Машина остановилась позади собора, и Энджи, глядя на фотографию, вновь спросила:

– Что же они сделали?

– Не знаю, – сказал Болтон, криво усмехаясь в мою сторону. – Но, как сказал бы Алек Хардимен, это был знаковый поступок.

Мы с Энджи шли в кондитерскую на Бостон-стрит, а Девин с Оскаром сопровождали нас на значительном расстоянии.

Мы оба смертельно устали, и воздух рябил прозрачными пузырьками, которые лопались у меня перед глазами.

В это серое утро мы, почти не разговаривая, сидели у окна, потягивали кофе и смотрели на улицу. В нашей головоломке, казалось, все части сходятся, но почему-то сама она пока отказывалась принимать какую-либо узнаваемую форму.

Можно предположить, что ОАЭЭ имела какую-то связь либо с Хардименом и Рагглстоуном, либо с третьим загадочным убийцей. Но какого рода связь? Возможно, они видели нечто, что, по мнению Хардимена или таинственного убийцы, будет компрометировать их? Если так, что они могли видеть? И почему просто-напросто не убрать Членов ОАЭЭ еще тогда, в середине семидесятых? Зачем было ждать двадцать лет, чтобы теперь преследовать их потомков или близких этих самых потомков?

– Ты выглядишь разбитым, Патрик.

Я устало улыбнулся.

– Ты тоже.

Она отхлебнула свой кофе.

– После этого совещания давай пойдем домой, в постель.

– Звучит как-то двусмысленно.

Она хихикнула.

– Ничего подобного. Ты знаешь, что я имею в виду.

Я кивнул.

– Все стараешься соблазнить меня, после всех этих лет.

– Мечтай, глупыш.

– Тогда, в семьдесят четвертом, – сказал я, – что за причина могла заставить человека использовать грим?

– Ну, ты просто зациклился на этом пунктике.

– Да.

– Не знаю, Патрик. Возможно, они были слишком самовлюбленными. Или маскировали родимое пятно.

– С помощью белого грима?

– Возможно, они были мимы. Или клоуны. Или "готы".

– Или поклонники группы "Кисс", – сказал я.

– Или так. – Она промурлыкала какой-то такт из "Бет".

– Ерунда.

– Что именно?

– Связь где-то здесь, на поверхности, – сказал я. – Я это чувствую.

– Имеешь в виду грим?

– Да, – сказал я. – И связь между Хардименом и Ассоциацией. Я уверен. Она у нас прямо под носом, но мы слишком устали, чтобы распознать ее.

Она пожала плечами.

– Пошли посмотрим, что скажет Болтон на своей летучке. Возможно, все станет на свои места.

– Конечно.

– Не будь пессимистом, – сказала она.

Половина людей Болтона работали здесь же, в округе, добывая информацию, другие караулили квартиры Энджи, Фила и мою, поэтому Болтон получил разрешение отца Драммонда собираться в его соборе.

Как это обычно бывает по утрам, в церкви еще стоял дымный запах кадила и свечного воска от семичасовой мессы, от скамеек несло хвойным моющим средством и мылом, и все венчал печальный аромат увядающих хризантем. Мириады пылинок кружились в косых лучах света, льющихся через восточные окна на алтарь и исчезающих в средних рядах скамеек. В это холодное осеннее утро церковь с ее мягко-коричневыми и красными тонами, золотистым внутренним светом и разноцветными витражами, которые только начали прогреваться скупым солнцем, смотрелась так, как, очевидно, задумывали основатели католицизма: как место, очищенное и неподвластное земному несовершенству, где подобает слышать только шепот и умиротворяющий шорох ткани под склоненным коленом.

Болтон уселся в позолоченное, с красной обивкой кресло священника, стоящее у алтаря. Он подвинул его немного вперед, чтобы поставить ноги на алтарный рельс. Остальные агенты и несколько полицейских сидели на четырех передних рядах, держа в руках ручки, бумагу или диктофон.

– Рад, что вы смогли прийти, – сказал Болтон.

– Не стоит, – сказала Энджи, глядя на его ботинки.

– Что именно?

– Не сидите у алтаря в кресле священника с ногами на рельсе.

– Почему нет?

