— И кто ты теперь, Деня? Олигарх?

— Типа того. Дело свое открыл за границей, подфартило мне — я там бизнес продал и начал здесь недвижимость покупать. Потом нефтью занялся и автозаправки открыл. "ЗлатоНефть" слыхал?

Не просто слыхал — это он прибедняется. "ЗлатоНефть" — самая крутая у нас сеть по всем городам. Только не думал я, что название от фамилии его происходит.

— Твои, значит?

— Мои, — кивнул без лишнего пафоса, но с гордостью и снова коньяка себе налил, — детище мое. Нюансов много, конечно, но вот так и живу. Приехал в дыру нашу культуру города развивать. Театр оперы и балета новый строить на центральной улице задумал по европейскому образцу. В депутаты баллотируюсь в следующем году. А ты, Гром?

— А я? — усмехнулся и залпом осушил бокал. — А я мент, Деня. Бывший, правда, но, сука, никак привыкнуть не могу к этому. По утрам на работу подрываюсь.

— Че бывший? — съел лимон и внимательно на меня посмотрел. Взгляд цепкий, колючий — Хочешь, восстановлю?

— Аааа… на хер. — Я махнул рукой и уже сам себе налил, но Деня накрыл мой бокал ладонью.

— Рассказывай. Что стряслось? За что уволили?

И я рассказал. Наверное, впервые за все это время я кому-то смог рассказать. О рогах неприятно чужим людям расписывать, чувствуешь себя идиотом последним, лохом, которого сделали. А сейчас понесло меня. Говорю. А самого опять трясти начинает и хочется удушить и ее, и козла того. Деня меня не перебивал, и я просто сидел и выговаривался, глядя в одну точку и выкуривая сигарету за сигаретой. А он слушал и так же курил вместе со мной.

— Убил бы ее, суку, и его тоже.

— Я хотел. Деня. Я хотел, мать его. Но дети… и сесть из-за падали?

— Тоже верно. Мудак. Кто его отец говоришь? Может, скинуть его с пьедестала, а? Ты скажи.

Я внимательно на друга посмотрел, и где-то в затылке кольнуло неприятно. Значит, не впервой ему, раз предлагает. Не так-то ты прост, как хочешь казаться, Деня.

— Не надо. Оставь. Она с ним живет и дети тоже. Пусть живут. Проехали. Переживу.

— Ага, блядь, я вижу, как ты пережил. Без работы, бухаешь, потерянный какой-то, убитый.

На это я смолчал, потому что прав он. Потерянный я. Сам не знаю, где и зачем живу. Всего пару дней назад как дышать начал, когда девчонку эту встретил. В зеркало на себя посмотрел хотя бы, и губы до сих пор зудят после поцелуев наших бешеных. Ничего, завтра пробью по своим еще раз и найду. Должен найти. Вспомнил про ее туфли в машине, и адреналин в висках запульсировал.

— Ты сам-то женат? — спросил у Дениса, откидываясь на спинку дивана и чувствуя, как алкоголь затуманил мозги и расслабил окончательно.

— Женат, — кивнул Денис.

— На ком? Кто-то из наших? Не Морозова случайно?

Мы расхохотались, и он наставил на меня указательный палец, кашляя и вытирая лицо салфетками.

— Не… ну, ты даешь. Запомнил, что я по ней сдыхал. Не Морозова, конечно. Она тварь упрямая оказалась, несговорчивая. Не нравился я ей. Правда, приехал через пару годков и таки трахнул ее сучку. Она уже замужем была за лошарой каким-то безденежным и двое по лавкам. Предлагал ей со мной в столицу, она отказалась, — он развел руками. — Сказала, любит Ваню своего. Любит, б***ь. Так любит, что пару дней с работы ко мне в гостиницу бегала и сосала так самозабвенно и смачно, что губы потрескались. Любит она. Короче, ну ее шалаву. Я забыл о ней давно. Самое интересное — с Ваней своим все равно развелась. Только кому она теперь на хер нужна дура сороколетняя с обвисшими сиськами и задом?

— Ну годы никого еще не украсили, и к женщинам они более беспощадны, — не понравилось, как он о Наташке. Мы оба в нее тогда влюблены были, и я уступил, потому что он первым мне об этом сказал. Табу у нас было — баб не делить. Их до хрена, а друг один навечно. Но Наташка никого из нас не выбрала и Деню отшила после выпускного. А он теперь о ней, как о швали. — Так на ком тогда?

— Девочка совсем. Увидел в театре и все, и п****ц, Гром. Крышу снесло.

— С каких пор ты по театрам?

— Так я спонсор. Будущий депутат добро творить должен аки ангел. Отстраивал театр в Мухосранске одном и увидел там. И все.

— Ну поздравляю.

