– Я был бы очень благодарен, – вслух повторил Тарасевич. – В этом случае вы бы могли положиться на меня полностью во всем.

– Время сейчас такое, что мы обязаны помогать друг другу, – в раздумье проговорил начальник. – Да, я начал с того, что подбираю нескольких человек для охраны очень богатых людей. Что поделать, если они есть, что у них свои причуды. Твоя кандидатура – одна из немногих. Там, кстати, и действий побольше.

– Доверите – выполню, – как можно будничней пожал плечами Андрей. И все-таки зря, зря он лезет на рожон. Лучше бы Кот не говорил про паспорт…

– Это не срочно, я еще подумаю, – отпустил Тарасевича начальник.

«Думай», – разрешил ему Андрей, выходя из кабинета.

В конверте оказалось тридцать долларов. Да, вот уж точно не перловку и не «сникерсы» провожали они в Шереметьево. Что же было в тех баулах, которые остались в здании? Наркотик? Ценные документы? Но почему тогда в первый раз туда ездила санитарная машина?

Из своего кабинета вышла Нина. Увидев его, подалась было назад, но потом, нарочито выставив вперед пустой чайник, направилась мимо в туалет за водой.

– Я подожду, когда пойдете назад с полным, – прислонился к стене Андрей. И когда секретарша поравнялась с ним на обратном пути, предложил: – Я приглашаю вас в ресторан, обмыть поездку в «Европу».

– Извините, я занята сегодня вечером, – не задержавшись ни на мгновение, отклонила предложение Нина.

«И чем же ты занята, голуба? Вызвал очередной клиент?» – усмехнулся ей вслед Андрей, скрывая, в общем-то, за этой грубостью свое разочарование.

А мысль про ресторан засела, и он решился: а почему бы и не сходить? Попросил официанта никого не подсаживать за его столик, заказал сто граммов водки. А вокруг шумело и вертелось ресторанное буйство: произносились тосты, целовались, отплясывали, мелькали бутылки «от нашего стола – вашему столу», громко для трезвого человека смеялись женщины. Одиночество, неприкаянность надавили, Андрей стал искать выхода из-под этого пресса, внутренне напрягаясь. Водка не взяла, не расслабила, и тут вдруг подумалось о Мишке и Рае. Вернее, о них напомнил Кот, майор прервал табу, которое Андрей наложил на продолжение отношений с ними: их нельзя вмешивать в его сегодняшнюю, непонятную даже для него самого, жизнь. Но он не станет их вмешивать. Он просто позвонит. Чтобы услышать их голоса. Чтобы самому знать, что он еще может кому-то позвонить и на другом конце телефона обрадуются его голосу. Тому, что жив.

Убедившись, что возле телефона никого нет, Андрей набрал номер.

– Алло, я слушаю. Говорите. Рая!

– Привет, соседка.

– Андрей.

Тарасевич мог поклясться, что ни одной нотки радости не прозвучало в голосе Раи. Наоборот, она произнесла его имя словно обреченная, как будто она со страхом ждала этого звонка, и вот он прозвучал. Андрей слишком уверовал в радость друзей, чтобы, не уловив ее, не почувствовать обратного.

– Да, это я, – поубавил он свой пыл. – Я на минуту, узнать, как вы.

– Нормально. Миша служит, перешел в милицию, я – дома.

– Ну и молодцы. У меня тоже все в порядке. Извините, что не мог позвонить раньше, я просто далеко от вас. Сейчас тоже проездом, звоню с вокзала. Так что заехать не смогу.

– Жалко, – теперь уже со вздохом облегчения произнесла Рая. – Миша обрадуется, что ты звонил.

– Привет ему.

– Конечно, тебе удачи.

– Спасибо. Все, подали поезд, бегу. Пока.

Повесив трубку, мысленно добавил: «Прощай». А чего он, собственно, хотел? Чтобы Рая, тем более в положении, обрадовалась его появлению? Слишком рядом, на глазах, из-за него сотворили страшное с Зитой, поэтому… Поэтому все нормально, он не должен никоим образом обижаться. И вообще, зря он звонил. Выпить можно и одному.

– Еще бутылочку коньяка, – попросил официанта.

