Продолжать эту мысль она себе запретила. Если она признает, что у нее были определенные сомнения насчет приглашения Джейка приехать в Италию, разве она когда-нибудь простит себе, что поступила так легкомысленно? А уж если она сознается, что в глубине души мечтала о том, чтобы Джулия не приезжала сюда вовсе, — все, она пропала. Ради собственного душевного спокойствия она не должна думать об этом. Иначе это сведет ее с ума…

Прежде чем отправиться спать, Лаура уложила чемодан. Отчасти это ее утешило. Уложенный чемодан доказывал — по крайней мере ей, — что она говорила всерьез, и говорила о том, что для нее важно.

Перед тем как подняться в спальню, она поблагодарила членов семьи Ломбарда за гостеприимство, и если ее решение и вызвало какие-либо возражения, они оказались достаточно вежливы, чтобы промолчать. Кроме того, говорила себе Лаура, ложась на простыню из настоящего шелка и накрываясь другой такой же — простыни, как она заметила, меняли каждый день, — она ведь приехала только на уикэнд, а завтра понедельник.

Что касается Джейка, о нем она предпочитала не думать. Несмотря на то что Джейк, когда она спустилась вниз, поджидал ее, желая удостовериться, что падение с лошади не привело к каким-либо нежелательным последствиям, Лаура постаралась не оставить в нем никаких сомнений относительно испытываемых ею чувств. Хотя поговорить с ним в открытую в присутствии его родителей было невозможно, ее обвиняющий взгляд и то, как она решительно стряхнула его руку, когда он попытался проводить ее к обеденному столу, были достаточно красноречивы, и Джейк, при его сообразительности, наверняка все понял. Он прекрасно знал, что с нею происходит, и, пока тянулся обед, все больше уходил в себя. Лаура, встретившись с ним глазами, отчасти уловила раздирающие его чувства, но не пожелала обращать внимание на его хмурую задумчивость. Сам виноват. Заманил ее сюда обманом, пусть теперь и отвечает за последствия.

И все-таки полностью снять с себя вину она не могла. Лежа в постели и глядя на занавеси, колеблемые ветерком, проникающим сюда сквозь оставленную ею чуть приоткрытой балконную дверь, она призналась себе, что не очень-то и противилась, когда Джейк сказал ей, что Джулия с ними не поедет. Она могла бы настоять на том, что проведет ночь в Лондоне и подождет, пока дочь сможет составить ей компанию, но не настояла. А если быть совсем уж честной, то следует признать, что причины ее уступчивости в не меньшей мере объясняются ее собственной, обремененной чувством вины тягой к Джейку, чем убедительностью его доводов.

Она пошмыгала носом и повернулась на бок, позволив крупной слезе скатиться из ее глаза на подушку. Такая прекрасная ночь, лунный свет пробивается сквозь щелку в занавесях, наполняя спальню жемчужным сиянием. Ночь, созданная для любви, грустно подумала она. И разве не горе, что единственный мужчина, которого она способна любить, слишком молод, слишком богат, да еще и связан с ее дочерью?..

Поначалу ей казалось, будто она видит сон. Ощутив, как промялся матрас и теплое тело опустилось рядом с ней, она инстинктивно потянулась к нему. Джейк не шел из ее головы, уже не впервые ей снились подобные сны. Собственно говоря, в последнее время Джейк редко когда не снился ей, и, хоть при дневном свете все это представлялось ей жалостно-трогательным, ночами она была неспособна не предаваться фантазиям.

Однако этот сон не походил на другие. Повернувшись в руках Джейка и ощутив жар, исходящий от его тела, Лаура была несколько озадачена. Сила, с которой он сжимал ее, была слишком реальной, слишком осязаемой, она и вправду ощущала напряженные мышцы его живота, мускусный аромат кожи. Прежние сны были бесплотными — стоило ей потянуться к Джейку, как он таял; стоило попытаться удержать его, как он исчезал. Вот почему она всякий раз просыпалась, распаленная и подавленная, раздираемая чувствами, воплотить которые не было никакой надежды.

На этот раз все было иначе. На этот раз она могла обвить его руками. Она могла прижаться к нему и ощутить мгновенный ответный отклик его тела. О Боже, с ума она сходит, что ли? — мелькнула у нее дикая мысль. Или в этой новизне ощущений повинно буйное волнение, испытанное ею вчера?

