Бен поцеловал Рут, передал по назначению тарелку и послание и обнаружил на одном из диванов спящую Джилл. Он сел напротив, поставил тарелку на колени и с неожиданным для себя самого аппетитом взялся за еду, параллельно рассматривая Джилл — и сравнивая ее по памяти с Дон. Загар Джилл был чуть потемнее и не носил ни малейших следов купальника, в остальном же и фигуры, и даже лица двух девушек почти не отличались.

Содержимое тарелки убывало, но медленно. Бен вздохнул, поднял голову — и встретился взглядом с Джилл.

— Ты еси Бог, милый, — улыбнулась она. — До чего же соблазнительный запах!

— Вот, сижу и любуюсь. Не хотелось тебя будить. — Он пересел к Джилл и скормил ей кусок яичницы. — Это я сам приготовил, ну разве что с малой помощью Рут.

— Очень удачная стряпня. И ты не плачься, что разбудил меня, я же просто так, прилегла на минутку после бессонной ночи.

— Так ты что, всю ночь не спала?

— Ни хоть вот столько. И чувствую себя великолепно, только есть зверски хочется. Это такой тонкий намек.

Бен понял намек и кусок за куском скормил Джилл всю оставшуюся яичницу.

— А сам-то ты успел поспать? — поинтересовалась она, когда тарелка опустела.

— Ну, сколько-то успел.

— А сколько спала Дон? Хоть два-то часа ей досталось?

— Да, и даже больше.

— Тогда она в полном порядке. Для нас два часа — все равно что восемь прежде. Я знала, какая чудесная ночь вам предстоит, но немного опасалась, что Дон не успеет отдохнуть.

— Да, — честно согласился Бен, — ночь была сказочная. Хотя, правду сказать, твоя инициатива несколько меня удивила.

— Ты хочешь сказать — шокировала. Дело в том, Бен, что я знаю тебя как облупленного. Я ведь хотела сама провести эту ночь с тобой — очень хотела, но из тебя прямо буграми выпирала ревность. Надеюсь, теперь она прошла — да ведь, милый?

— Пожалуй, да.

— Ты еси Бог. У меня тоже была восхитительная ночь — ничем не омраченная, я же знала, что ты в хороших руках. В самых лучших руках — лучших, чем мои.

— Нет, Джилл, как ты можешь такое…

— Вот как? Похоже, не все эти шишки рассосались, придется ими заняться. Заняться, — голос Джилл звучал почти серьезно, — не откладывая в долгий ящик, ведь мне никак не хочется, чтобы твое Причастие Воды было чем-то омрачено.

— Э-э… — начал Бен и смолк, не зная, что сказать.

— Ждание преполняет.

Джилл села, потрепала его по щеке и протянула руку к дальнему концу дивана; пачка сигарет словно сама прыгнула ей в ладонь.

— Это что же, — прищурился Бен, хватаясь за возможность сменить тему разговора, — ты тоже научилась этим фокусам?

— Так, по мелочам, — улыбнулась Джилл. — «Я всего лишь яйцо», — говоря словами моего учителя.

— А как ты это сделала?

— Позвала ее — по-марсиански. Сперва ты грокаешь предмет, затем грокаешь, что он должен… Майк! — она помахала рукой. — Иди сюда!

— Сейчас, сейчас, — Человек с Марса был в таком же ослепительно белом тропическом костюме, что и вчера утром; он подошел к Бену, рывком поставил его на ноги и широко улыбнулся. — Дай-ка я рассмотрю тебя получше! Вот уж радость так радость.

— Я тоже по тебе соскучился. И мне у вас здесь нравится.

— А что это ты придумал насчет трех дней? Три дня, чушь какая-то.

— Не забывай, что у меня есть некоторые обязанности.

— Ладно, поговорим об этом позже. По твоей милости в нашем курятнике полный переполох. Девочки прямо визжат от радости, ни о чем, кроме предстоящей церемонии, и думать не могут. Стоит, пожалуй, закрыть лавочку на переучет — все равно от них никакого толку.

— Пэтти уже отменила дневную службу, — вмешалась Джилл, — а Дон, Рут и Сэм взяли все дела на себя. Короче, сегодня ты свободен.

— Отлично! — Майкл сел, усадил Бена, обнял его левой рукой, а правой положил голову Джилл себе на колени.

