Коринф — небольшой городок с населением в 2500 человек, располагающийся у излучины реки Гудзон, выше по течению от Гленских водопадов. Чуть выше Коринфа местность неровная, река меняет характер течения и становится более порожистой. Когда-то здесь работала бумажная фабрика, но в 2003 году она закрылась и жители лишились главного «кормильца», дававшего им рабочие места. Никто не знает, что будет дальше с городком и его жителями. Сейчас они пытаются справиться с ситуацией за счет экономики дешевой нефти. Им приходится проезжать на автомобилях многие километры по асфальтированным дорогам туда, где они могут получить хоть какую-то работу, пусть и низкооплачиваемую — например грузчика или кассира, а может, автомеханика в автомастерской возле автострады или шашлычника в кафе быстрого питания.

Пейзаж главных улицах Коринфа выглядит запущенным: давно не реставрировавшиеся здания, потрескавшийся асфальт, положенный в 1950-е годы, покореженная алюминиевая обшивка 1960-х годов, заплесневелое кедровое покрытие 1970-х годов и виниловый сайдинг с неизменным серо-зеленым налетом из-за автомобильных выбросов. На первых этажах расположены магазины подержанных вещей, парикмахерские, пиццерии и китайские закусочные. Жители городка в основном пожилые. Многие страдают ожирением, а некоторые — заядлые курильщики. Все передвигаются на автомобилях. Никто не ходит пешком.

Я ехал в Коринф через штат Нью-Йорк по трассе 9N. Здесь необходимо соблюдать скорость 55 км/ч. По американским стандартам здешняя дорога считается сельской, хотя вдоль обочин не было ни одного свободного места — все было занято домами, торговыми предприятиями, школами, гаражами, автозаправками, ночными магазинами, старомодными мотелями. Все напоминало о тех днях, когда еще не было парков отдыха с развлечениями и дешевых перелетов. Дома 1950-х и 1960-х годов в основном в стиле ранчо, когда рабочие бумажной фабрики еще не беспокоились о потере места и получали достаточно хорошее жалование, чтобы построить дом. И они строили, притом на дешевой земле вдоль шоссе, ведущем из города, потому что никто не задумывался, что когда-нибудь мы не сможем добираться до работы на машине. Вдоль трассы 9N располагалось несколько участков с домами, которые были построены значительно позже. Новые дома выглядели удивительно дешево и уродливо. Через пару километров я увидел заброшенные фермы с пустыми амбарами и заросшими пастбищами. Стране, где царствовала «Пепси-кола» и картошка фри, больше не нужно было сельское хозяйство, даже в районе с плодородной землей и благоприятным климатом.

Если вы отважитесь съехать с трассы 9N, не важно, в каком месте, то примерно через 9 км попадете в лес. А здесь уже другая жизнь. Я задумался, как все эти учреждения и организации вдоль дороги смогут выжить в мире без нефти и газа. Все изменится. Как жители этих домов, мирно стоящих сегодня вдоль шоссе, привыкшие проезжать сотни километров со скоростью 30–50 км/ч до работы или до бакалейной лавки, будут преодолевать такие расстояния? И надо ли им вообще будет их преодолевать? А может, им придется переселиться в город? Если так, то смогут ли они продать свои обесценившиеся дома? Если крупные магазины закроются, а с ними и другие предприятия, за счет чего эти люди станут жить? Как они будут отапливать свои дома без газа? Они пойдут в Адирондакские леса за дровами? Как их дети будут добираться до школы? И как она будет отапливаться? Чему будут обучать в школе? А в вузах? Уж точно не связям с общественностью или менеджменту.

Смогут ли эти люди прокормить себя? Помнят ли они, как добывали пищу их прабабушки и прадедушки? Ведь они не задумываются, как еда попадает в супермаркеты. Известно ли им что-нибудь о совке капустной, мучнистой росе или антракнозе? Смогут ли они сохранить урожай? Как они станут защищать его от оленей, кроликов и сурков? Знает ли кто-нибудь из них, как построить колодец или хотя бы забор? Где они возьмут необходимые материалы? Они будут сидеть по ночам между грядками с картофелем или фасолью с заряженным ружьем? Знают ли они, как выращивать кур, овец и коров?

Чем больше я думаю об этом, тем сильнее убеждаюсь, что эти люди обречены. А ведь жизнь в этом маленьком уголке земли на трассе 9N между Саратогой и Коринфом очень напоминает образ жизни многих цивилизованных стран, где люди и понятия не имеют, как выращивается картофель или хлеб. Что будут делать жители городских квартир, когда эпоха дешевой нефти и природного газа закончится? Каким станет мир и что случится с людьми вообще?

