— Я с вами не заигрывал, — ровным тоном сказал Джейк, но Лаура уже снимала со стола пакеты, откладывая в сторону те, в которых находилась еда.

— Вы голодны? — с деланной живостью спросила она, решив доказать ему, что сказанное ею сказано всерьез. — Думаю, мы могли бы съесть по бифштексу с жареным луком. — И вы вовсе не пожилая женщина, — упрямо продолжал Джейк, засовывая руки в карманы джинсов и, по-видимому, испытывая не меньшую решимость высказать все, что он считает нужным. — Сколько вам лет? Тридцать пять? Тридцать шесть?

— Это при дочери-то, которой двадцать один год? — устало улыбнулась Лаура. — В следующий день рождения мне исполнится тридцать девять. И все же спасибо за комплимент.

Джейк выругался. По крайней мере так показалось Лауре. Самого слова она не расслышала, но смысл его был понятен.

— Почему вы так себя ведете? — требовательно спросил он. — Почему притворяетесь, будто вам в той же мере не хочется, чтобы я прикасался к вам, в какой этого хочется мне? Вы не старуха. Вы в самом расцвете сил. Неужели вы думаете, что меня способна отпугнуть разница в несколько лет?

— В несколько!

Лауре самой понравилось презрение, с которым она возвратила ему его же слова, но Джейк по-прежнему смотрел на нее с негодованием.

— Да, в несколько, — сказал он, насмешливо кривясь. — Мне тридцать два года, Лаура. В следующий день рождения исполнится тридцать три. Далеко не мальчик, вам не кажется?

Лаура резко мотнула головой.

— И все же вы слишком молоды. Не… не годами, но опытом. Вы, молодые люди, думаете, будто именно вы изобрели секс. А я родила Джулию, когда вы еще учились в школе.

Глаза Джейка блеснули.

— Насколько я знаю, вы в это время тоже в ней учились, — парировал он с такой резкостью, что Лаура поперхнулась. — Это не отменяет того обстоятельства, что вы — друг моей дочери, а не мой, — возразила она, заставляя себя вытащить бифштекс из коробки и положить его на стол. — А теперь давайте сменим тему. Если вы будете так любезны, что вернетесь в гостиную, я, пожалуй, начну готовить обед.

Казалось, Джейк не прочь был поспорить, но, к облегчению Лауры, делать этого он не стал. Хмуро опустив голову, он вышел из кухни, и только тут Лаура сообразила, что не поинтересоватась его самочувствием.

Да ладно, неуверенно сказала она себе, и так ясно, что ему гораздо лучше, и хотя определить, насколько сильно его мучает рана, невозможно, вести машину он, похоже, в состоянии. Не говоря об ином-прочем, ехидно добавил тихий внутренний голос. Может, Джейка и терзает страшная боль, но эмоциональные способности его остались целыми и невредимыми.

Руки у Лауры дрожали, хотелось пить, она налила воды в чайник и включила его в сеть. Она не отказалась бы от стаканчика хереса, который держала для особых оказий, однако херес находился в гостиной. Не дотянуться, подумала она, вспомнив недельной давности вечер, когда Джулия позвонила ей, чтобы сообщить, что она с Джейком приедет на выходные. Тогда до хереса тоже было не дотянуться, но сейчас она нуждалась в нем намного сильнее.

Ничего, сойдет и чашка кофе, решила она. У кофе по крайней мере имеется то дополнительное достоинство, что в нем не содержится алкоголя. Меньше всего ей сейчас хотелось, чтобы ее разморило от крепленого вина. Необходимо было сохранять ясность мысли.

Она уже сама дивилась тому, что предложила Джейку остаться. Тут и говорить не о чем: безумие чистой воды. Она позволила желанию доказать Джейку, что способна преспокойнейшим образом забыть о случившемся, возобладать над здравым смыслом. Хотела показать ему, что, поскольку она — мать Джулии, ее дом всегда открыт для него; хотела укрепить существующие между ними отношения. Попытки обратить дочь против него не привели бы ни к чему хорошему. Если б она попробовала рассказать о случившемся Джулии, та бы ей ни за что не поверила. Оставалось лишь надеяться, что Джулия раскусит Джейка, пока не будет слишком поздно. А выставить его вон — каким бы привлекательным этот поступок ни казался — значило достигнуть прямо противоположного.

