И снова раздались одобрительные голоса, обещающие подумать.

Остатки пикника были собраны, — здесь никто не стал бы искать загрязнителей, даже полиция, но таков уж был городской этикет: главное — не изменить ничего, не оставить место, где побывал, не таким, как до тебя. Как странно: эти люди выступали против такого порядка вещей, но … всё убрали после себя, подумал Ян, как будто сами работали уборщиками… Однако, каковы бы ни были их мотивы вступить в организацию Дока, — они просто были воспитаны так, и этого не переделаешь. Они забрали мусор, — часть лежала в разлагаемых пакетах на багажниках их велосипедов. Ян с Лаурой, — то есть Эрнест и Гарриет, — медленно ехали по дорожке парка после пикника, который одновременно был деловой встречей.

— Теперь мы, по крайней мере, понимаем … на каком свете находимся, — сказал Ян.

— Я поражена. Ты … понимаешь, что теперь занял место Дока?

— Конечно. А что было делать? Ты понимаешь, что на это неспособен ни один из них? Включая и Алана, и Натти. Даже Док … был учёным и философом, он понимал, что нужно что-то менять. Но не был человеком, способным решительно действовать. А уж тем более — теперь…

— Возможно, ты и прав, — признала Лаура. — Но … они оказались готовы делать то, что ты им говоришь!

— Когда власть валяется под ногами, должен найтись кто-то, кто подберёт её. — Ян на секунду оторвал правую руку от руля велосипеда. Вообще-то, он умел ездить, вовсе не держась за руль, но предпочитал сейчас не демонстрировать это умение. — Кое-что мы уже решили сделать… А они ещё подумают, и что-то предложат…

— Да… А что делать нам? — Лауре тоже нужно было привыкнуть к новому положению вещей. Ян понимал это, а потому сказал:

— Ну … в обычной жизни всё и останется как обычно. Будем жить, как жили, работать, где и работали. Это важно, чтобы никто ничего не заподозрил… Только я тебя знаешь, о чём попрошу? Постарайся … быть у вас там, в полиции, поближе к тем, кто занимается расследованием… Хотя бы, как подруга Элеоноры. Нам понадобится то, что таким образом можно будет узнать. — Увидев, как изменилось лицо подруги, он решил сменить тему. — Или ты о том, чем мы вечером займёмся, когда доберёмся до дома?

21.

— Я не боюсь, сэр. Я тревожусь. — Лаура решила быть откровенной, хотя бы отчасти. — Если бы я боялась, то ушла бы из полиции. Если я скажу, что не тревожусь за себя, вы же мне не поверите, правда? Но — не только за себя. К тому же, так уж получилось, что я знала не только сержанта Си, но и Алекса Легри…

— Я понимаю, — кивнул лейтенант Лекар. Патрульный офицер Мартинес пришла после смены именно в его кабинет. — А вот чего вы хотите от меня, — откровенно говоря, не очень.

— Я хочу … постараться быть полезной. И самой понять, что происходит. — Она сделала глубокий вдох. — Возможно, вы сочтёте меня карьеристкой, сэр. Но у меня такое ощущение, что … если не прекратить это, случится что-то такое, после чего никакая карьера не будет иметь значения.

— А какое значение вообще имеет карьера, Мартинес? — В голосе лейтенанта неожиданно прозвучала злость. — Вы что, думаете, я бы не мог уже давно быть начальником участка? Не нашего, здесь капитан на своём месте, но какого-нибудь другого.. Но я люблю то, чем занимаюсь. Люблю расследование, а не административную работу. И ради того, чтобы занять этот кабинет, — он сделал жест рукой, как бы обводящий всё вокруг, — я делал карьеру. А вот эти все… Что они выиграют? В зарплате? А что это им даст? Они всё равно будут жить в такой же квартире, и ездить на том же трамвае. Только для того, чтобы получить власть? Но хотеть властвовать над другими, — это тоже патология, Мартинес! Да, за этим многие идут в полицию. Даже среди патрульных офицеров есть такие, это видно по тому, как они проводят задержания, по тому, как вмешиваются в чужие семьи, когда природа вызова даёт им такую возможность… Вот они и стараются сделать карьеру любыми способами. Но вы — не из таких…

Что это? Провокация? Или лейтенант сам дошёл до мыслей, которые поневоле должны привести к недовольству тем, что происходит в городе? По сути дела, он высказывал мысли, похожие на то, о чём говорил Док… И если так говорит начальник отдела детективов… В любом случае, правильный ответ был один:

— Никогда не думала об этом с такой точки зрения, сэр. Хотя и никогда не хотела … делать карьеру любой ценой. — Дальше следовало перевести разговор на другое. — А откуда вы знаете, как я провожу задержания, как работаю на «семейных» вызовах?