Впрочем, когда его губы отыскали ее, все предшествующие ощущения смело прочь. Это не сон, сообразила она, между тем как ее рот раскрывался под жадным натиском его губ. Все происходит на самом деле. Джейк находится в ее постели, совершенно обнаженный, и она обвивает его так, словно намерена никогда не отпускать.

Способность соображать возвращалась медленно, но, когда Лаура наконец пришла в себя, она попыталась высвободиться из его объятий. Даже при том, что секунду назад она позволила его влажному языку проникнуть в ее рот, теперь она принялась молотить кулаками по груди Джейка, в конце концов заставив его поднять голову, чтобы взглянуть на нее.

— Отпусти меня! — придушенно воскликнула она, извиваясь и стараясь вырваться. — Ты не имеешь права так поступать!

— Нет? — Джейк без особых усилий удерживал ее рядом с собой. — А я думал, что ты мне обрадовалась.

— Я? — задохнулась Лаура. — Ты с ума сошел!

— Ну, несколько мгновений назад…

— Несколько мгновений назад я спала, — выпалила она, заметив вдруг, что ее ночная рубашка задралась во время борьбы выше бедер. — Джейк, отпусти меня. Пожалуйста.

Джейк пошевелился, но не разжал рук. Он лишь притиснул ее к себе и, раздвинув ноги, крепко сжал ими Лауру. Это позволило ему освободить одну руку, чтобы убрать с ее виска спутанные волосы и коснуться большим пальцем ее дрожащих губ.

— Лежи спокойно, — сказал он, и Лаура увидела, как чувственно изгибаются в лунном свете его губы, пока он без малейшего стеснения ласкает ее тело. Не обращая внимания на ее бесплодные попытки освободиться, он провел ладонью по груди Лауры, и ее неуправляемый отклик заставил его улыбнуться.

— Это… это непростительно, — пролепетала Лаура, пытаясь хоть как-то увещевать его. Но она понимала, что чем дольше он будет удерживать ее, тем меньше у нее останется надежд на победу в этой неравной борьбе. Обхватив ее рукой за талию, Джейк еще сильнее притиснул Лауру к себе, и жар, исходящий от его тела, изгнал из головы Лауры все сколько-нибудь связные мысли.

— Ты хочешь меня, — сказал он, стаскивая с нее ночную рубашку.

— Нет…

— Да. — Он довольно вздохнул, когда служившая ненужной помехой ткань скользнула вверх, открыв его жадному взгляду грудь Лауры. Обеими руками он взял тугую, уже налившуюся томлением грудь и сладостно стиснул ее. — Ну, скажи же, скажи, — выдохнул он. — Ah, cara, sono belli, vero?[13]

— Я не знаю… не понимаю, что ты говоришь, — запротестовала Лаура, но властные прикосновения рук Джейка быстро заставляли забыть обо всем на свете. Он уже снял с нее рубашку, и теперь курчавые волосы, покрывающие его грудь, возбуждающе щекотали ей кожу. Когда Джейк шевельнулся, Лаура невольно изогнулась, приникая к нему.

— Я говорю лишь, что ты прекрасна, — хрипло прошептал Джейк. Взяв ее руку, он прижал ее к низу живота. — Molta bella[14] — застонал он. — Я хочу слиться с тобой.

— О, Джейк, — судорожно выдохнула она, но протеста в этих словах уже не было. Ощущаемое ладонью шелковистое тепло его возбуждения смело все еще задержавшиеся в голове мысли о необходимости сопротивляться. Когда рука Джейка скользнула меж ее ног, она не попыталась остановить его. Страсть Лауры стремилась к судорожному освобождению, которое он даровал ей днем раньше. Но как только его губы прижались к ее губам, а язык яростно ворвался в ее рот, она поняла, что хочет большего. Она ощущала его запах, вкус, мускусный мужской аромат его тела сводил ее с ума. Отдавшись во власть всепобеждающего инстинкта, она ощутила готовность принять его.

— Не спеши, amorissima, — сказал он, хотя его собственный голос казался далеко не управляемым. — Позволь мне любить тебя, — хрипло прибавил он и, не способный долее сдерживаться, мощным порывом соединился с ней.