— Не с чем особо. Кукла она. Красивая, умная, шикарная кукла. Люблю ее и понимаю, что манекен рядом. Не надо ей ничего. На своем чем-то повернутая. В себе вся. Бабы обычно поболтать любят. А она молчит всегда. Не просит, не требует. Как не от мира сего. Понимаешь? Живет вот как есть, и все. Но я без нее не могу.

Я усмехнулся, увлеченно как рассказывает и притом с горечью. Будто и не о жене говорит. Видно, что без ума от нее и в то же время… а мне какое дело? Чужая семья. Сегодня так говорит, завтра скажет по-другому. Я сам свою то любил, то терпеть не мог, то осточертела, то соскучился. Хуже, когда пусто внутри и ни черта нет там.

У Дениса, не переставая, трезвонил сотовый, и он наконец-то ответил. Тут же стал намного серьезнее, бокал отставил в сторону. Потом на меня посмотрел.

— Я в Европу еду на несколько дней, вернусь — поговорим о работе твоей. Мне в охрану свой человек нужен. А насчет племяша моего забудь. Не племянник он мне. Я его раз в жизни видел. Сын мужа моей сестры двоюродной от первого брака. Седьмая вода на киселе. Но я с папашей его дела некоторые верчу. Я б ради него хрен сюда приехал, да дела у меня с начальством твоим имеются и с хозяином гадюшника этого. Прикупить его хочу, а он заартачился, а тут повод такой подвернулся. А вообще, не будь это ты, вынесли б тебя отсюда вперед ногами.

— Даже так?

— Ну, а ты, что, думал, племяша Олигарха можно безнаказанно бить? За такое минимум без зубов остался бы.

— Это шкафы твои, что ли, стоматологи?

— Они, конечно. У меня команда ух. Рембо все, как на подбор.

— Ну да. С ними дядька Мухомор.

— Что?

— Ничего. Я б твой отряд уложил в шеренгу на полу, и вряд ли ты сразу опознал бы кто из них кто.

Деня вздернул бровь.

— А это серьезное заявление, Гром. Леха — профессионал, он меня уже десять лет стережет.

— Вот именно — стережет. Надо защищать от любой угрозы, а не стеречь. Шкафы твои только на вид грозные. А так — идиоты на самом деле.

Он встал из-за стола, и я за ним.

— И как бы ты это сделал? Как ушел бы отсюда?

— Ну я бы уложил вначале Мухомора твоего с бородкой, так как он ближе всего ко мне стоял, у него ствол из-за пояса забрал бы, тебя за горло и вот этого и этого в голову сразу со ствола Лехи-профессионала. А ты б меня к машине вывел, я б потом тебе мозги вышиб и на твоей тачке уехал. Ну это так навскидку и по-быстрому, импровизируя. Но если б пришел тебя убить, действовал бы обдуманно и еще в самом начале на улице всех твоих "поснимал".

— Крутой, че, — ударил меня в плечо и расхохотался, и я вместе с ним. — На меня работать будешь. Это даже не обсуждается.

Я слегка пошатнулся и схватился за его плечо.

— Надрались мы с тобой, Олежа. Домой тебя отвезет мой человек. Ну… давай. А, нет, подожди. Друзья…

— Навек. Пока не сдохнем.

— Кто предаст…

— Тому ножом в глаз.

— Ты смотри, помнит. Он помнит. Ууууу, Громище, как же я рад видеть тебя.

Мы рассмеялись и снова обнялись.

— Ты это… кончай бухать, Гром. Знаю, жизнь дерьмом бывает, но она, сука, одна и прожить ее в пьяном бреду обидно. Давай. Я тебя наберу.

Я ее искал. Очень тщательно, профессионально, но создавалось гребаное впечатление, что ее и не существует. Нету человека и не было никогда. А у меня ни фото, ни имени, ничего. Лишь примерно — как выглядит и возраст тоже навскидку. Чудовищно мало. Ищу, как иголку в стоге несгораемого сена. И от одной мысли, что не найду никогда, становится так паршиво на душе, что нажраться водки до чертей наяву хочется. Я как будто что-то важное в своей жизни увидел, пролистал по дурости вперед и вернуться на прежнее место не могу, словно не было его никогда. Никогда не думал, что со мной такое может быть. Говорят, чтоб любить человека, его узнать надо, как физически, так и душу, характер. А я вам говорю: чушь это собачья. Любовь — она как запах. От него или мгновенно ведет, или уже никогда. Можно привыкнуть к запаху, и даже он может начать нравится со временем, но разве это сравнится с тем ароматом, от которого глаза закатились и сердце забилось в три раза чаще? С любовью все точно так же. Либо повело так, что на ногах устоять не можешь после первой же встречи, либо ждешь, когда привыкнешь и понравится, потому что тот, от которого ведет, найти практически невозможно, а иногда и дорого… так дорого, что расплачиваться придется далеко не деньгами. И вот я готов был чем угодно. Потому что вот он, настоящий кайф. Все остальное — жалкая пародия.