Проводив девушку прямо к дверям банкетного зала, Ваас вошел в оружейную палату. Здесь, среди стеллажей с выставленным оружием, словно ожидая, застыл Нил.

— Я знал, что найду тебя здесь, брат.

— А я знал, что ты придешь сюда Ваас. Будет разговор да? — Нил смело взглянул ему в глаза.

— Нил, … ты же знаешь наши законы, мы не можем …

— Это ты не можешь, а я могу! — тон младшего брата показался Ваасу слишком резким, но будущий лорд знал, что сделает всё что угодно, чтобы настоять на своём:

— Со мной может случиться, что угодно, и тогда ты, Нил, станешь первым лордом и поведение твоё должно быть безупречным. А кровь твоих детей не должна быть смешанной.

— А что именно я сделал не так, по-твоему?!

— Мариэль …

— Что Мариэль?! Ты же сам назвал её сестрой. Вот я и отнесся к ней как к сестре.

— Кого ты сейчас пытаешься обмануть, Нил? Не надо делать из меня дурака! У меня хоть и были обожжены глаза, но благодаря ей я сейчас очень хорошо вижу! С нашей родной сестрой, Абби, ты и двух танцев за всю жизнь не станцевал, а с Мариэль ты танцевал весь день. Я же видел, как ты на неё смотрел! А потом вы вдвоём поехали кататься. Остановись пока не поздно!

— А если поздно то что?!! — раздраженно вскинулся Нил, всматриваясь в брата обвиняющими глазами.

— Если отец узнает, он завтра же женит тебя на ком положено. Пойми, я не хочу, чтобы это задело Мариэль, не хочу, чтобы она страдала, чтобы о ней говорили плохо. Ты испортишь жизнь не только себе, но и ей. Что ты мне ответишь?

— А чтобы я страдал, ты хочешь!? Я возвращаюсь в своё поместье, мне нужно подумать, — разворачиваясь к двери, на ходу бросил Нил, всем своим видом выказывая своё недовольство.

Джон сидел за столом, а перед ним стояла большая тарелка охийских сладостей.

— Теперь я понимаю, чего мне не хватало! — с упоением сказал он.

— Смотри зубы не испорть, здесь стоматологов нет и медицинской страховки тоже! А меня Ио пломбы вставлять не учила.

— Чего ты такая колючая? Съешь сладенького, для мозга полезно, может, подобреешь.

- Я не знаю, что со мной. Какое-то дурацкое предчувствие, мне далеко до хатской знахарки, своей силой или что там во мне раскрылось, я ещё толком пользоваться не умею. Тревога на сердце и холод. — Печально произнесла Мариэль, тряхнув головой, словно пытаясь стряхнуть с себя своё навязчивое состояние.

— Начинается, вспомнила! Давно этого у тебя не наблюдалось. Всё-таки ты не исправима, Мариэль!

— Посмотрим, посмотрим. Когда праздник закончится Ваас повезёт нас по нашему новому адресу, вот так. Чем дальше, тем все запутанней.

— Отлично! Я люблю перемены, будем обживаться, что здесь такого. Недвижимость — это хорошо. Главное, с твоей помощью, да, я признаю — это ты нас вытащила, мы больше не рабы, — набивая полный рот, пробубнел Джон.

Это оказался большой дом, в два этажа, не замок, конечно, но Мариэль посчитала его огромным. Дом стоял на берегу небольшого озера. За домом был сад, конюшня и ещё несколько хозяйственных построек. Ближайшие соседи от поместья находились далеко, поблизости даже крестьянских поселений не наблюдалось. Прямо за озером начинался лес. Видно было, что дом долго пустовал без хозяев, сад выглядел запущенным и не ухоженным. До этого за домом присматривал всего лишь один старый слуга. Но Ваас привез с собой ещё четверых слуг, тюки с продовольствием и целую повозку с различной домашней утварью.

— А зачем нам слуги, Ваас? Это лишнее, у меня никогда не было слуг, это для меня что-то противоестественное. Мы всё можем делать сами! — уверенно запротестовала Мариэль.

Джон при этом выронил из рук какую-то безделицу и посмотрел на неё как на ненормальную, скорчив для неё за спиной Вааса страдальческую гримасу.

— Значит так, Мариэль. Слуги тебе нужны, это раз! — нетерпящим возражения тоном заявил Ваас. — Кто-то будет куховарить, кто-то прибирать в доме, а ещё я оставляю кроме ваших, троих лошадей. Поэтому нужен конюх. Завтра ещё пригонят домашнюю скотину, за ними тоже должен кто-то ухаживать.

