Мне было приятно, что именно генерал придала вопросу гендерный оттенок.

– У меня есть несколько вопросов. С вашего разрешения, генерал? – сказал Сэмпсон. Он чуть подался вперед, положив локти на колени. Глаза его твердо смотрели в глаза генералу Борислоу, которая, в свою очередь, тоже внимательно смотрела на Сэмпсона.

– Задавайте любые вопросы, какие пожелаете. До десяти часов у меня не назначено других встреч. Таким образом, у нас с вами двадцать минут, но мы можем продлить это время, если потребуется. Армии нечего скрывать в этом деле. Это я могу сказать вам твердо.

Взгляд Сэмпсона был все так же прикован к глазам Борислоу.

– Мы с детективом Кроссом работали над несколькими сотнями дел об убийстве, генерал. Кое-что в этом судебном деле сильно нас беспокоит.

– Что конкретно?

Сэмпсон помолчал, потом продолжал:

– Прежде чем приступить к тому, что нас беспокоит, позвольте спросить, не насторожило ли вас что-либо, связанное с судом или расследованием?

Генерал Шелли Борислоу по-прежнему держалась с полным самообладанием.

– По правде сказать, несколько вещей. Полагаю, можно было бы истолковать как неправдоподобно удачное обстоятельство тот факт, что сержант Купер отказался расстаться с орудием убийства. С другой стороны, то был ценный сувенир, память о годах, проведенных во Вьетнаме. Да и память о самих убийствах.

– Вам известно, что квартира сержанта Купера была взломана за день или два до убийства? Мы видели следы взлома, и Купер это подтвердил. Нож могли взять именно тогда, – сказал Сэмпсон.

Борислоу кивнула:

– Бесспорно, это возможно, детектив. Но не является ли также возможным, что сержант сам инсценировал взлом своей квартиры? Именно к такому выводу пришел криминальный отдел.

– Мальчик, проживающий по соседству, видел троих мужчин во дворе дома Тани Джексон примерно в то время, когда было совершено убийство.

– Это правда. Мальчик видел во дворе мужчин. Но он также мог видеть и тени от деревьев. Ночь была темная и ветреная. Мальчику десять лет. Он дал офицерам полиции противоречивые показания относительно той ночи. Я уже сказала, детектив, что досконально изучила материалы дела.

– На месте убийства были найдены следы крови, которая не соответствует крови убитых женщин или сержанта Купера.

Манера поведения генерала Борислоу не изменилась.

– Судья, ведший процесс, сделал звонок с просьбой не привлекать это обстоятельство в качестве улики. Будь я судьей, я бы позволила жюри присяжных услышать о крови. Если это и могло повлиять на вердикт, теперь мы об этом не узнаем.

– Послужной список сержанта Купера до убийств был почти идеальным, – сказал Сэмпсон.

– Он имел превосходный послужной список. Армии это хорошо известно. Это один из факторов, которые придают делу особый трагизм.

Сэмпсон вздохнул. Он почувствовал, что его усилия ни к чему не привели. Я ощущал то же самое.

– Генерал, еще один вопрос, и мы уходим. Мы даже не истратим полностью отведенное нам время.

Борислоу и глазом не моргнула.

– Задавайте.

– Меня озадачивает, что армия не предприняла никаких реальных усилий, чтобы выступить в защиту сержанта Купера. Ни до, ни во время суда. Совершенно очевидно, что армия не намерена попытаться помочь ему и сейчас. Почему?

Генерал Борислоу кивнула, выслушав этот вопрос, и поджала губы, прежде чем на него ответить.

– Детектив Сэмпсон, мы принимаем во внимание тот факт, что Эллис Купер – ваш друг и что вы остались ему верны. Более того, мы восхищаемся этим. Но на ваш вопрос ответить легко. Вся армия, сверху донизу, убеждена в том, что сержант Купер повинен в этих ужасных и хладнокровных убийствах. Мы не намерены помогать убийце уйти от наказания. Боюсь, что я тоже считаю сержанта Купера виновным. Я не стану поддерживать апелляцию. Прошу простить, что у меня нет для вас лучших известий.

