О полёте под крыльями дракона (и как только она сообразить сумела, что это крылья, а не что-то иное?), о полёте, ужасающе прекрасном и завораживающем, Карина никому в «каминной» не рассказала. Она так и не поняла, что это было: необычный сон, в который её погрузил небесный, или Индар, возможно тоже изнывающий от вынужденного сидения в тесных стенах замка, позволил ей увидеть его мечты?

Наверное, он рассчитывал, что ей станет легче после этого полёта. Что ж… Своей цели он добился. Она успокоилась. Хотя первое время и побаивалась, что после резкого контраста: бесконечно высокое светлейшее небо – и тёмные, приземистые помещения старого замка! – она будет испытывать ещё большую клаустрофобию. Этого не произошло. Стены и потолок прекратили плыть и сужаться. Но в душе Карина затаила желание ещё раз попробовать взлететь с небесным – и увидеть его самого в полёте. А засыпая к ночи, пробовала восстановить те слишком стремительные минуты, а заодно – увидеть их во сне. Увы… Но даже воспоминания теперь хватало надолго.

Кажется, Индар опасался, что она будет приставать к нему с просьбой повторить «полёт». Он стал реже появляться в «каминной» (Карина прекрасно знала, что он постоянно обходит свои магические ловушки во всех коридорах, но убедила себя, что он сторонится её из-за краткого сна у бассейна), а если и заходил, то его почти никто не видел. Только чуткая Лиадейн за секунды до Карины улавливала, когда он возникал на пороге, и осторожно, чтобы никто не заметил, подталкивала её локтем: «Погляди-ка, кто пришёл...» Индар не смотрел на Карину, а словно лишь подсчитывал, все ли обитатели сидят в «каминной». И уходил, так и не взглянув на неё, хотя она чувствовала, что он точно знал о её присутствии в помещении.

… Протянулись ещё два дня. То есть безвозвратно канули в прошлое все семь когда-то обещанных Ниссой дней, в течение которых магическая буря должна была утихнуть и прекратиться. Карина, прислушиваясь к приглушённому мощными каменными стенами рёву урагана (когда о нём вспоминала), мысленно возвращалась к словам юной ведьмы, перечёркнутым пренебрежительной безнадёгой, прозвучавшей затем в словах принцессы Лилеры: «Но семь дней – это срок, когда прорывается только грязная магия. А вот если вместе с нею выходят демоны...» Что ж, приходилось успокаиваться тем, что они здесь не в одиночестве, а в компании, и довольно разношёрстной. А то, сидя каждый в своей комнате, поодиночке, все давно бы скуксились, запертые в помещении, из которого небесный настоятельно не рекомендовал выходить.

Теперь же, когда мужчинам и пажам принцессы велели сидеть и не высовываться из «каминной», Карина начала лучше узнавать невольных гостей-пленников старого замка и ведьмы Оркены. Так, она постепенно сообразила, что барон Мазуин и его подчинённые – это личная «военизированная» охрана принцессы. Правда, Лилера привыкла считать их лишь номинальной охраной, то есть частью ненужного ритуала в королевском дворце. А вот барон отнюдь так не думал… Его подчинённые, как ненароком, но исподволь выясняла Карина из бесед с болтушкой Ниссой, оказались младшими сыновьями довольно родовитых семей. Этих мужчин, по традиции, именно как младших, отсылали служить в королевском дворце. С пажами – то же самое, разве что юноши, по сути, не охраняли принцессу, а прислуживали ей там, где не могли услужить личные служанки, – правда, пажи были при Лилере лишь до того времени, как им исполнится по двадцать лет.

Карина порой, глядя на принцессу и её окружение, думала: наверное, не окажись принцесса в замковой ловушке, она так и не узнала бы барона лучше, как и Мазуин – её… Впрочем, будет ли у Лилеры и Бриартака продолжение этой истории? Что, если, вернувшись во дворец, они будут разделены, например, планами короля на младшую дочь?.. Становилось грустно – и смешно: ведь Карина не впервые думала об этом и ловила себя на мысли, что больше переживает из-за принцессы, чем из-за собственного положения. Может, это потому, что зачаровывало понимание: рядом с ней почти сказочная принцесса, у которой, как в тех же сказках, нелёгкая судьба?.. С Лилерой она находилась в сдержанно дружеских отношениях. Что значило: сообразив, что иноземка не претендует на чьё-либо особое внимание, Лилера, всегда бывшая центром заботы всех мужчин в «каминной», и взрослых, и юных, почти не замечала её.