— Я давно присматриваюсь к вам, Мартинес. Так что вы пришли, куда нужно. — Лекар скупо улыбнулся.

Лаура подумала, что, наверное, нужно был поинтересоваться: с какой целью? Забрать её в детективы? Однако ей, на самом деле, было так же наплевать на это возможное повышение, как она старалась показать. С некоторых пор настоящая жизнь, настоящие цели её были в организации Дока. Или теперь правильно говорить — в организации Яна? Или в организации Эрнеста? Как-то само собой получилось, что он стал лидером, возможно, потому, что другого лидера просто не нашлось. Но, как ни странно, в данный момент цели организации и цели полиции совпадали. Во всяком случае, когда это касалось задачи: вычислить убийцу.

— Я читала о серийных убийцах в прошлом, — продолжила она, не уточняя: идёт речь об истории Города Луны, или о том, что было намного раньше, там, откуда люди переехали сюда, — и в другие подобные города тоже. — Мне кажется, это дело … что-то совсем другое. Он ставит перед собой какую-то цель.

— Какую? — вопросил лейтенант. Собеседница отреагировала так, как и должна была бы обычная патрульная. Пожала плечами:

— Если бы я знала… Сама пытаюсь додуматься. Но … его жертвы из разных категорий. Мужчины и женщины, разного возраста, занимаются совсем разными вещами… Он ничего, — насколько мы знаем, — не крадёт. Кроме идентификатора Алекса Легри. Он как будто играет с нами… Вот в разговоре с капитаном Дэвисом возникает такая мысль, что он не убивает полицейских. И вот — сначала сержант Си, потом Кранц…

— Это правильные вопросы, — кивнул глава отдела детективов. — Только мы не знаем на них ответов. Если бы мы знали, наш друг давно был бы у нас в руках. Увы… Мы не знаем, что общего между нашими жертвами. Вот, разве что, Кранц, похоже, случайно оказался в неудачное время в неудачном месте. Но — вы правы, под ударом может оказаться, кто угодно. Если он достал Конради, который столько лет был в бегах… Опять же, — мы не знаем, зачем…

Зато я знаю, подумала Лаура, жаль, сказать не могу. Безумие, просто безумие…

— Чем я могу помочь?

— Мы все должны думать. И обращать внимание на малейшие детали. Которые, на первый взгляд, могут быть не связаны с этим делом… Но нужно всё время думать об этом. И помнить, что убийцей может оказаться кто угодно. Даже лучший друг. Если до чего-то додумаешься, — приходи ко мне и рассказывай. — Это было не предложение, а практически приказ.

— Да, сэр.

Через несколько минут Мартинес распрощалась и вышла. А лейтенант остался в кабинете, и стал напряжённо думать.

Что-то в этой девчонке было, какое-то двойное дно. И дело тут было, действительно, не в карьеризме. Она хотела чего-то ещё. На секунду Лекару в голову даже пришла безумная мысль, что это — проявление женского внимания. Он даже зашёл в городскую информационную систему и убедился, что у Лауры есть … друг. Некий Ян Хенриксон. Ну и ладно… Это их дело, но чего же тогда этой Мартинес нужно от него?

В разговоре он забросил несколько удочек (как ни странно, в городе, где нельзя было даже просто есть животную пищу, не говоря уже о том, чтобы самому её добывать, многие продолжали пользоваться метафорами, связанными с охотой или рыбалкой, ну, а для начальника детективов это было естественно), но ни на одну из них Мартинес не клюнула. Не то, чтобы лейтенант в чём-то её подозревал, скорее, он поступил так по привычке. Однако, чтобы не сработал ни один крючок… Вот это было подозрительно само по себе.