Когда мы возвращаемся в дом, Тиган готовит обед. На кухне играет легкая музыка, запах мясного рулета долетает до меня. Ни она, ни я не особо хороши в готовке, но мясной рулет по рецепту матери Кай — это коронное блюдо Тиган. Она много практиковалась, чтобы научиться готовить его для Кая. Лично для меня — это просто улучшенный гамбургер, но у Кая был особенно трудный день, поэтому я рад, что она сделала это для него.

Отношения между этими двумя странные. Я часто задаюсь вопросом, были бы они вместе, если бы встретились в другой жизни или если бы мы были в другой ситуации. Но на самом деле она слишком молода для него и слишком много других «слишком».

Пейсли идет за мной, кажется ей неудобно в нашем окружении. Пытаясь ее расслабить, я хватаю ее за руку и притягиваю ближе к себе. Я держу ее за руку и немного сжимаю ее ладонь. Не думаю, что я держал девочку за руку, с тех пор как Тиган была ребенком.

Пейсли тепло улыбается мне.

Тиган поворачивается лицом к нам, и я пытаюсь скрыть смех. На ней фартук, перепачканный, я предполагаю, кетчупом. По крайней мере, надеюсь. Ее волосы откинуты назад. Она немного взволнована, находясь вне зоны своего комфорта. Она смотрит на меня, на Пейсли, на наши руки. Улыбка украшает ее лицо, демонстрируя глубину ее ямочек. В ее взгляде намек на то, что она была права в нашем последнем разговоре.

— Привет, вам двоим! Я готовлю обед и стараюсь не сжечь дом.

Тиган возвращается к готовке. Я бы предложил ей помощь, но я бы только мешал.

— Тебе помочь? Я не так уж плоха на кухне.

Пейсли отпускает мою руку и приближается к беспорядку, который устроила Тиган. Вся столешница завалена посудой и ингредиентами блюда.

— С удовольствием приму твою помощь. Я не могу отвлекаться, если хочу, чтобы все получилось, но если ты хочешь помочь мне прибраться и накрыть стол, я буду бесконечно благодарна.

— Ты говорила с Каем после…

Я не могу заставить себя закончить.

— Он не выходил из своей комнаты. Я недавно ходила к нему, но он, похоже, не хотел говорить. Так что я здесь, готовлю мясной рулет. Тиган отвечает, не отводя взгляда от того, что делает.

Как будто это в порядке вещей, я подхожу туда, где Пейсли моет посуду, обнимаю ее и целую в щеку. Она возвращает мне ласку, проводя рукой по моей щеке, оставляя мыльный след на моей коже, а затем пытается сдержать смех. Я отпускаю ее, чтобы вытащить полотенце, ущипнув ее за задницу, прежде чем я уйду. Кажется, я не могу не трогать ее. Особенно ее попку.

Я уже чувствую тяжесть, когда покидаю кухню. Пейсли — отличное отвлечение, ведь всего несколько часов назад в этом доме был убит человек. Я немного забылся между бедрами Пейсли, но правда все еще там. Он все еще там — буквально. Нам со многим нужно разобраться, и ситуация, скорее всего, ухудшится.

Громкая музыка вибрирует сквозь стены, когда я приближаюсь к комнате Кая. Он не откликается на стук, что заставляет меня делать то, что я обычно не делал, — вторгнуться в его личное пространство. Я медленно открываю дверь. Кай лежит на своей кровати с закрытыми глазами. Вряд ли он мог заснуть с такой громкостью, но он не двигается, поэтому я выключаю музыку.

— Ты в порядке, мужик?

Это глупый вопрос. Очевидно, его не забавляет убийство человека, но с этого вопроса можно начать разговор. Кай открывает глаза и поднимает голову, чтобы взглянуть на меня.

— Черт побери, братан.

Он садится и проводит рукой по лицу. Ненавижу то, что эта ситуация делает с нами. Когда я возьмусь за виновного, он пожалеет об этом. Я думаю, что я больше всего ненавижу эту тайну, не зная, на кого в действительности направлен мой гнев.

— Сегодня я позвонил в тюрьму, чтобы узнать, что нам нужно сделать, чтобы увидеть Паркера. Оказывается, он действительно ждет нас, потому что мы оба уже в списке ожидания. Он уже предоставил информацию о нас для включения в список, а значит, он достаточно осведомлен. Наши запросы все еще в обработке, так как у нас есть приводы. Нас уведомят по факту утверждения.