Признаюсь, я уже думал над этими вопросами, но каждый раз, когда встаю из-за стола и возвращаюсь в реальный мир, где люди проживают свои жизни, ничего не подозревая о грядущих переменах, меня охватывают противоречивые чувства. Иногда меня переполняет такое отчаяние, что становится страшно. И я понимаю, почему люди не хотят думать о таких вещах, даже столкнувшись с очевидной опасностью. Но так не может долго продолжаться. Последнее время жизнь настолько безумна — финансовая нестабильность, войны, теракты, похищения детей, природные катаклизмы, — что пора бы уже задуматься и начать действовать. Для начала — изменить свой бездумный образ жизни.

Моя роль как писателя — думать о тех вещах, о которых люди обычно не задумываются, и пытаться объяснить возникающие проблемы. Правда, у каждого создается свое видение истинного положения вещей. Некоторые мои идеи, возможно, шокируют вас. Все те социальные, политические и экономические условия, которые, как нам казалось, мы оставили в прошлом, вернутся, отомстив нам вдвойне. Особенно условия социального неравенства в мире, измученном жестокой борьбой за оставшиеся ресурсы и где доступно такое количество оружия. Если я говорю о каких-то неприятных вещах, это вовсе не означает, что я хочу, чтобы они произошли. Несмотря ни на что, я верю в стойкость человеческого духа, в смелость, изобретательность и даже справедливость людей, и я постараюсь показать, что у предстоящих сложностей есть и положительные стороны.

Во-первых, нам необходимо четко отличать то, чего мы хотим, от того, что мы делаем и что можем сделать. Я думаю, следует выбрать определенную тактику действий в тех обстоятельствах, с которыми мы неизбежно столкнемся — либо мы войдем в будущее добровольно, готовые принять все испытания, либо нас затянет туда силой, но в этом случае нам придется туго. Все изменится, не будет уже той цивилизованной жизни, к которой мы привыкли, никто нас не спасет, не совершит чуда и не принесет на блюдечке столь необходимый источник альтернативной энергии. Что нам предстоит пережить, когда все изменится, и насколько сильно мы будем цепляться за нашу жизнь, у которой может не быть будущего?

В предстоящих десятилетиях мир «сожмется». Люди начнут вести общинный образ жизни. Запасы дешевого топлива начнут иссякать, и борьба за них примет более жесткий оборот. Мы вынуждены будем жить скромнее, нравится нам это или нет. И самое мудрое, что мы можем сделать, это подготовиться к тому, что нас ждет. С нехваткой энергоснабжения перестанут работать все технологически сложные системы, включая и управленческие аппараты. Производство продуктов питания превратится в насущную проблему.

Экономика грядущих лет сосредоточится на фермерстве. Высокие технологии, Интернет, сфера услуг, путешествия в космос, финансовая система и туризм — все это уйдет на второй план. Главным станет производство еды. И здесь потребуется очень много физического труда. Плохо придется людям тех районов, где земля непригодна для сельского хозяйства. Без бензина, дизеля, ирригации, гербицидов, пестицидов и удобрений, сделанных с использованием природного газа, люди либо погибнут от голода, либо научатся выращивать себе пищу без привычных технологий.

За последние 200 лет ведение сельского хозяйства сильно изменилось. Все меньше людей занимаются им. Оно поставлено на масштабный корпоративный уровень. Оно превратилось из работы, которую люди выполняют своими руками, используя знания и инструменты, в работу, которую делают машины. Люди практически не задействованы. Все функционирует на дистанционном управлении. Именно по этой причине фермерство стали называть сельским хозяйством, или агрокультурой. Культура в данном случае обозначает умения, принципы, методологии и знания, приобретенные на протяжении многих тысяч лет. Большая часть этих знаний была потеряна на волне превращения фермы в нечто, что мы называем автоматизированными предприятиями. На самом деле современная система носит название «индустриальное сельское хозяйство», поскольку применяются промышленные методы его ведения. Возможности и продуктивность индустриального сельского хозяйства гораздо выше традиционного. Если раньше фермерство касалось одной семьи и общины, то теперь оно вышло на государственный, даже мировой уровень, оставив мелких сельхозпроизводителей без прибыли и нанося ущерб экологии. Использование технологий в сельском хозяйстве имеет нехорошие последствия. Например, генетически модифицированная монокультура — одно из последних (и, возможно, заключительных) достижений индустриальной эпохи. Природа не потерпит надругательства над собой. Она ответит обидчику.