Мне больше нечего было сказать. И нечего было спросить. Если бы у меня было время, а она могла говорить, возможно, мы бы многое обсудили. Но все сложилось так, как сложилось, и поэтому я произнес единственное, что казалось действительно нужным:

— Я тебя вытащу, слышишь? Я все исправлю, обещаю тебе.

И словно в подтверждение моим словам заорала сирена — подытожила, провела грань под сказанным. Настя красноречиво толкнула меня в плечо в сторону двери.

«Проваливай!»

Это было понятно без слов.

Настя догадалась, что сейчас придут по мою душу. Вряд ли ее каждый день посещают гости со странными вопросами, а потом врубается сигналка.

Я еще раз посмотрел на нее, чтобы как следует запомнить, в кого Вовка превратил ее. Чтобы, когда я до него доберусь, ее лицо всплыло перед глазами. И одобрило то, что я собираюсь с ним сделать.

— Попался, голубчик! — прогремел Василий, вынырнув из дверного проема. — А ну иди–ка сюда, сейчас воспитывать тебя будем.

— Мм-м, — испуганно прохрипела Настя позади меня.

— Не грусти, красавица, — я подмигнул ей, обернувшись, — встретимся на свободе! — Отсалютовал и проверил шкалу кредитов:

22 кредита доступно для использования.

Ну, берегись…

Я еще толком не знал, что буду делать. Василий уверенным шагом Тирана[1] обходил столы, которые преграждали ему путь ко мне, а я судорожно пытался придумать, как затормозить верзилу, не просрать кредиты и не поселиться потом в психушке под прозвищем «Артем Балбесович Потрачено».

— Вася!.. — вдруг подал голос дед, с которым Василий почти поравнялся. — Сзади! — проорал он, и начал махать костылем, указывая куда–то в сторону. — У него напарник!

Верзила на секунду замешкался, недоверчиво обернулся, и этого мгновения хватило, чтобы дед со всей дури орел его костылем по башке.

Вася как–то глухо крякнул, замер и через секунду, начал медленно оседать. Сказать, что я офигел — ничего не сказать.

— Да не стой ты как статуя, — проворчал дед, поправляя заношенную рубаху и торчащие во все стороны седые патлы, — беги давай!

Я только и мог сделать, что кивнуть. И в этот кивок я вложил и согласие, и благодарность, и даже чуть–чуть восхищения. Не знаю, прочувствовал ли это дед… Скорее да, чем нет, потому что усмехнулся еще шире.

— И придуркам тем офисным передай… — поднял костыль вверх, словно это был легендарный магический посох и хриплым ехидным голосом прогрохотал: — Побежден, но не сломлен!

Какой бы завораживающей не была картина, оставаться тут дольше я не мог. Метнулся к двери, и уже позади себя услышал раскатистый громоподобный хохот и лязг рассыпающихся по полу кусочков пазла. Мне казалось, вслед мне хохочет сам Тор, спустившийся с неба и решивший скоротать старость в комфортабельной психушке, собирая пазлы с лошадками.

И какой бы глупой ни была мысль, она казалась не такой абсурдной, как то, что сказал мне дед напоследок.

Каких офисных придурков он имел в виду? Мне приходили на ум только «костюмы», но разве он мог их знать? Он же просто чокнутый! Или это я чокнутый, потому что ищу логику в его словах?

— Аркадий Петрович! — пропищал возмущенный женский голос, и я услышал звук опрокидываемого стола и новые раскаты зловещего дедовского хохота. Следом очередной писк: — Да что ж вы творите?!

Дальше подслушивать не стал, рванул по коридору, игнорируя любые вопли. Если б не замешкался у разросшегося фикуса в широком горшке, сбил бы с ног, молоденькую медсестричку. Я и так налетел на нее со всей дури, но хотя бы смог удержаться на ногах и удержать ее. Девушка ошалело уставилась мне в глаза, губы дрогнули, и я понял — еще мгновение, и заорала бы что есть мочи. Пришлось действовать грубо и по–дикарски: закрыл ей рот ладонью и прижал к стене, очень вовремя навалившись на нее тушей, потому что милашка уже готовилась двинуть мне коленом по самому уязвимому и дорогому. Не вышло, я был проворней.

