Прижался к прутьям и похабно тянул язык.

   - Эй, конфетка! Ты сладкая конфетка! Ты из этих, да? Из богатеньких? Что натворила, конфетка? Угнала папочкину машину?

   - Зарезала жениха, - мрачно откликнулась я. - Просто потому что раздражал. На мне, кстати, его кровь. Все ещё хочешь пообщаться?

   Мужик умолк, и я выдохнула. Но что-то насторожило, хотя что именно, я поняла далеко не сразу.

   В камерах была отличная слышимость. Каждый шорох эхом разносился по помещению, каждый вздох или хрип. Мужик умолк, но дышать-то не перестал! И девица в соседней камере как-то уж слишком резко перестала храпеть.

   Я резко поднялась с койки и ахнула: пьяница застыл. Как будто кто-то нажал на «паузу», выключил видеоролик. А меня выключить забыл.

   С шумом сглотнув, я поднялась.

   - Эй! Меня кто-нибудь слышит?! Офицер! Эй!

   Казалось, весь полицейский участок просто вымер. Мелькнула робкая надежда: неужели все же получилось?! Неужели Крост вспомнил Штормхолд и вытащит меня? Или с запозданием магия Акориона все же рухнула? Я почти смирилась, что останусь здесь навечно, а сейчас воспряла духом.

   - Эй! Помогите мне, пожалуйста! Я хочу домой!

   Послышались неторопливые шаги. На всякий случай я отошла к кушетке, потому что пришедший вполне мог быть копом или ещё кем похуже. Я бы не удивилась, выйди сейчас на свет Акорион, ведь было бы глупо с его стороны не предусмотреть возможность бессмертия для себя.

   Но я совершенно точно не ожидала, что увижу маму.

   - Мама? - Голос звучал жалобно и тихо.

   - Здравствуй, Таара.

   Я рассмеялась. Ну да, конечно. Можно было догадаться. И когда я уже перестану называть ЭТО матерью?

   - Значит, все это ты? Ты меня сюда отправила?

   - Я, - со снисходительной улыбкой кивнула она. – Честно говоря, я надеялась, что ты догадаешься.

   - Я думала на Акориона. Он намекал… я была уверена! Он так странно вел себя, что я даже не сомневалась!

   - Всего лишь игра твоего воображения. Акорион был Дэвидом Даркхолдом, влюбленным в тебя до безумия. И уж точно не заслужил смерти от рук невесты.

   - Зачем все это?

   Прислушавшись к себе, я поняла, что ровным счетом ничего не чувствую. Ни обиды, ни боли, ни страха перед самой смертью, стоявшей по ту сторону решетки. Никаких эмоций, чувства к этой женщине давно выжгли без остатка.

   - Ты разочаровала меня, дорогая. Ты пыталась уйти. Колебалась, когда Кросту требовалась твоя сила. Это недопустимо, ты богиня, ты – мое продолжения. Ты не имеешь права на слабости.

   - Он обратил против меня всех! Обвинил в своих преступлениях!

   Мама резко вскинула руку, приказывая замолчать.

   - Твои взаимоотношения с братом меня не интересуют. А вот то, как ты выполняешь обязанности – очень. Ты проявила слабость, Таара, и я тебя наказала. Наглядно продемонстрировала, какую клетку могу создать для тебя. А ведь это очень мягкое наказание, моя девочка. Я всего лишь чуть изменила ваши судьбы, оставив характеры. Видишь, к чему все пришло? Такая реальность тебе нравится? О такой жизни ты мечтаешь?

   - Скажи… - Я облизнула пересохшие губы. - За что ты так ненавидишь меня? За что мучаешь? Я ведь старалась… я была хорошей дочерью. Я сделала все, как ты хотела. Мы сняли проклятие, я не ушла. Зачем ты так?

   - Ты плохо усваиваешь уроки, Таара. Теперь ты видишь, к чему может привести твое непослушание. Ты выполнишь мою волю, а если нет – то я навечно запру тебя в каком-нибудь таком, - она обвела глазами камеру, – мире. Раз за разом будешь проживать одну и ту же историю, без шансов что-то изменить. И это была всего лишь демонстрация. Для реального наказания я придумаю мир пожестче. Тебе все понятно?

   Я молчала. Хотелось кричать, сломать ко всем чертям проклятую решетку, и вцепиться ей в горло, но я молчала.

