— Война, — наставительно сказал Джон, — не такая штука, которую можно или нельзя себе позволить. Война — это явление природы. Она просто начинается, и все.

— В данном случае, — сказала Анна, — она началась из-за того, что ты послал войска на Лекк. По-твоему, это явление природы? Джон, война нам попросту не по карману. Или ты забыл, какой неудачный нынче выдался год? Сначала голод в Блоре, потом наводнение в низовьях Станкса…

— Это ужасно, конечно, но ведь королевская страховая компания Карминосола компенсировала ущерб.

— Да. Но поскольку компания принадлежит нам, мы потерпели убытки.

— Ну и Бог с ними, — сказал Джон. — Мы их покроем, или спишем, или что там обычно делают с убытками. Тридцать тысяч роботов на Лекке не могут стоить слишком дорого.

— Поступай как знаешь, — молвила Анна. — Только припомни наш разговор, когда мы вылетим в трубу!

— Ты преувеличиваешь, — сказал Джон. — Как может вылететь в трубу целая планета?

— Планета — нет, а король может, если растранжирит все средства и ресурсы, что вскоре с тобой и случится.

Джон задумался.

— Может, повысим налоги?

— Народ и так на грани мятежа, — сказала Анна. — Еще одно повышение — и они начнут строить баррикады.

— Мы задавим бунт с помощью роботов.

— Конечно. Но это нам дорого обойдется.

— Что ты имеешь в виду?

— Мы потеряем те деньги, которые подданные нам не заплатят, пока будут бунтовать, плюс деньги, потраченные на усмирение бунта.

— Н-да… Тогда давай их напечатаем побольше!

Анна напомнила ему, и уже не в первый раз, о том, как погибла целая цивилизация, не сумевшая сбалансировать свою валюту. Джон все равно не понял: поскольку планета принадлежала ему, графу казалось логичным иметь столько денег, сколько душе угодно, — но согласился, хоть и неохотно.

— Плевать мне на деньги! — сказал он наконец. — Я должен как-то обуздать Драмокла, даже если меня это разорит! Моя дружба со Снинтом тоже чего-то стоит.

— Со Снинтом! Этим коварным прохвостом!

Джон растерянно умолк. Со дня высадки его войск местные леккианские силы стали безудержно таять. Снинт уверял, будто добровольцы сосредоточивают силы, но похоже было, что они разбрелись по домам на уборку урожая. Снинт имел даже наглость заявить, что на самом деле, его народу нужны не чужие войска, а деньги на приобретение собственных роботов. А если Джон решил прислать армию, так пусть, мол, она и воюет.

— Снинт не дурак, — заметила Анна. — Мои шпионы доносят, что он шлет Драмоклу дружеские открытки. Он своего не упустит при любом повороте событий.

— Я тебя выслушал, и хватит! — сказал Джон. — Надеюсь, ты не думаешь, что я сейчас же отзову солдат обратно!

— Такого разумного решения я от тебя и не ожидала. Но коль скоро мы ввязались в войну, надо начинать экономить.

— Что значит «экономить»?

— Никакой новой одежды в этом году. Никаких новых звездолетов, никаких земных сигар…

— Да ладно, будет тебе!

— …никаких развлечений и обедов в дорогих ресторанах.

Круглое лицо Джона затуманилось печалью. Впервые до него дошло, что это за штука такая — война.

— Все так сложно, — сказал он. — Я должен подумать.

— Я тоже о многом хочу подумать, — заявила Анна.

Это означало, как знал по опыту Джон, что она обсудит ситуацию со своими советниками — парикмахершей Йопи, детской няней Морин, садовником Себастьяном и придворным ficelle [3]Гиги.

— Увидимся за обедом, — бросила Анна, уходя.

— Да, любовь моя, — сказал Джон, высунув язык вслед ее удаляющейся спине.

— И прекрати безобразничать, — сказала она ему с полдороги.

