— Поклонись! — зашептал Доктор из-за кулис на утином языке. — Поклонись публике — той даме, которая бросила тебе цветы.

И Даб-Даб сделала реверанс, как настоящая балерина.

Когда занавес опустился и последние звуки оркестра смолкли, зал взорвался оглушительными аплодисментами. Актеры вышли на сцену, держась за «руки», и поклонились. Но публика никак не хотела их отпускать. Они кланялись до тех пор, пока Доктор не попросил их выходить по одному. Габ-Габ строил рожицы и выделывал разные ужимки, Свисток снимал свой шлем и раскланивался, Тоби кувыркался в воздухе с ловкостью настоящего Арлекина, Джип строил трагические гримасы Пьерро, а Даб-Даб еще раз сразила наповал аудиторию, сделав пируэт на своих перепончатых пуантах и послав зрителям воздушный поцелуй.

Коломбине полетели новые букеты, а Панталоне кто-то бросил пучок морковки, которую тот начал есть прямо на сцене.

Не дождавшись конца представления, мистер Беллами пришел за кулисы сказать Доктору, что с тех пор, как он является владельцем этого театра, ему еще ни разу не приходилось видеть такого успеха. Он тут же предложил Блоссому заключить контракт еще и на следующую неделю.

Когда публика наконец покинула театр, Габ-Габ побежал в зал, чтобы взглянуть на сцену со зрительских мест. Там он обнаружил множество разбросанных программок. Поросенок был очень польщен, увидев, что на каждой напечатано его имя как исполнителя роли Панталоне.

— Гм, — сказал он, осторожно складывая одну программку. — Я должен это сохранить для потомства. Пожалуй, я положу ее в мой альбом с меню.

— Наверное, ты хотел сказать: в альбом с марками? — удивился Доктор.

— Нет. Недавно я бросил собирать марки. Теперь я коллекционирую меню. Их намного интереснее разглядывать.

Так как фургончик Доктора стоял рядом с Амфитеатром, его питомцы теперь редко встречались со своими старыми друзьями из цирка, которые выступали в другом конце парка. Однако Доктор часто ходил навещать Мэтью и Тяни-Толкая. А клоун Хоп, силач Геркулес и братья Пинто сами нередко забегали к Доктору в гости на чашечку чая и почти каждый вечер ходили в театр, чтобы посмотреть пантомиму.

Спектакль зверей шел с необычайным успехом всю неделю. На каждое представление собиралось все больше и больше народу. Зрители покупали билеты задолго до начала пантомимы. Такое случалось прежде всего один только раз — когда в Манчестер приезжал на гастроли знаменитый скрипач.

Каждый вечер в фургончик Доктора приходили богатые джентльмены и элегантные дамы. Им хотелось лично поздравить Джона Дулитла с успехом и еще раз взглянуть на его замечательных актеров. От такого внимания Габ-Габ начал ужасно задаваться. Он стал капризным, как истинная знаменитость. Поросенок даже назначил посетителям часы приема. Например, он отказывался выходить к своим поклонникам в то время, когда ему полагалось вздремнуть.

— Знаменитые артисты должны беречь себя, — говорил он. — Я принимаю посетителей только с десяти до двенадцати часов утра. По-моему, это следует напечатать в газетах, Доктор.

Одна дама попросила поросенка расписаться в альбоме, в который она собирала автографы разных знаменитостей. И Габ-Габ, не без помощи Доктора, конечно, нацарапал в нем свои инициалы Г. Г. Рядом он изобразил веточку петрушки, которая, по его словам, была их семейным гербом.

Даб-Даб, хотя и была не менее знаменитой, чем поросенок, относилась к своей славе намного спокойнее. Сразу после представления можно было видеть, как она хлопочет по хозяйству в фургончике Доктора. Она стелила постели или жарила картошку, даже не успев снять свою розовую балетную юбочку.

— Этот поросенок мне ужасно надоел, — говорила она. — И с чего это он так задается? Если бы не Доктор, никто бы из нас не прославился. Ведь все животные смогут делать то же самое, что и мы, если их учителем будет Джон Дулитл. Кстати, Доктор, вы забрали у Блоссома деньги?