После аудиенции референт генерала Борислоу проэскортировал нас с Сэмпсоном обратно, к главной приемной, через лабиринт коридоров. Во время этого долгого шествия оба мы хранили молчание.

Когда мы наконец выбрались на свет божий, Джон повернулся ко мне:

– Что ты об этом думаешь?

– Я думаю, армия что-то скрывает, – ответил я. – И у нас не так много времени, чтобы выяснить, что именно.

Глава 29

На следующее утро Томас Старки получил наглядное представление о том, как далеко зашло для него дело. Проясняющий эпизод произошел менее чем в двух милях от его дома, в Северной Каролине.

Он припарковался в переулке, чтобы купить газеты «Ю-Эс-Эй тудей» и «Роки-Маунт телегрэмм», а также забежать в крупный, в нью-йоркском стиле, магазин деликатесов за рогаликами с изюмом и корицей. В то утро шел сильный дождь, и он с газетами и теплыми рогаликами встал под навесом, ожидая, пока ливень кончится.

Когда дождь немного стих. Старки принялся через глубокие лужи пробираться к своему «субурбану». В это время внимание его привлекла молодая парочка. Мужчина и женщина шлепали по воде через парковку прямо к нему. Они только что вылезли из старенького синего пикапа, оставив фары включенными.

– Эй, послушайте. Вы забыли выключить фары, – крикнул он им, когда те подошли ближе. Женщина оглянулась посмотреть. Мужчина даже не почесался.

Вместо этого он заговорил, и стало ясно, что у него плохо с речью.

– М-мы из Сэ-н Кросс... н-н-правляемся в Ло-онс. З-за-абыл бу-умажник в б-брюках...

Женщина, вмешавшись, перебила его.

– Ужасно неловко, что приходится вас беспокоить. Мы из Сэнди-Кросса, едем в Лоренс, – промолвила она. – Так неудобно... Брат оставил бумажник в других брюках... У нас нет денег даже на бензин, чтобы вернуться обратно.

– Н-не могли бы н-нам п-помочь? – шипя и плюясь слюной, добавил мужчина.

Старки немедленно смекнул, что к чему. Они не погасили чертовы фары у своего фургона, чтобы он первый к ним обратился. Заикание и шепелявость парня были притворными, и именно это вывело Старки из себя. Его сын Хэнк страдал аутизмом. А тут эти двое подонков корежат из себя увечных ради дешевого мухляжа, чтобы выцыганить денег!

В мгновение ока Старки выхватил пистолет. Он и сам не мог бы сказать, что произойдет в следующий момент. Он знал только одно – что взбешен до чертиков. Мать честная, все внутри у него прямо кипело!

– На колени, оба! – рявкнул он, наставив пистолет прямо в небритую, убогую рожу мужика. – А теперь проси прощения, да говори нормально, а не то вышибу тебе мозги прямо на этой долбаной стоянке!

И он ткнул упавшего на колени мужчину в лоб стволом.

– Господи Боже, я извиняюсь. Мы оба извиняемся, мистер. Нам просто нужно было несколько баксов. Не стреляйте! Пожалуйста, не убивайте нас! Мы добрые христиане.

– Так стоять! – приказал Старки. – И чтобы больше я никогда вас здесь не видел. Ясно? Никогда!

Он засунул пушку обратно в карман пиджака и тяжелым шагом затопал к машине. Подойдя к «субурбану», он возблагодарил Бога за то, что его дочь-подросток слушала в этот момент рок-музыку и не видела того, что произошло на автостоянке. Мелани, как обычно, пребывала в своем собственном мире.

– Сматываемся домой, – сказал Старки, с яростным треском хлопаясь на переднее сиденье. – И еще, Мел: не могла бы ты врубить погромче эту чертову музыку?

Только тут дочь подняла глаза и заметила стоящую на коленях парочку.

– А что это с теми двумя? – спросила она. – Они как будто стоят на коленях под дождем.

Старки наконец выдавил тусклую улыбку.

– Видимо, они только что спаслись от смерти и теперь благодарят Создателя, – ответил он.