— А я тогда что буду делать? — поинтересовалась она, деловито подперев бока.

— Отдыхать.

— От чего же это?!! От созерцания чужого труда?

— О, небо! — воздел глаза вверх будущий правитель. — А вот это два — ты будешь бывать на всех празднествах, где буду бывать я, а так как я бываю почти везде, то и тебе придётся много выезжать и достаточно часто, потому что у охийцев есть куча причин для празднования. И потом тебе ещё возможно придётся оказывать помощь в лечении, если кто-то попросит, конечно, — улыбаясь, объяснил ей Ваас.

— Ты что издеваешься надо мной, да?

— Ни капли. И запомни, не приехать на приглашение ты можешь только в крайнем случае, иначе — обидишь и меня и тех, кто пригласил. Так что готовься, мы будем, видеться достаточно часто, — сказал Ваас и рассмеялся, глядя на её серьёзное пасмурное лицо, понимающе кивнув Джону на прощание.

Брат с сестрой наконец остались одни, не считая слуг, конечно, которые тут же принялись наводить порядки.

— Ты так напрашивалась на роль домработницы! Чем тебе мешают эти слуги? Я тебя не понимаю, Мариэль! Живи не тужи. Первый раз так подфартило, а ты выкаблучиваешься. Ну что не так?

— Всё-таки ты переел сладкого, Джонни. Твой мозг перестал соображать, что полезно для него в малых дозах, в больших дозах просто яд. Как ты не понимаешь!!? Я не представляю здесь себе свою дальнейшую жизнь в принципе. От этих балов у меня голова кругом пойдет. Какой в них смысл? Я же чужая среди них! А если учесть, как охийцы ко мне относятся, то вряд ли кто-то придет ко мне за помощью. Здесь всё будут делать за меня слуги. Где в этом мире моё место, Джон?!! Где оно?

— Так, у тебя начинается истерика и причина её очень серьёзная. Сядь, погрейся у камина. Что с тобой твориться, Мариэль? Может, мне это только кажется, но по-моему пришло время завести тебе какого-нибудь парня, — произнес Джон, предусмотрительно отскочив в сторону, зная свою сестру. Но она вместо того, чтобы врезать ему — просто разревелась.

Вздыхая, Джон усадил её в кресло, а сам опустился на пол у её ног.

— Ты должна мне сказать.

— Я хочу домой, — тихо прошептала Мариэль всхлипывая, — я так скучаю по братьям, по Джейн, по нашему миру, наше место было там, наш дом не здесь, Джон.

— Теперь вот это наш дом, Мариэль. Может, этому миру нехватало именно нас. Мы попробуем найти здесь своё место. Ты же знаешь, исправить уже ничего нельзя. Ты очень сильная на самом деле. Ведь это именно ты нас освободила, а не я. Робкий нежный цыплёнок отвоевал своё место под солнцем. Я бы так не смог. Теперь у тебя есть этот большой дом, всё как тебе нравится, дикая природа кругом и совсем нет людей.

— Не могу сказать, что это меня успокаивает, — вздохнула она.

Целую неделю они были заняты тем, что придавали своему дому жилой вид. Несмотря на все уговоры Джона, Мариэль работала наравне со слугами с утра до ночи, вытирала пыль, мыла окна, натирала полы.

— Я понял, ты просто трудоголик, Мариэль.

— Если я не буду чувствовать усталости, я опять затоскую.

— О чем я и говорю. Смотри, дом просто блестит. Все до последней сковородки надраены, сад прополот, конюшня вычищена. Интересно, куда ещё ты направишь свой энтузиазм? Пойдешь окучивать деревья в лесу?

— Смейся, Джон, смейся.

— К вам прибыл гонец, госпожа, — прервал их разговор старый слуга.

— Спасибо, Манис. Пусть войдет.

В комнату вошел охийский воин, неся в одной руке свиток, а в другой большой мешок.

— Я прибыл по приказу лорда Вааса. Он велел передать вам послание и необходимую одежду.

Мариэль с интересом взяла свиток, повертела его в руках и вопросительно посмотрела на Джона.

— Ты же немного учился читать на их языке, прочти.

Гонец почтительно поклонился и вышел. Джон долго изучал охийские письмена, а потом произнес:

— Здесь написано, Мариэль, что открывается сезон охоты. По этому поводу будет бал и господская охота. Нас приглашают. Быть обязательно. Одежда для верховой езды уже готова.