— Еще нет, — ответил Доктор. — К чему беспокоиться? Ведь еще не прошло и недели, как мы здесь выступаем. А Беллами хочет продлить контракт и на следующую неделю. Я не видел Блоссома — постой, постой — вот уже три дня.

— Вы должны обязательно сходить к нему. Я считаю, что нашу долю нам нужно забирать каждый день.

— Почему, Даб-Даб? Мне кажется, что Блоссом — честный человек.

— Честный? — переспросила Даб-Даб. — Может быть, он и честный, но я бы не упускала его из виду. Послушайтесь моего совета и забирайте деньги каждый день. Он, наверное, нам уже очень много должен. Особенно сейчас, когда пантомима идет два раза в день.

— Хорошо, хорошо, Даб-Даб, не волнуйся, — успокоил домохозяйку Доктор. — Блоссом отдаст деньги, как только разберется со всеми своими счетами.

Даб-Даб без конца напоминала Доктору, чтобы он сходил к Блоссому, но Джон Дулитл так этого и не сделал. Уже подходила к концу вторая неделя их гастролей в Манчестере, а директор «Величайшего Цирка на Земле» все еще не появлялся с деньгами. Но самым странным было то, что вот уже несколько дней его никто не видел. Тяни-Толкай приносил Доктору неплохой доход, и заработанных им денег вполне хватало на насущные нужды труппы. Как всегда, беспечный в отношении денег, Доктор не беспокоился, надеясь, что все уладится само собой.

К концу второй недели «Падлбийская пантомима» стала такой знаменитой, что фургончик Доктора уже не мог вместить всех желающих поговорить с режиссером удивительного спектакля и еще раз взглянуть на его артистов. И тогда Джон Дулитл и его питомцы решили устроить для публики прощальное чаепитие.

Целое утро Даб-Даб трудилась, не покладая крыльев. Ведь ей надо было разослать более двухсот приглашений. На помощь позвали и миссис Магг. Фургончик украсили цветами, а вокруг него расставили множество маленьких столиков. Теодозия с Даб-Даб напекли огромное количество пирожных и приготовили триста чашек чаю. Наконец в субботу, в четыре часа пополудни, начали собираться гости. Артисты, многие из которых были одеты в свои театральные костюмы, тоже расселись за столиками и как радушные хозяева стали пить чай вместе с элегантными дамами и господами. Это было прощальное чаепитие, потому что на следующий день цирк уезжал из Манчестера. На прием пришел мэр города со своей женой и несколько журналистов. Они делали в своих блокнотах наброски, как хозяйка вечера Даб-Даб разливает чай, а Габ-Габ разносит гостям пирожные.

На следующий день, завершив самые успешные гастроли за всю свою историю, цирк покинул Манчестер.

Он направился в маленький городишко, лежавший всего в двенадцати милях к северо-востоку от Манчестера. Но как только караван цирковых кибиток прибыл туда, начал накрапывать дождь. Натягивать палатки и ставить помосты под дождем было не очень-то приятно. К тому же сырая земля под ногами артистов вскоре превратилась в непролазную хлюпающую грязь.

Дождь продолжал идти и на второй день, и на третий. Нечего и говорить, что это плачевно отразилось на делах цирка. Посетителей совсем не было.

— Ничего страшного, — сказал Доктор, когда на третий день их пребывания в этом городке все его семейство расселось за столом, чтобы позавтракать. — Мы ведь заработали кучу денег в Манчестере. Это поможет нам пережить тяжелые времена.

— Но вы забыли, что у нас еще нет этих денег! — возразила Даб-Даб. — Хотя одному только Богу известно, сколько раз я вас просила забрать их у Блоссома!

— Я его только что видел, — ответил Доктор. — Как раз перед тем, как зашел сюда. Все в полном порядке. Он сказал мне, что положил в Манчестерский банк все деньги, которые мы заработали. Их оказалось так много, что он побоялся хранить их у себя.

— Но почему же он не забрал их, когда мы уезжали? — удивилась Даб-Даб. — И не отдал вам нашу половину?