Я не ожидал, что он это скажет. Даже в таком состоянии, он просчитывает наш следующий шаг.

— Каков шанс, что нас не одобрят?

— Думаю, может произойти все, что угодно, особенно сейчас. Но парень, с которым я говорил, сказал, что мы, скорее всего, будем одобрены, потому что ни один из нас в настоящее время не находится на испытательном сроке, а арестовывали нас очень давно.

Это хорошие новости, я думаю. Кроме того, что Паркер знал достаточно личную информацию о нас обоих, чтобы заполнить подробные формы, не встречая нас, по крайней мере, насколько нам известно. Мы поговорим обо всем этом завтра. На сегодня с нас обоих достаточно. Я пришел, чтобы убедиться, что Кай пришел в себя.

— Хочешь поговорить о том, что произошло сегодня?

Хочу ли я сам поговорить об этом? Не-а. Разговорное дерьмо не в моей природе.

— Нет, мужик. У меня все в порядке. Хорошо ли то, что мы сделали сегодня? Е*ать, нет. Но это нужно было сделать. Я немного перегнул палку? Да, но с этим я справился. Моя голова в игре. Тебе не нужно беспокоиться обо мне.

— Ты уверен?

— Да, я уверен. Я разобрался с этим.

Кай, кажется, вышел из тумана, в котором находился, когда я оставил его этим утром. Это хороший знак. Ему нужно было немного пространства, чтобы прочистить голову. Ясно, что Кай не тот, о ком мне нужно беспокоиться.

— Пейсли здесь. Брэйлин выгнала ее сегодня утром. Она побудет с нами, пока мы не разберемся с этим дерьмом.

Кай скептически поднимает бровь.

— Может быть, это тебе нужно поговорить, мужик?

Он пытается сдержать смех, но у него это плохо получается. Я рад, что сумел поднять его настроение, и сам не могу сдержать смех.

— Заткнись, и пойдем посмотреть, готов ли ужин.

Кай следует за мной на кухню. Мы уже давно не ужинали вместе, а сегодня к нам присоединится Пейсли. Я уже видел, как она ладит с Тиган и Каем, но мы никогда не общались друг с другом, без того, чтобы я не проявил себя полным мудаком. Я не могу поверить, что она вообще разговаривает со мной после того, как я намекнул, что она проститутка. Оглядываясь назад, я не могу поверить, что когда-либо думал так.

Кай и я останавливаемся, как только видим девушек. Они танцуют. Тиган поет в воображаемый микрофон, в то время как Пейсли играет на воздушной гитаре песню из восьмидесятых. Они выглядят такими счастливыми. Мне нравится, как хорошо эти двое ладят. В середине гитарного соло Пейсли замечает, что мы наблюдаем за ними и останавливается. Она покрывается румянцем, и Тиган обращает на нас внимание. Тиган не пугает аудитория, особенно в виде нас, поэтому она начинает петь еще громче. Пейсли начинает истерически хохотать, когда моя сестра вторгается в ее личное пространство и начинает дико жестикулировать свободной рукой. Как только песня заканчивается, Тиган выключает музыку, и как будто это не она сейчас давала представление, с серьезным лицом спрашивает нас, готовы ли мы сесть за стол.

Это бьет меня, как тонна гребаных кирпичей. Такие вещи, как держать за руку Пейсли и целовать ее, кажутся нормальными. Это чувствуется правильным. Потребность ее защищать. Моя зависимость от нее. Мне нужно больше ее. То, что Кай и моя сестра видят что-то другое. Она другая. Я с ней другой. Я хочу понять это.

Черт. Меня. Подери.

О чем, черт возьми, я говорю? В тот момент я понимаю, что у нас с Пейсли не какой-то бессмысленный трах с истекающим сроком годности. Есть причина, по которой я не мог оторвать глаз от нее на той вечеринке. Была причина, по которой я злился, когда думал, что она шлюха. Настоящая причина, по которой я пытался держаться подальше от нее. Подсознательно я знал все это время. Я хочу Пейсли. Я хочу, чтобы она была моей. Что бы это ни значило. Кажется, я все время знал, что, как только подпущу ее ближе, уже не смогу отпустить. Я не хочу. Я хочу узнать ее, что ей нравится и не нравится. Я хочу заставлять ее улыбаться и смеяться. Просто хочу, чтобы она была рядом со мной.