Джек и Оуэн подняли Тошико на стол для вскрытий. Они не смотрели друг на друга; никто из них не хотел признаваться в том, как он себя чувствовал. Оуэн всё время бормотал себе под нос: «С ней всё будет хорошо, с ней всё будет хорошо», бродя по помещению, собирая оборудование, подводя мониторы к столу и подключая кабели.

Джек присел на лестнице и закашлялся, закрыв рот руками. По привкусу во рту он понял, что кашляет кровью — было много крови и чего-то ещё. Густая, грязная слизь, явившаяся прямиком из ада. Он сплюнул её на картонную тарелку и застонал.

— Это сработает? — наконец спросил он.

— Откуда я знаю? — огрызнулся Оуэн, приводя в действие часть механизма, находившегося рядом со столом. Он по-прежнему старался не смотреть на неподвижное тело Тошико. — Но, тем не менее, мы должны убедиться, не так ли? Мы ничего не сможем делать, пока не будем знать точно.

— Ладно, — согласился Джек, вставая. — Давай сделаем это.

— У нас нет времени, чтобы сделать нормальное рентгеновское обследование, — сказал Оуэн, настраивая прибор. — Хотя это должно сработать примерно так же. Ультразвуковой сканер — такой же, какие используют при обследовании беременных женщин.

Они переглянулись. Джек нахмурился, и Оуэн сглотнул и переключил своё внимание на оборудование.

— Всё готово.

Он взял сканер, удостоверившись, что длины шнура хватает, чтобы использовать его должным образом. После этого он кивнул на Тошико:

— Сними с неё одежду.

Джек распахнул отвороты её лабораторного халата и оттянул горловину её топа. Свободной рукой Оуэн нанёс немного прозрачного геля на её шею и грудь, а затем приложил к её телу сканер.

Экран показал нечёткое месиво линий и фигур — это напоминало телевизионные помехи. Для Джека эти показания ничего не значили, о чём он и сообщил.

— Подожди, пока я сориентируюсь, — сказал Оуэн, поворачиваясь так, чтобы иметь возможность следить за изображением на мониторе, когда он перемещает сканер. — Рёбра. Грудина. Грудная клетка. — Он скорчил гримасу. — По-моему, тут всё в порядке.

— Твой сканер показал бы одно из этих созданий?

— Почему бы и нет — даже если оно очень маленькое. Но, судя по тому, что вышло из горла Боба Стронга, маленьким оно не будет. — Оуэн менял положение сканера, тщательно следя за результатами — серые пятна на экране постоянно перемещались и соединялись. — Я ничего не вижу, — наконец сказал он.

— Ты ничего не видишь, потому что видимость плохая, или ничего не видишь, потому что всё чисто?

Оуэн пожал плечами.

— Насколько я могу судить, с ней всё в порядке.

Джек нахмурился.

— Как такое может быть? У неё были все симптомы. Чёрт, у нас у всех…

Оуэн выключил сканер и положил его на подставку перед монитором.

— Я не понимаю.

— Потому что ты мужчина, — слабым голосом произнесла Тошико.

Гвен обошла площадь и теперь стояла прямо перед водяной башней.

— Никаких следов? — спросила она, продолжая оглядываться. От ветра, дующего со стороны бухты, её глаза слезились. Ей приходилось часто моргать, чтобы убедиться, что с её зрением всё в порядке.

— Ничего, — послышался в её ухе голос Йанто. — Я прочесал этот район трижды и запустил программу распознавания лиц, которую мы украли у ФБР. Каждый, кто хоть раз взглянул в сторону одной из камер, проверялся компьютером, но нет ни одного совпадения с Саскией Харден.

— Она где-то здесь, я знаю, — пробормотала Гвен.

— Ты очень проницательна, — произнёс голос у неё за спиной.

Гвен резко обернулась, но там никого не было. Она уставилась на своё отражение в башне, чуть колеблющееся под непрерывным потоком воды, льющейся по зеркальной поверхности.

Мягкий смех звенел в воде, как стекло.

На секунду Гвен показалось, что в воде она видела лицо: узкое, тонкое, серебристое, как дорожка слизи. Удивлённая, она затаила дыхание, но лицо исчезло, распалось в потоке воды, как мираж.