— Я только ключик заберу и отпущу тебя, честное пионерское, — бормотал я и свободной рукой обыскивал халатик на предмет небольшого пластикового прямоугольника, на подобие того, что использовала рыжекудрая Мила, когда меня конвоировали из служебных помещений в комфортабельную палату на втором этаже.

Пока не нащупал пропуск, нащупал много другого интересного. Не специально! Мамой, которую не помнил, был готов поклясться, хотя медсестричка вряд ли бы мне поверила. Гамма выражений на ее лице сменялась, будто летнее питерское небо. То гром и молнии, то озорные искры, то возмущенные грозовые тучи, то ясное солнышко в глазах, сопровождаемое облегченным вздохом, когда я наконец ее отпустил, вытащив кусок пластика из внутреннего кармана.

— Молчи! — приказал я, сделав грозное выражение лица и подняв указательный палец. Приложить к ее губам не решился, и так слишком много физического контакта для первой минуты знакомства.

– 23 кредита.

Выложился под ноль, шкала кредитов опять просела. Но оно того стоило.

Девушка не издала ни звука, лишь только, презрительно фыркнув, вздернула голову, резким движением поправила халатик и, бросив напоследок осуждающий взгляд, отвернулась.

Вот еще один пример — побежден, но не сломлен, часть вторая.

Залюбовавшись, не удержался от того, чтобы проводить барышню взглядом. Гордой походкой она направилась в сторону воплей, где неутомимый Аркадий Петрович давал чесу персоналу. Столы продолжали грохотать, а хохот то и дело волнообразно возобновлялся.

До каморки, где бросил одежду, я добрался, мигом одолев два лестничных пролета. Сложнее пришлось с дверью, через которую я пришел. Она была наглухо заперта, а ключ–карта не подходила. Видимо, перекрыли входы, когда охранник пришел в себя. Вылезать пришлось выбивая окно в комнатке напротив.

Видимо, я романтик–наоборот. Я не влезаю к женщинам в окна, я их через них покидаю.

Преследовать меня никто не пытался, но вой приближающихся сирен говорил о том, что на мой хвост присядут люди поопасней Василия. К тому же, если в клинике были камеры, моя рожа может появиться там, где не следует.

Не скажу, что эта мысль сильно меня беспокоила, скорее даже наоборот: чем больше я погружался в этот невероятный трындец, тем легче себя чувствовал.

Может, опять включился какой–то азарт, может, близость разгадки моего прошлого придавала сил, но сейчас я как никогда был на подъеме. И сбавлять темп не собирался.

Я перебежал улицу в неположенном месте и, спрятавшись от начинающегося мелкого дождя под крышей остановки, развернулся. Пробежал взглядом по окнам и сразу нашел в одном из них Настю. Она никуда не ушла, и возможно, пока Аркадий Петрович бегал от санитаров, оставалась для всех невидимкой.

Для всех, но не для меня.

Я махнул ей рукой. Она махнула в ответ.

[1] Тиран (Tyrant) — кодовое имя серии персонажей суперсолдат в играх и фильмах франшизы Resident Evil.

Около двух лет назад.

— Смотри–смотри! Как я могу, а! — Вовка в джедайском жесте протянул руку к муравью, бежавшему по щербатому ссохшемуся деревянному столу, с которого уже давно облупилась краска.

В этом сквере ничего не обновляли уже лет десять. Странно, что здесь до сих пор осталось что–то из прошлых десятилетий. Никаких новомодных детских площадок, никаких развивающих турников, все родом из советских времен — деревянные страшные гномы, водящие свои странные хороводы вокруг дерева, выкрашенные зеленой краской старые качели, песочница, скрипучие карусели и стол с деревянными скамьями, за которым мы и расположились. Единственное, что было нового — лавочки, стоящие рядком. Их облюбовали молодые (и не очень) дамы с колясками.

— Слушай, ты б не орал так, — озираясь произнес я. — Не хочу, чтобы вон те мамаши сдали нас сотрудникам правопорядка, решив, что мы наркоманы.