Губы его сложились в горькую улыбку. Он не обвинял Бринна, хотя не мешало бы тому зайти объясниться. А впрочем, нет. Пожалуй, так лучше.

Но каким образом до него дошло? Кто сообщил ему, что промышленная империя Бакстера — колосс на глиняных ногах, что она рушится, крошится в самом основании?

Если бы эту новость можно было утаить хоть на день; хотя бы на несколько часов! Он бы заключил соглашение с Бринном. Новое предприятие влило бы жизнь в дела Бакстера. К тому времени, как все бы узналось, он создал бы новую базу для своих операций.

Бринн узнал — это его отпугнуло. Очевидно, знают все. А теперь уже никого не удержишь. Не сегодня завтра на него ринутся эти шакалы. А как же друзья, жена, компаньоны и маленькие люди… доверившие ему свою судьбу…

Что ж, у него уже много лет как созрело решение на этот случай.

Без колебаний Бакстер отпер ящик стола и достал небольшой пузырек. Он вынул оттуда две белые пилюли.

Всю жизнь он жил по своим законам. Пришло время умереть по ним.

Бен Бакстер положил пилюли на язык. Две минуты спустя он повалился на стол.

Его смерть ускорила пресловутый биржевой крах 1959 года.

Хелман выдернул последнюю редиску и взял бритву. Но сперва все-таки продемонстрировал овощ Каскеру, чтобы тот всласть им налюбовался. Потом бережно положил редиску на стол.

— Чертовски сытный обед для двух взрослых мужиков! — пробурчал Каскер, плюхаясь в мягкое корабельное кресло.

— Ну, если не хочешь… — начал было Хелман, но Каскер так энергично замотал головой, что Хелман улыбнулся и с пристрастием осмотрел бритву — достаточно ли она остра.

— Ладно, не устраивай, пожалуйста, спектакль! — сказал Каскер, поглядывая на приборную доску. Они приближались к красному карлику, единственной из рядом расположенных звезд, имевшей свои планеты. — Надо успеть поужинать до того, как мы подойдем к карлику совсем близко.

Хелман, прищурившись, сделал пробный надрез. Каскер склонился над редиской с приоткрытым от напряжения ртом. Хелман чуть нажал на лезвие и разрезал овощ точно пополам.

— Прочтешь молитву? — спросил он.

Каскер пробормотал что-то невнятное и тут же сунул свою половинку в рот. Хелман жевал гораздо медленнее. Острый вкус редиски, казалось, произвел на давно уже бездействовавшие вкусовые рецепторы эффект взрыва.

— Жаль, маловато! — задумчиво заметил Хелман.

Каскер не ответил. Все его внимание было сосредоточено на приближающемся красном карлике.

Проглотив последний кусочек редиски, Хелман сдержанно вздохнул. В последний раз они обедали три дня назад… если два печенья и чашку воды можно назвать обедом. Эта редиска, упавшая теперь в пустоты их желудков, была последней съедобной вещью на борту корабля.

— Две планеты, — сообщил Каскер. — Одна, должно быть, просто в головешку превратилась.

— Значит, садимся на вторую.

Каскер кивнул и включил тормозную установку.

И Хелман почувствовал, что, помимо собственной воли, в сотый раз уже пытается понять, в чем же заключалась их ошибка. Неужели он неверно рассчитал необходимый запас продовольствия, когда они покидали станцию Калао? В конце концов, тогда его действительно больше всего заботило оборудование для шахт… А может, команда технического снабжения просто забыла погрузить на борт эти последние и такие драгоценные ящики?

Он потуже затянул ремень — уже на четвертую из тех новых дырочек, которые пришлось сделать за последнее время.

Гадать бессмысленно. Положение у них хуже некуда, какова бы ни была его причина. Что самое смешное, топлива более чем достаточно, чтобы вернуться на Калао! Но если так пойдет и дальше, то прибудут они туда в виде идеально мумифицировавшихся трупов.

— Входим в атмосферу, — сказал Каскер.

