумала Эльга. Уилар вернулся, и теперь все будет в порядке».

— Прости, — произнёс Уилар, смущённо улыбнувшись. — Прости, я забыл… как тебя зовут?

Эльга отшатнулась. Мир рухнул, раскололся на части. Кошмар продолжался. Уилар мог забыть всё, что угодно, но он никогда, никогда не заговорил бы таким смущённым тоном, никогда не попросил бы прощения. Это было слишком по-человечески. А чернокнижник был совсем не таким.

— Вы… — заикаясь, произнесла Эльга. — Вы не он!.. Он не…

Все ещё улыбаясь какой-то заискивающей, омерзительной улыбочкой, Уилар направился к ней. Эльга развернулась, чтобы бежать. За её спиной должны были начинаться ступеньки, но ступенек не было, а был открытый балкон, на краю которого она стояла. Она едва сумела сохранить равновесие, отчаянно замахала руками и в конце концов отступила от края. Коридор, в который вела лестница, тоже преобразился — теперь перед Эльгой была ярко освещённая столовая. Небрежно раскинувшись в ближайшем кресле, сидел Уилар Бергон… вернее, сидело то существо, которое приняло его обличье.

— Ну что же ты, деточка, — он (оно) осуждающе покачал (покачало) головой. — Неужели ты не узнаешь своего старого доброго дядюшку? У дядюшки склероз, напомни-ка ему, — тут в голосе проскользнули требовательные, хотя и ласковые нотки, — как же тебя зовут?

Эльга бросилась вон. Замок превратился в какое-то фантастическое, невозможное сооружение; все комнаты перепутались, коридоры изгибались под немыслимыми углами, некоторые комнаты были срезаны наискосок, части заснеженного двора оказались внутри замка и наоборот — в общем, возникало ощущение, что замок Шабрезов трехлетний мальчишка разобрал на отдельные кубики, а затем неряшливо сложил обратно. Побег Эльги закончился тем, что она привалилась в какую-то дыру, оказалась на покатой крыше, заскользила по обледенелой поверхности вниз. Раскинула руки и ноги. Ломая ногти, вцепилась в лёд, пытаясь удержаться.

На козырьке появилась мужская фигура. Чернокнижник присел на корточки и ласково посмотрел на неё сверху вниз.

— Деточка, — снова принялся увещевать он, — давай не будем все усложнять… Как будет уменьшительное от Эльги?.. Эля, Эльгочка… Сахарная моя, открой дяде секрет. Открой своё имя, не бойся меня, в награду… в награду ты будешь жить долго и счастливо. Честное слово.

— Чтобы ты… — Эльга захрипела. — Чтобы ты его похитил?!! Лжец!.. Уилар ещё… ещё до тебя доберётся!

Похититель Имён тоскливо вздохнул.

— Неправильный ответ.

Он вытянул ногу, коснулся сапогом головы Эльги и резким пинком столкнул её с крыши. Она закричала. Сердце налилось болью, попыталось, как птица, вырваться из груди. Но падала она недолго. Она рухнула не во двор, а в свою комнату: приземлившись, она проломила кровать, но подушки и одеяла смягчили удар, и Эльга, по крайней мере, осталась жива. Полуоглушенная, она кое-как выбралась из-под груды одеял. Кажется, она повредила несколько рёбер. Прислонившись к стене рядом с подсвечником, её мучитель поигрывал какой-то безделушкой.

— Мы можем заниматься этим очень, очень долго, заметил он. — Так долго, пока тебе не надоест. Деточка, окстись. Пожалей себя. Ты ведь всё равно скажешь. Пожалей себя, открой дяде секрет прямо сейчас. Я никому не скажу. Обещаю.

Эльга почувствовала, что плачет. У неё больше не было сил сопротивляться. Похититель Имён делал всё, что хотел, он был богом, она — никем и ничем.

— Вы ведь уже знаете… Что вам ещё надо?.. Зачем вы надо мной издеваетесь?..

— Что же я знаю, Эльгочка, сахарная моя? — нежно спросил лже-Уилар.

— Вот это. Моё имя.

Он быстро подошёл к ней, нагнулся. Взял за подбородок.

— Ты что, держишь меня за идиота? — проникновенно спросил он.

Эльга отрицательно покачала заплаканным лицом.

Похититель Имён все ещё находился в облике Уилара, но некоторые детали уже были другими — как будто бы личина расплывалась, превращалась в гротеск, в пародию на того, кого изображала.

— Это не то имя, — сказал Похититель Имён. — Это имя я знаю уже очень давно. Оно мне не нужно. Можешь оставить его себе, если хочешь. Видишь, какой я добрый? Мне ничего для тебя не жалко. Скажи мне другое, своё настоящее имя. Ну?..

— У меня больше нет никаких имён. — Эльга вытерла слезы.

— Неправда, — с мягкой укоризной пожурил её Похититель Имён. — Зачем ты обманываешь дядю?.. Не надо этого делать, а то дядя рассердится. Я знаю, что оно у тебя есть. Ты только скажи.

— Что сказать?..

— Что отдаёшь мне имя…

— …которого я не знаю?

Похититель Имён кивнул, как человек, готовый ради своего ближнего пойти на любой компромисс.

— Пусть будет даже и так. Я ведь очень добрый и доверчивый дядя. Я даже готов поверить, что ты его и в самом деле не знаешь. Или не помнишь. Тем лучше. Если у тебя чего-то нет, значит, не так уж страшно это и потерять, правильно?

— Значит, вы хотите, чтобы я отдала его вам?

— Да-да, вот именно. — Похититель Имён зажмурился, как кот. — Повтори это ещё раз. Только без «значит, вы хотите, чтобы» и не «отдала», а «отдаю». Давай, скажи это. Это же совсем просто. Даже попугай способен это повторить.