Гвен почувствовала, как волоски на её руках и шее зашевелились. Здесь было что-то неестественное. Что-то, что она должна была заметить.

Её охватил медленный, холодный ужас, когда она поняла, что пропустила. Это было так очевидно, что ей захотелось закричать, пнуть что-нибудь, взвыть. Но она могла лишь кашлять и указывать пальцем.

— Я тебя вижу, — выдохнула она, показывая на фонтан. — Я знаю, что ты там.

Простое осознание этого позволило ей увидеть, почувствовать то, чего больше никто вокруг не мог увидеть. На плитке перед фонтаном, прямо напротив неё, стояла Саския Харден.

Она казалась высокой, хотя на самом деле была такого же роста, как Гвен. Тем не менее, создавалось впечатление, будто она смотрит на Гвен сверху вниз своими холодными, как утренний иней на газоне, глазами. У неё была почти белая кожа и пухлые, чуть приоткрытые губы — между ними виднелся проблеск тьмы. Она не была ни красивой, ни даже симпатичной, но в то же время она была сногсшибательна. В комнате, полной прекрасных женщин, все мужчины смотрели бы только на Саскию Харден.

— Тебе понадобилось довольно много времени, — сказала она Гвен. Её голос был холоден, как туман.

— Ты стоишь прямо на этой плитке, — пробормотала Гвен. — У тебя крепкие нервы.

— Но это работает, не правда ли? Даже ты не могла меня видеть — даже когда смотрела прямо на меня. Что это? Фильтр восприятия? Область-хамелеон?

Гвен неподвижно стояла на месте. Она попыталась сосредоточиться, собраться, задать правильные вопросы и сказать правильные вещи, но у неё кружилась голова, а грудь и горло горели огнём.

— Что ты тут делаешь? — в конце концов спросила она.

— Захватываю, — ответила Саския.

— Я имею в виду — сейчас, в Торчвуде.

— Наблюдаю за состязанием, конечно, — отозвалась она, смерив Гвен быстрым холодным взглядом. — Не могу сказать, что я взволнована.

— Мы не состязаемся. У нас нет цели захватить мир.

Она пожала плечами.

— Может быть — но вы единственные, кто попытается меня остановить.

— Быстрее, чем ты думаешь, — сказала Гвен и потянулась за пистолетом.

— Нет. — Саския подняла палец, согнув его, словно коготь. Гвен почувствовала, что замирает, едва коснувшись пистолета, лежащего в заднем кармане её джинсов. Она знала, что должна вытащить его, прицелиться и выстрелить, но не могла пошевелиться. Она должна была увидеть, что женщина собирается сказать.

— Нет, — повторила Саския. — Не сто́ит, дорогая. Я могу двигаться намного быстрее, чем ты. Я бы откусила тебе голову прежде, чем ты бы успела прикоснуться к своему пистолету. А мы не хотели бы, чтобы это случилось сейчас, ведь правда? В конце концов, я всё ещё выковыриваю из зубов собачью шерсть.

Она улыбнулась — широкой-широкой улыбкой, по которой сразу становилось ясно, что Саския не человек. Это было существо, способное откусить голову питбультерьеру. Губы приоткрылись, и на секунду Гвен увидела её зубы — ряд острых, неровных шипов, похожих на пучки тёмных вязальных спиц.

— Кто ты? Откуда ты взялась?

— Вряд ли это имеет значение. Это было так давно, — не отводя взгляда от Гвен, Саския повернула голову так, чтобы видеть небо. — Мой мир исчез — исчез без следа. Я пришла сюда, потому что мне это было нужно. Мне больше некуда было пойти. Печально, но я здесь. И ты тоже — но ненадолго…

Гвен закашлялась, согнувшись от разрывавшей грудь боли, машинально прикрыв рот рукой. Она сплюнула кровь себе под ноги, тяжело дыша.

— О, дорогая, — сказала Саския. — Нехорошо себя чувствуешь?

Глаза Тошико открылись. Они выглядели больными, но сама она была в полном сознании. Джек и Оуэн просто смотрели на неё, открыв от удивления рты. Она слабо приподняла руку, и Оуэн тут же схватил её и крепко сжал в своих ладонях. Тошико открыла рот и произнесла:

— Я… чувствую себя… нормально.

— Ты выглядишь ужасно, — сказал Оуэн.