В то же время взгляд Джеральда содержал в себе столько тоски и грусти, что он предпочёл несколько раз моргнуть, чтобы не выдать себя. За свою жизнь он повстречал множество людей, но ни у кого из них не было настолько ужасных родителей, как у него. Почти все говорили о своих родителях исключительно в положительном свете, и Остин не стал исключением. Джерри знал, что это хорошее явление, но не мог отделаться от мысли, что с его жизнью что-то не так, что ему просто не повезло родиться таким. Он бы отдал всю свою популярность ради личного счастья.

— Эх, рад за тебя, — спустя минуту молчания произнёс Джерри. — Ну что ж, да здравствует демократия, которая разрешает нам пьянствовать!

— Ну и пусть здравствует, мы её не касаемся, — Остин налил виски им обоим. Уже через минуту пилоты были самые что ни на есть нетрезвые и громко обсуждали крайне неприятные темы.

— Да, никогда не мешайте мне пить. Одна уже пыталась, я ей врезал как следует, — засмеялся Джеральд, показав огромный кулак.

— Это кому?

— Да не суть. О, хотел предупредить по поводу того фильма…

Пока пьяницы шумели и безумствовали, за ними следила Рианетт Марсело. Она оставалась верной Аритону и выполняла его поручение, которое заключалось в слежке за Джеральдом. Рианетт не нравилось, что тот якшается с пилотом CIMun. В её обезумевшей от фанатичной любви к Аритону голове зародилась крамольная мысль — убить Джерри. Почему-то Рианетт была уверена, что босс только одобрит этот шаг, что Киперион будет доволен и сразу пустит еë в рай. Недолго думая, девушка остановилась у окон бара. Холодный взгляд не выдавал внутреннего безумия.

— О, я ж её уже видел! — признал в Рианетт знакомое лицо пьяный Джеральд. — Эта коза меня преследует уже три часа без передышки. Наверное, ей нужен отдых. Эй ты! Да, ты! Знаешь, что? Да-да, знаешь, что? Вот теперь знай — да пошла ты!

— Как грубо по отношению к женщине, — возмутился Остин.

— Я уважаю женщину, когда она личность, а не тень от мужчины, — продолжил нести несуразицу Джеральд.

Между тем Рианетт уже исчезла. Вне всякого сомнения, отрезвев, Джерри забудет о ней. Но провал допускать нельзя. Поэтому она направилась в уборную, чтобы преобразиться. Внутри, рядом с зеркалом находились три девушки, которые спокойно умывались тёплой водой. Рианетт прошла мимо них, не заметив, что одной из девушек была Венди. Последняя косо посмотрела на Рианетт, как будто уже видела её, и вышла.

Для полного преображения Рианетт заперлась в кабинке туалета. Она схватилась за свои длинные волосы и начала рвать их. Губы были очень быстро прикушены до крови, и всё же она вытерпела столь радикальное изменение причёски. После этого Рианетт вытянула ногу и со всей силы врезалась ею об унитаз, сломав кость. Так как этого было недостаточно, она напоследок оставила себе фингал под глазом. Всего за минуту произошло превращение из принцессы в нищенку. Она спрятала верхнюю одежду в карман штанов, оставив на себе только майку, и покинула уборную. Находившиеся здесь женщины очень странно смотрели на "двинутую".

Прошло совсем мало времени, а Остин и Джерри уже бесследно пропали. Рианетт растерялась. Она спросила у бармена, куда они делись, и тот указал, что двоицу увёл на улицу неизвестный. Чуть не врезавшись в охранника, ополоумевшая перебежала половину отеля и вышла на улицу. Впереди от "Фреззара" находилась очень большая прямоугольная площадь со статуями и расставленными вокруг них скамейками. На одной из таких, возле очередной статуи Ласт, сидели Остин, Джерри и ЭйДжей.

Все трое смотрели на живописнейшие горы, которые возвышались над Нариполем. Может, подобные возвышенности слабо выделяются на фоне настоящих исполинов Сайры, но для Сакетлэнда это потрясающее зрелище. На эти горы хотелось взобраться. Между прочим, такое же чувство испытают пилоты, когда они будут подниматься по такой же крутой пирамиде Ласт. И на этот раз взбираться они будут не в планах или в мечтах, а на собственных ногах и под объективами камер, которые почему-то избегают Нариполя как огня. Без них было так приятно наслаждаться природой в тишине и уединении.