– Кто-то может счесть это оскорбительным.

– Только не я. – Он пожал плечами. – Я не католик.

– Я католичка, – сказала она.

Болтон внимательно посмотрел на нее, надеясь, что она шутит, но ее ответный взгляд был настолько спокойным и твердым, что он понял, она всерьез.

Он вздохнул, вылез из кресла и поставил его обратно. Пока все рассаживались, Болтон пересек алтарь и взобрался на кафедру проповедника.

– Здесь можно? – спросил он.

Энджи пожала плечами, а Девин и Оскар прошли в ряд перед нами.

– Сойдет.

– Рад, что больше не оскорбляю вашу чувствительную натуру, мисс Дженнаро.

Когда мы усаживались на скамью в пятом ряду, Энджи выразительно закатила глаза. Я же ощутил вспышку восхищения по поводу глубокой веры моей напарницы, потому что сам, признаться, давным-давно ее утратил. Она не демонстрировала ее на каждом шагу, она выказывала откровенное презрение по поводу патриаршей иерархии, установленной в церкви, и тем не менее ее вера была столь крепка и искренна, что ее невозможно было сокрушить.

Болтон быстро освоился на кафедре, ему там явно нравилось. Его плотные пальцы поглаживали латинские слова и витиеватую резьбу римского искусства по обеим сторонам ее, а когда он обращался к аудитории, ноздри его слегка раздувались.

– Достижения прошлой ночи таковы: первое, обыск в квартире Эвандро Аруйо выявил фотографии, спрятанные под паркетной доской под стальным радиатором. Начиная с семи утра, когда газеты опубликовали две фотографии Аруйо – одну с бородкой, другую без, – количество заявлений о мужчинах, соответствующих описанию, утроилось. Большинство из них безосновательны. Однако пять заявлений поступили из нижней части района Саут Шор, а два более поздних – из Кейп Код возле Бурна. Я направил туда агентов, которые прошлой ночью прочесывали верхнюю часть Саут Шор вплоть до Кейпа и островов. Дорожные патрули выставлены на шоссе номер 6, 28, 3 и 1-495. В двух случаях предполагаемого Аруйо видели в черном "ниссане сентра", но, опять же, достоверность этих заявлений весьма проблематична ввиду высокого общественного интереса.

– Итак, джип? – спросил один из агентов.

– Это ничего не значит. Возможно, он еще на нем, а может, уже сменил. Вчера утром был угнан "чероки" красного цвета из паркинга в Бэйсайд Экспо Сентр, и мы разрабатываем предположение, что это сделал Эвандро. Номер 299-ЗСР. Полиции Уолластона удалось частично засечь номер джипа, который они преследовали, и он совпадает.

– Вы упоминали фотографии, – сказала Энджи.

Болтон кивнул.

– Несколько снимков Кары Райдер, Джейсона Уоррена, Стимовича и Стоукс. Они идентичны тем, которые посылались близким жертв. Теперь Аруйо, вне всякого сомнения, является главным подозреваемым во всех этих убийствах. Найдены также более давние фотографии людей, которые, видимо, должны были стать жертвами. Хорошо уже то, что мы, леди и джентльмены, можем предсказать его следующий удар. – Болтон закашлялся в кулак. – Судебная экспертиза, – сказал он, – установила, что в четырех случаях смерти в дело были вовлечены двое убийц. Синяки на запястьях Джейсона Уоррена подтверждают, что один человек держал его, в то время как другой острой бритвой резал на полосы его лицо и грудь. Голову Кары Райдер кто-то крепко держал двумя руками, пока другой человек заталкивал ей в горло нож для колки льда. Раны на телах Питера Стимовича и Памелы Стоукс также подтверждают присутствие двух убийц.

– Не выяснилось, где они были убиты? – спросил Оскар.

– Нет, пока нет. Джейсон Уоррен был убит на складе в южной части Бостона. Остальные в других местах. В силу каких-то причин убийцам необходимо было покончить с Уорреном как можно скорее. – Он пожал плечами. – Мы не знаем, почему. В телах остальных трех жертв обнаружено минимальное количество гидрохлорофила, в свете чего можно предположить, что они были без сознания, пока убийцы их перевозили в место, где они были убиты.