Драмокл отреагировал на военное вторжение Джона на Лекк лишь через несколько дней, но месть его была жестокой. С присущим ему вероломством Драмокл нанес удар в самое сердце Джона и Анны. А в сердце у них был ежегодный межпланетный благотворительный ужин, устраиваемый глормийской телекомпанией на ресторанном планетоиде Уффици, где присуждались призы лучшему королю года, лучшей королеве и так далее. Это был самый престижный светский раут в здешней части Галактики. Пустив в ход все свое влияние и щедрые взятки, Драмокл добился, чтобы Джона и Анну вычеркнули из списков приглашенных. Причиной тому он выдвинул агрессию против дружественного государства. Джон был в ярости, но поделать ничего не мог. На этом его, неприятности не кончились. До сих пор глормийская телекомпания относилась к Карминосолу с симпатией. И вдруг, в результате должностных пертурбаций, политика компании круто переменилась. Новое руководство ГТВ решило, что вмешательство Джона во внутренние дела Лекка глубоко безнравственно. Положение Джона было хуже некуда: отныне ему предстояло вести не только разорительную, но и непопулярную войну. Граф пожаловался на жизнь Ирвину Франту.

Франт согласился встретиться с ним и обсудить положение вещей в Гадальном клубе в центре Карминосола. Полутемный зал для коктейлей был обставлен в таком стиле, что Хэмфри Богарт чувствовал бы себя здесь как дома. Гай Фокс со своими «Разбойниками ритма» заливал со сцены зал крутым джазом с обилием саксофонных арпеджио. Франт сидел в обшитой кожей кабинке, помешивая льдинки в шотландском виски. Невысокий, худой, остроносый, в широких кремовых брюках, гавайской рубашке и мексиканских сандалиях, с золотою цепью на шее. Франт любил, когда его называли «Джо Голливуд», однако обращались к нему так только его подчиненные.

Джон заказал дайкири со льдом и не мешкая перешел к делу:

— Чего на меня так взъелось ГТВ? Драмокл первый заварил эту кашу, захватив Аардварк.

— Не сравнивайте себя с Драмоклом, — сказал Франт. — Он исполнял веления судьбы, а это благородно, даже когда аморально. Вы же действовали исключительно в пику Драмоклу из мелочной зависти. Так, во всяком случае, считает новый директор ГТВ.

— Но это несправедливо, — сказал Джон.

— Дальше будет хуже, — предупредил его Франт. — Не знаю, в курсе ли вы? Компания снимает с эфира вашу передачу.

Телепередача Джона под названием «Комментарии Карминного двора» пользовалась скромным, но неизменным успехом у жителей Местных планет. Она шла уже пять лет, и бывшее руководство поговаривало даже о том, чтобы пустить ее в следующем сезоне по галактическому каналу.

— Это происки врагов! — заявил Джон. Франт покачал головой:

— Это шоу-бизнес. Им нужно ваше время для новой передачи.

— Какой еще передачи?

— Для двадцатисерийного документального фильма «Агония Лекка».

Джон чуть не подавился дайкири.

— Вот паразиты, черт их дери! Ну ничего, агония Лекка продлится недолго, потому что я немедленно отзываю оттуда войска, даже если потеряю при этом лицо!

Франт нахмурился и ущипнул себя за нос.

— Я бы на вашем месте так не торопился.

— Почему? Я думал, все будут довольны.

— Все не так просто, — сказал Франт. — Я хочу вам сообщить кое-что строго конфиденциально. Вчера я разговаривал со своим другом, Сидни Проказником. Новое руководство телекомпании взяло его на должность менеджера объединенной сети ГТВ, поэтому он знает все, что творится в верхах. У Сидни сложилось такое впечатление, что ГТВ желает, чтобы эта война продлилась еще немного. Народу нравятся военные репортажи.

Джон презрительно усмехнулся:

— Придется им вести репортажи без меня и моей армий. Ты же не думаешь, что я буду продолжать войну на Лекке, если все мои трофеи — это исковерканные роботы, отмена телепередачи, брюзжание жены и всеобщий остракизм, а также изъятие моего имени из списка гостей межпланетного благотворительного ужина. Все, Ирвин, я кончаю воевать сию же минуту. — Джон встал из-за стола.

— Сядьте, — сказал Франт. Джон сел. — Прекращение войны ничего хорошего вам не даст. Как я уже сказал, ГТВ в восторге от войны и хочет, чтобы она продолжалась. Сидни говорит, если вы согласитесь сотрудничать, компания в долгу не останется. Никаких письменных соглашений, разумеется, сами понимаете. Но я знаю Сидни Проказника всю свою жизнь, ему можно доверять.