— Красиво, очень красиво, — сказал ЭйДжей. Судя по раздражëнной реакции Джерри, он сказал это не впервые. Остин медленно и лениво кивнул, подтверждая тем самым своё согласие.

Джерри с трудом приподнялся на обе ноги, чтобы пройтись вокруг скамейки. К несчастью, какой-то эмигрант, сидевший в трёх скамейках к востоку — то есть, в противоположном от отеля направлении, — включил колонку с оскольдской народной музыкой. Джеральд принял включение композиции за государственное постановление. Он присел и начал танцевать вприсядку знаменитый оскольдский танец димона, включавший в себя экстатичный характер хореографии и музыкальный размер 3/4. Руки двигались одновременно с ногами, в едином порыве эмоций и удалого веселья. Пьяный Джерри был самым счастливым человеком на земле. ЭйДжей широко разинул рот, не понимая, шутка ли это, в это же время Остин громко бил в ладоши с целью поддержать Джерри.

Рианетт заметила, что люди начали обращать внимание на пляшущего пилота, и поняла, что обязана прикончить его раньше, чем вокруг соберётся тропа зевак. Она достала из штанов заранее приготовленный пистолет и прицелилась в голову Джерри. Никакой жалости — только жажда крови. Танец мешал сосредоточиться, чему Рианетт, конечно же, не была рада.

— Паршивый разер, — прошипела Рианетт, заменив слово "оскольдец" на насмешливо-иронический вариант.

Она почти нажала на спусковой крючок, как вдруг пролетевший чуть ниже, чем обычно, автоволяр на полном ходу врезался в неë.

Тикали часы, оповещая о наступлении утра. Каноула пока что только просыпалась. В распахнутое окно летел сухой и очень неприятный воздух, как будто сам Бог пустыни не хотел, чтобы Венди отоспалась. Она с зевком встала на ноги и громко приказала: "Закройся". Форточка послушно захлопнулась. Венди вяло осмотрелась по сторонам — ничего особенного, кроме стандартных кровати, тумбочек, телевизоров, кондиционера, цистерны с водой и окна с видом на столицу. Она чувствовала себя неважно после плохого трëхчасового сна, искусственно сокращённого ночным перелётом из Нариполя в Каноулу. Пилотов — не считая Джеральда и Остина, сразу переселившихся на свои корабли — принял новый отель, "Сангеззориан", который, правда, был уже 4-звëздочным (что странно для столицы). Венди, рассчитывавшая скоротать время в салоне красоты, записалась сразу после занятия номера. И вот, сегодня утром ей предстояло покинуть отель.

Совершенно забыв о тревогах и обязанностях, Венди сползла с кровати и поплыла к одежде, раскиданной по всей комнате. Так, сапоги валялись в разных углах помещения, очки спрятались на подоконнике, а футболка разлеглась на телевизоре. Она медленно оделась, после чего принялась за поиски банковской карты. Та нашлась в уборной.

— Мать твою, что я делала ночью? — Венди была настолько сонной, что случайно забыла взять карточку.

Она вышла в коридор и медленно пошла вперёд — вплоть до лифта. Пока что Венди никуда не торопилась, а просто наслаждалась тишиной и просторами. К сожалению, её отвлёк некто, известный как Алхимик. Он ждал единственный лифт, который отозвался на вызов и мог доставить его с шестого этажа на первый.

— Доброе утро, мисс Салабланка, — прошепелявил Алхимик, признав в гостье своего главного обидчика. Он немедленно скрестил руки на груди, готовый вступить в конфронтацию.

— Я сомневаюсь, что это утро доброе, — в мгновение ока рассвирепела Венди. — Тяжело было спать с камнем на душе. Вы лишили меня 260 миллионов сталеров, и я должна была ещё иметь возможность заснуть после такого! Скоро возместите ущерб, а?

Алхимик резко отрицательно покачал головой.

— Я же говорил вам, что это не моя вина! Что вы ещё хотите от меня услышать!? Пожалуйста, прекратите. Больно смотреть, ещё больнее слушать, больнее всего думать. Корабль починили бесплатно, не нужно никого заставлять…