   - Таара, я спросила, понятно ли тебе.

   - Да.

   - Ты вернешься в свой мир. Затем убьешь брата. Он не имеет права на жизнь, он – ошибка и не должен существовать. А затем вы с Кростом покинете смертных и займете свое место. Вы слишком человечны. Это недопустимо. Поиграли и хватит, оставьте мир смертных смертным. Вы созданы друг для друга и для Штормхолда. Тебе нужно это выучить. Ты поняла меня?

   -Да.

   - Прости?

   - Да, мама. Я поняла.

   - Вот и хорошо.

   - Но у меня есть условие.

   Ее брови удивленно поползли вверх, а на лице появилось выражение, которое можно было описать как «А не слишком ли ты наглая?». Но я упрямо сложила руки на груди, не собираясь играть по ее правилам бесплатно.

   - И что ты хочешь?

   - Ты уберешь принцесс. Уничтожишь свиту, отправишь их… я не знаю, в хаос, или на перерождение, или растворишь в магии, но Изабеллы, Лорелей и остальных не должно быть рядом со мной.

   - Ты не сможешь отгораживаться от душ вечно.

   - Они не просто души. Они – привязанные ко мне замученные до смерти девушки. Жаждущие мести. Знающие, как превратить меня в прежнюю Таару и что-то мне подсказывает, что тебя не устроит мое превращение. Поэтому убери их от меня, и я сделаю все, что ты скажешь.

   Пауза длилась так долго, что я заскучала. Апатия мешала как следует проникнуться мамиными угрозами, я просто устала. Мне так часто угрожали, что одной больше, одной меньше, какая теперь разница?

   - Хорошо, - наконец произнесла она. – Принцессы отправятся туда, куда и должны. А ты исполнишь свой долг.

   - Договорились.

   Улыбнувшись, мама протянула мне руку. Прутья решетки превратились в дым, а очертания тюремной камеры поплыли, исказились и вскоре исчезли. Я вложила руку в ее ладонь и, набрав в грудь воздуха, сделала шаг в пустоту.

   Сердце зашлось в истерике от нескольких секунд свободного падения в неизвестность. Прежде, чем темнота поглотила и меня, я успела подумать, что злодеем этой истории может быть совсем не Акорион.

   Странно, что эта мысль пришла в голову впервые.

Губ коснулись чужие. Согрели дыханием, подарили необычайно реальный и медленный поцелуй. Спустились ниже, пальцы расстегнули верхнюю пуговичку рубашки, проведя по чувствительной коже на шее.

   - Бастиан, что ты делаешь? - спросила я, не открывая глаз.

   - Читал как-то сказку, что спящую красавицу разбудили поцелуем.

   - А, ты читал ту версию, в которой принц нагло воспользовался ее бессознательным состоянием, а через девять месяцев девица в коме внезапно родила?

   - Э-э-э… я вижу, ты очнулась и в порядке.

   Он помог мне подняться, прислонил к ближайшему камню и обеспокоенно посмотрел.

   - Как ты?

   Я слабо улыбнулась.

   - Нормально. Долго я валялась в отключке?

   Два обморока за сутки – это перебор даже для меня.

   - Полчаса. Крост позвал меня, сказал, я смогу тебе помочь.

   - Прошу оценить, как я тактично отошел и отвернулся, – раздалось из кустов.

   - Ты тоже вырубился? - спросила я.

   - Нет, я все же чуть более силен, чем ты. Сколько раз говорил тебе не выкачивать всю силу? Одно радует, будь ты человеком, уже умерла бы. А так отделалась крепким сном и наверняка застудила почки.

   Значит, Кеймана не воспитывали. Понятно, кто у мамы любимый ребенок. Чудо, а не женщина.

   Я не знала, куда девать глаза от взгляда Бастиана. Было и стыдно, и страшно, и немного приятно. Я его испугала. Даже не подумала о нем, когда ушла, и можно было только представить, что он снова пережил.

   - Дай, посмотрю. Делл, не вертись, я посмотрю ожоги.

   Я поморщилась при виде покрасневшей кожи с волдырями. Плюсом обнаружилась разбитая коленка, кучка порезов, здоровенный синяк на спине – это я, полагаю, приложилась о спину Баона, когда падала. Все это вылечат лекари парочкой светлых крупиц, а синяки сойдут сами. А вот волосы, торчащие в разные стороны – зрелище и жалкое и комичное одновременно.