Шесть тостов – насколько хватило бутылки, поднял за Зиту…

Насчет того, посылать Андрея на охрану богатых людишек или нет, Кот думал недолго. Андрей тоже не сомневался, что это не станет решаться неделями: у этих ребят уж если разговор зашел, то решение, считай, принято. Интересно только, кто эти «мы», которые думали о нем, предлагая новый паспорт. Выходит, нужен он кому-то. Ладно, посмотрим, куда ветер дует, чьи паруса наполняет. Майор вызвал его дня через два. В кабинете уже сидела Нина, как всегда, демонстративно отвернувшаяся и равнодушная. Ну-ну, давай, целомудренно смотришься…

– Сегодня вечером сходишь с Ниной отдохнуть, – не обращая внимания на секретаршу, сообщил Кот. – И доведешь обратно до дома.

– Есть.

Нина, словно ожидавшая услышать иной ответ, фыркнула, резко встала и вышла из кабинета.

– Не обращай внимания на ее капризы, – вернул к себе внимание начальник. – Она неплохо получает за свою работу, поэтому не позволит себе большего, чем просто на секунду взбрыкнуть. Удачного вечера.

– Я свою задачу пойму там?

– Это было бы неплохо. До встречи.

– Разрешите идти? – вытянулся Андрей.

Не надо было быть психологом, чтобы видеть, как майору нравится армейский порядок: в эти мгновения он словно возвращался в былые времена, в свою армейскую молодость. С Сергеем ясно, почему он ушел из армии, а почему Кот снял погоны, если так влюблен в нее?

Майор отрешенно, не возвращаясь из своих воспоминаний, покачал головой, и Тарасевич вышел.

Нина ждала его у окна. Точнее, она курила у окна, пуская дым в мелкий, ситечком, дождик в приоткрытой створке. На него не обернулась, но пальчик, стряхивающий пепел, замер над тонкой коричневой сигареткой.

– Мне где вас ждать? – подчеркивая, что сегодня они только деловые партнеры, спросил официально Андрей. Пальчик постучал по коричневой ножке сигареты:

– В девять часов вечера я буду проходить мимо офиса.

Посчитав деловую часть их отношений решенной, Нина, не посмотрев в его сторону, вышла.

«И что же нам уготовил товарищ Кот?» – Андрея больше занимало задание начальника охраны, чем поведение Нины. Между ними ничего не было и, даст Бог, не будет. А нравится ей глядеть волком – пусть смотрит, от него не убудет. Интересно – что вечер ожидает их впереди? Куда их пригласили? Что и кто там будет? И кто станет наблюдать за ним? Да-да, наблюдать. Было бы наивно полагать, что его оставят в покое, да еще на новом витке доверия. Помнить надо об этом, а не о поведении Нины. С ней, в конечном счете, легче. Коту же он открыл все, кроме души и своего отношения к делам, которые крутятся вокруг «Стрельца». Поэтому ни в коем случае не сорваться, не выдать себя. Словом, так: что бы ни происходило на этой вечеринке – его ничто не касается. Он только охраняет Нину, как и предписано Котом.

Она не опоздала – ровно в девять показалась на углу улицы. Убедившись, что ее заметили, пошла дальше, и Андрею пришлось догонять ее. Пристроившись радом, прошел несколько метров молча, но потом не выдержал:

– Если можно, в двух словах о сегодняшнем вечере.

Нина долго, целый квартал, ничего не отвечала, потом с затаенным сожалением и неохотой махнула рукой:

– Что говорить, сами все увидите.

Снова, как при первой встрече, от нее дохнуло безысходностью. Подтвердилась догадка, что вся эта ее показная независимость и бравада – от невозможности что-либо изменить в своей жизни. Андрей давно это распознал, но вот утвердиться в предположении мешала обида на выходки Нины. Господи, как мальчишка. На нее не обижаться надо, а попытаться понять. Может, в чем-то помочь. Или хотя бы морально поддержать…

– Сегодня я во всем буду слушаться тебя, – Андрей впервые и твердо, а не ошибившись, назвал ее на «ты». Нина это уловила, чуть склонила голову, но шаг не уменьшила.

– Я не знаю, что там будет, – продолжил Андрей, – но что бы ни было – я пойму ситуацию. Пойму как надо. А ты верь мне.

– Почему это я должна верить… вам?

– Потому что я искренен. А ты беззащитна. Одинока. Ты одна в «Стрельце», несмотря на всю массу народа.

– Я боюсь вас, – после некоторого молчания призналась, наконец, Нина. – Я все время боялась вас, и не зря. Вы заглядываете в душу, лезете в нее, бередите, хотя никто вас не просит об этом. Будьте со мной как все, прошу вас. Мне так легче.