Легче всего было с Ниссой. Девушка оказалась очень общительной и разговорчивой, когда не выполняла «домашнее задание» старухи Оркены. А та задавала много. И, глядя, как юная ведьма бормочет, закрыв глаза, новые заклинания, к ней подойти никто не решался. Как и к принцессе Лилере в такое же время.

Самым дружелюбным оказалось семейство оборотней. Оно легко взялось опекать племянников Ниссы, незаметно «прибрало к рукам» и Карину. А всё потому, что окружению принцессы Лилеры было неинтересно знакомить иноземку со своей родиной, Ниссе – некогда, да и много ли знала о родном королевстве юная ведьма, всю жизнь проведшая в глухой лесной деревушке?.. Именно Лиадейн объяснила, что её семье пришлось уйти из поселения оборотней – с противоположного края королевства, потому что настали голодные времена, и лишний рот (а оборотни поселения всю добычу делили на всех, и на взрослых, и на детей) оказался не в чести. Самые маленькие дети были у Отсоа. Охотиться они ещё не могли, и старейшины поселения велели им уйти, куда хотят. Семья некоторое время скиталась по королевству, пока Отсоа не решил, что пора осесть. Они не успели даже присмотреть себе место для будущего жилища, как началась буря из-за грязной магии, вырвавшейся из глубин земли.

- И вот мы здесь, - грустно улыбнулась Лиадейн.

Дети скучали. Сначала они пробовали играть в подвижные игры. Но от пажей принцессы им попало по «тому месту, откуда ноги растут», и пару дней они тихонько ныли, не зная, чем занять время: все здешние активные игры годились лишь для улицы. Карина оказалась единственной свободной взрослой. Даже Лиадейн была занята: старуха Оркена убедилась, что женщина-оборотень неплохо готовит, – и приставила её к плите. В один прекрасный день – то есть утро, когда в «каминной» не было принцессы и Ниссы – учились у старой ведьмы, когда мужчины собрались в тесный кружок, вспоминая житьё-бытьё во дворце, а заодно уча жизни молодёжь – пажей принцессы, а Отсоа чистил для всех оружие, Карина вздохнула и взяла дело занятости детишек в свои руки.

Она вспомнила любимые игры своего детства и решила, что девчоночьи тоже пригодятся для здешних подростков и малолеток. Первым делом она боевыми спицами связала из найденной верёвки бечёвку подлинней, и через полчаса и хихикающий прыскающий в ладошки малолетний народ прыгал «в резинку», которую двое держали на ногах и которая постепенно поднималась – с каждым чисто выполненным заданием. Упрыгались до запыхавшихся, поскольку примитивные правила постепенно же разрастались, а значит – прыжки становились всё более изощрёнными…

После обеда детишки уже с надеждой смотрели на Карину, но она решила, что это слишком монотонно – играть в одно и то же. А ещё во время обеда родилась новая идейка, и Карина, прикинув вес и основательность тяжёлой деревянной шайбочки, то есть куска дерева, похожего на шайбу, обточила деревяшку со всех сторон, чтобы совсем уж закруглить, а потом взялась за уголь из камина. Дети с любопытством следили за ней, пока она расчерчивала клетки на довольно ровном полу, пусть и состоящем из громадных плит. Наконец «классики» были готовы, и Карина объяснила правила. Сначала игра не пошла, но Карина, сообразив свой промах, начертила ещё одни «классики» – и появилась командная игра «трое на трое». Когда закончился первый этап, детишки обнаружили, что за ними с азартом наблюдают пажи принцессы, на время её обучения вновь оказавшиеся без дела. Их разделили, «забрав» по одному в каждую команду, чтобы не обидно было, что в одной команде двое почти взрослых, а в другой только дети. Мужчины снисходительно поглядывали на игроков, но не подходили. За что Карина была им благодарна: она побаивалась, что едким словечком они могут лишить пажей пусть детского, но всё же развлечения. А ведь те уже робко, но посматривали на брошенную «резинку».