— Бен, — шутовски вздохнул он, — никогда не берись читать проповеди. С утра до вечера я ношусь высунув язык, с одной службы на другую, — чтобы объяснить людям, что они никогда, ни при каких обстоятельствах не должны спешить. Я обязан тебе, Джубалу и Джилл больше, чем кому бы то ни было на этой планете, — и вот только сейчас нашел наконец время сказать тебе здрасьте.

Ну как ты там? С виду так вроде в полной форме. Дон говорит, что ты действительно в полной форме.

Бена бросило в краску.

— Ну… в общем-то да.

— Это очень кстати — не забывай, что сегодня хищники выходят на тропу. Ну да ничего, я буду грокать близость и поддержу тебя в трудный момент. В конце ты будешь даже бодрее, чем вначале, — верно, Маленький Брат?

— Да, — кивнула Джилл. — Понимаешь, Бен, Майк передаст тебе свою силу — я имею в виду не моральную поддержку, а самую настоящую физическую силу. Я тоже могу так, только чуть-чуть, а Майк — по-настоящему.

— Не прибедняйся, Джилл, никакое не «чуть-чуть», все у тебя прекрасно получается. — Майк повернулся к Бену. — Маленький Брат — наш оплот и твердыня, неиссякаемый источник силы. Прошлая ночь была тому примером.

Он погладил Джилл по спине и запел:

— Но Дон внизу, собеседует с теми, кто ей сегодня приглянулся. Она занята, а ты — нет, это огромная разница — верно, Бен?

— Наверное…

Бен не знал, куда девать глаза, ему хотелось, чтобы эти двое либо перестали тискаться, либо предоставили ему какой-нибудь предлог встать и уйти.

Но не тут-то было: Майкл все так же обнимал его правой рукой за талию и все так же оглаживал левой рукой Джилл… и той это явно нравилось.

— Бен, — голос Майкла звучал совершенно серьезно, — такие ночи, как прошлая, — когда помогаешь группе перейти в Восьмой Круг — страшно меня заводят. Если ты не против, я изложу тебе вкратце одно из поучений для Шестого Круга. У нас, у людей, есть нечто такое, о чем мой прежний народ не может и мечтать. Огромная ценность… и мне, знающему, что такое жить без этого, особенно ясно, какая это огромная ценность. Я говорю о великом счастье быть мужчинами и женщинами. Мужчиной и Женщиной создал Он их, и это величайшее из сокровищ, созданных Нами-Иже-Суть-Бог. Верно, Джилл?

— Ослепительно верно, Майк, — и Бен тоже знает, что это Истина. Милый, сочини еще одну песню, для Дон.

— О'кей…

— Ну как?

Джилл звонко расхохоталась.

— А ты ей-то дал послушать?

— Да, и она отблагодарила меня непристойным звуком, а заодно передала Бену пламенный поцелуй. Слушай, там есть кто-нибудь на кухне? Я вдруг вспомнил, что не ел уже минимум пару дней. Или лет.

— Там вроде была Рут, — сказал Бен; он попытался встать, но Майкл тут же усадил его на место.

— Эй, Дюк! — крикнул Майкл. — Ты там присмотри, пусть кто-нибудь напечет мне блинов, стопку этак с тебя высотой, а к ним галлон кленового сиропа.

— Спроста, — откликнулся Дюк. — Я сам этим и займусь.

— Э, э! — запротестовал Майкл. — Я голодный, но уж не настолько! Найди Тони. Или Рут. А ты, — обратился он к Бену, — меня немного тревожишь. Я грокаю, что ты не вполне счастлив.

— Я? Да нет, со мной все в порядке.

Майкл посмотрел ему в глаза:

— Жаль, что ты не знаешь языка. Я не могу увидеть твои мысли, а только ощущаю в тебе какое-то беспокойство.

— Майк, — сказала Джилл.

Майкл взглянул на нее, затем снова повернулся к Бену и заговорил, медленно и серьезно:

— Джилл объяснила мне, в чем тут дело, — и это одна из вещей, которые мне так и не удалось огрокать во всей полноте. — Он запинался, мучительно подыскивая слова. — Но я грокаю, что нам лучше отложить твое Сопричастие Воды. Ждание. — Майк снова помедлил и покачал головой. — Прости, пожалуйста. Но ждание преполняет.