Особых трудностей не предвидится, ведь так? — спросила себя Лаура. Не позволяй себе терять голову, веди себя с ним естественно, и он поймет, что к чему. Она накормит его обедом, расспросит о поездке, стараясь почаще упоминать имя Джулии, а потом отправит ночевать в отель.

Решив, что варить себе кофе, не предложив ему выпить чашку, было бы странным, Лаура изобразила на лице спокойствие и шагнула к двери в гостиную.

— Хотите чашку ко… — тоном уверенной в себе женщины начала она, но картина, представшая перед ее глазами, заставила ее запнуться.

Джейк уже нашел, что пить. И это был не ее херес. На столике близ его кресла стояла только что откупоренная бутылка виски, Джейк как раз отнимал от губ стакан.

— Откуда вы это взяли?

Все благие помыслы Лауры по части сохранения с Джейком прохладных и безразличных отношений рухнули — в голосе ее прозвучало гневное осуждение, в ответ на которое Джейк насмешливо округлил глаза. — Купил, — безмятежно сообщил он. — В деревенском магазинчике. Что это вы так прогневались? Мне следовало попросить вашего разрешения?

— Вообще-то, у меня в буфете уже стоит виски, — словно оправдываясь, сообщила Лаура, рисуя в воображении слухи, которые могут поползти по деревне вследствие посещения Джейком местного магазина. И услышав, как напряженно звучит ее голос, попыталась вернуть себе внутреннее равновесие: — Я… я просто удивилась, вот и все. Я думала предложить вам чашку кофе.

— Мне и так хорошо, — мирно ответил Джейк, доливая стакан. — Можете присоединиться, если хотите, — прибавил он, поднимая на нее взгляд. — Судя по вашему виду, вам не мешает немного взбодриться.

Лаура промолчала, она уже не доверяла своему языку. Подавив рвавшийся наружу гневный ответ, она круто развернулась и вышла из гостиной. Ему больше не удастся вывести ее из равновесия, горячо сказала себе Лаура. Потеряв самообладание, она окажется в его власти, а еще раз доставлять ему такое удовольствие Лауре решительно не хотелось. Тем не менее, включая гриль и начиная готовить приправу к бифштексу, она томилась разочарованием. Было ли это намеренной уловкой Джейка или нет, но вести машину он теперь не сможет. Если Лаура желает, чтобы он ночевал в отеле, ей придется самой везти его туда.

Какой бы сумбур ни царил у нее в голове, обед, вопреки ожиданиям, удался на славу. Еда получилась замечательно вкусной, Джейк съедал все, что она перед ним ставила. Лаура подала к бифштексу спаржу, сладкую кукурузу и молодую картошку, добавив к этому блюду лимонные ватрушки, сухое печенье, сыр и сельдерей. Она сварила и кофе, и, к ее облегчению, Джейк выпил две чашки. Никакого вина Лаура на стол не ставила, однако Джейк пришел на кухню со своим стаканчиком виски. Впрочем, во время еды Джейк к нему не притронулся, а бутылка с виски так и осталась в гостиной.

То была ее маленькая победа, которую, впрочем, в огромной степени перевешивало то обстоятельство, что они практически не разговаривали. Беседа ограничивалась замечаниями, связанными с едой, да и на те Лаура старалась не отвечать. Гнев, который она недавно испытывала, рассеялся, уступив место усталому равнодушию. И все же Лаура не питала уверенности, что в том, как она себя чувствует, виноват Джейк. Конечно, ему не следовало к ней приезжать, но в том, какой оборот приняли дальнейшие события, она винила только себя.

Большую часть посуды Лаура перемыла еще перед обедом, так что после него ей оставалось управиться лишь с несколькими тарелками. Джейк, хоть и помог ей убрать со стола, не предложил, как неделю назад, вытереть вымытую посуду. А когда Лаура, постаравшаяся задержаться в кухне по возможности дольше, вышла в гостиную, он снова сидел в своем кресле со стаканом виски в руке.

— Э-э… я разожгу огонь? — спросила она, стараясь, чтобы ее голос звучал нормально. Утром она разжигать его не стала, но почистила каминную решетку и уложила на нее дрова. Довольно было чиркнуть спичкой и поджечь бумагу, тем более что без уютно мерцающего пламени гостиная выглядела какой-то голой.