Как назло, в этой практически не исследованной части космического пространства было совсем мало звезд и еще меньше планет. Возможно, оставалась еще какая-то слабая надежда, что им удастся пополнить запасы воды, но в высшей степени маловероятно, что они найдут хоть что-то съедобное…

— Ты только посмотри, что за местечко! — пробурчал Каскер.

Хелман встряхнулся и заставил себя отвлечься от мрачных раздумий.

Планета была похожа на круглого серо-коричневого дикобраза, ощетинившегося миллионами острых горных вершин, которые посверкивали в неярком свете красного карлика. Корабль кружил над планетой, опускаясь все ниже и ниже, и невероятные иглы эти, казалось, тянулись ему навстречу.

— Господи, да не вся же она покрыта горами, в конце концов! — вырвалось у Хелмана.

— Не вся.

Там, разумеется, оказались моря и озера, но и из них, точно зубы, торчали вершины островов-гор. И ни одной ровной площадки, ни малейшего намека на цивилизацию или хотя бы на существование живых существ!

— По крайней мере, кислорода в атмосфере достаточно, — сказал Каскер.

Они продолжали кружить над планетой, постепенно тормозя и спускаясь все ближе к поверхности. Но по-прежнему внизу не было видно ничего, кроме гор, озер, морей и снова гор, гор…

На восьмом витке Хелман умудрился заметить на одной из вершин одинокое здание. Каскер от волнения настолько резко затормозил, что перед глазами у обоих поплыл жаркий красный туман. И все же благодаря этому уже на одиннадцатом витке корабль снизился настолько, что можно было садиться.

— Какому идиоту пришло в голову строить здесь дом! — вырвалось у Каскера.

Здание было похоже на пончик с дыркой посредине. «Пончик» был весьма удачно надет на острую вершину горы, а вокруг него тянулась широкая ровная площадка, похожая на оттопыренную губу. По ней-то и помчался посаженный Каскером корабль.

С высоты здание казалось просто очень большим. Но когда корабль сел, оно оказалось невероятно громадным! Хелман и Каскер вылезли из корабля и медленно пошли к этому мегалиту. Хелман держал скорчер наготове, однако никаких признаков жизни заметно не было.

— Планета, должно быть, давно покинута ее обитателями. — Хелман говорил чуть ли не шепотом.

— Да любой здравомыслящий народ сбежал бы отсюда! — откликнулся Каскер. — Лучше умереть от голода, чем всю жизнь торчать на конце иглы.

Они подошли к зданию вплотную. Хелман попытался открыть дверь и обнаружил, что она заперта. Он оглянулся: вокруг был исключительно впечатляющий горный пейзаж.

— А знаешь, — сказал он Каскеру, — когда эта планета еще пребывала в жидком состоянии, на нее, видимо, оказывали значительное гравитационное воздействие несколько гигантских спутников-лун, которые впоследствии распались. И под их влиянием произошла та деформация поверхности, из-за которой планета похожа теперь на ежа или дикобраза, и…

— Да хватит тебе философствовать! — безжалостно оборвал его Каскер. — Сразу видно, что ты был библиотекарем, пока не решился разбогатеть на добыче урана!

Хелман пожал плечами, умолк и прожег скорчером дыру в двери — там, где был замок. Они немного подождали, но в ответ не услышали ни звука; лишь громко бурчали их пустые животы.

И тогда они вошли внутрь.

Огромное помещение довольно странной, клинообразной формы служило, по всей видимости, чем-то вроде склада. Различные ящики и мягкие упаковки всех размеров и форм громоздились до потолка, кучами лежали на полу или кое-как были рассованы по стеллажам. Некоторые контейнеры были настолько велики, что там запросто мог бы поместиться слон; другие, напротив, казались не больше наперстка.

Возле двери они заметили пыльную стопку книг, и Хелман тут же нагнулся и стал их листать.

— Здесь где-нибудь непременно должна быть еда, — твердым тоном заявил Каскер, и впервые за последнюю неделю лицо его прояснилось. Он принялся открывать первую попавшуюся консервную банку.

— Вот тут мне кое-что весьма интересное попалось… — сказал Хелман, вытаскивая из груды книг одну.