— Повезло нам, что он вышел, а то пришлось бы выдумывать, как живется его Никите. Хорошо бы еще знать, где. Значит, никто никакого выкупа с него не требовал. Это и хорошо, и плохо. Если бы Никиту похитили из-за денег, то была бы хоть какая-то определенность. А теперь надо разрабатывать новые версии.

— Но Никита, вернее, тот, кто заставил его написать записку и позвонить, просил нас никому ничего не говорить. Раз никому, то, значит, и отцу его тоже, и, выходит, требовать выкуп не входило в его планы. Это тебе не приходило в голову?

— Приходило. Но я решил, что этим преступник хочет ввести нас в заблуждение, а теперь и сам вижу, что все еще сложнее, чем нам показалось вначале. А ведь в «Законе Мэрфи» говорится: если кажется, что работу сделать легко, это непременно будет трудно. Только мы ее все равно выполним! — Пытаясь внушить уверенность скорее самому себе, чем сестре, Ромка взглянул на часы и предложил: — Лешк, знаешь что? Давай скажем, что спешим, да и смотаемся отсюда по-быстрому, пока он не вернулся и не стал снова расспрашивать нас о своем Никите.

Подхватив сумку, он решительно направился к двери, но Лешка ухватила его за локоть.

— Погоди, неудобно вот так взять и уйти. Посидим еще немного, а как только войдет, сразу же и попрощаемся. Но что мы будем делать дальше? А вдруг преступник для чего-то тянет время, а мы пляшем под его дудку? Знаешь, сколько детей бесследно пропадает, и никто никогда их не находит? Страшно подумать, что с ними делают! Если такое случится с Никитой, то я себе никогда этого не прощу. И ты, и Артем, и Гарик. — Рукавом майки она вытерла глаза. На смену слезам пришел ужас.

— Думаешь, я не понимаю? Немедленно возьми себя в руки! — Тихонько приоткрыв дверь, Ромка выглянул в коридор. Николай Никитович вместе с толстяком сидели в креслах под огромной пальмой в небольшом холле и оживленно беседовали.

Закрыв дверь, Ромка сел рядом с сестрой и погладил ее по плечу. — Успокойся, пожалуйста. Не может такого быть, чтобы мы не справились с этим делом.

Не усидев на стуле, юный сыщик снова вскочил, послонялся по кабинету, а потом прошел за стол Николая Никитовича, сел в кресло и, чтобы хоть чуть-чуть взбодрить сестру, надул щеки.

— Лешк, посмотри, похож я на банкира?

— Очень похож, — даже не улыбнувшись, нехотя кивнула девочка. — А если еще потолстеешь, так в самый раз будет.

— А ну тебя, ты же знаешь, я день ото дня худею. — Сдвинув брови, Ромка выпрямился, подтянул живот и, вскинув глаза на пустые стулья, расставленные вокруг длинного стола, обратился к воображаемым подчиненным: — Итак, господа, что у нас сегодня на повестке дня? Какой сегодня курс доллара и евро, кому будем давать ссуды?

Но Лешка игру не поддержала. Она сидела как истукан, уставившись в одну точку, и молчала. А потом тихо сказала:

— Может быть, все-таки скажем ему все как есть?

— Не знаю, надо посоветоваться с ребятами, — ответил брат и замолчал, а уголки его рта предательски поползли вниз. Он посмотрел на рамку с фотографиями Никиты и тут же отвел от нее глаза.

На столе стояли телефоны, переговорное устройство, факс, лежало несколько папок с бумагами, а центральное место занимал отрывной календарь на черной подставке. Ромка машинально пролистал пару страниц и вдруг замер, внимательно вчитываясь в пометку на одной из них. А потом, не веря собственным глазам, прошептал:

— Лешк, поди-ка сюда. Погляди, что тут написано. Николай Иванович Игнатьев. Это же, кажется, наш слесарь! Как он мог здесь объявиться?

Сорвавшись с места, Лешка подбежала к столу, внимательно посмотрела на листок календаря. И в самом деле, там было четко выведено: «Ник. Ив. Игнатьев!» И все.

Сердце ее гулко забилось.

— А если это другой Игнатьев? Не такая уж редкая фамилия, а имя-отчество и подавно.

Но брат с ней не согласился.

— Не может быть такого совпадения. Но неужели наш Николаша и есть похититель? А что, придумал легенду и втерся к нам в доверие. Гениально придумал — бомжа убогого изобразить, да? Но неужели Николай Никитович делает вид, что ему весело, а сам все знает?

Лешка с сомнением покачала головой.

— Так сыграть трудно. Когда тебя похищали, я, как ни хотела, не могла делать веселый вид.

— А он, значит, может, потому что боится навредить Никите.

— Глупости несешь, — прервала его сестра. — Сам подумай, зачем бы нашему слесарю называть ему свое имя, если он и есть похититель. Чтобы его арестовали, да?

— И правда, — оторопел Ромка. — Но если он не преступник, то зачем ему связываться с отцом Никиты? Зачем-то он сюда или звонил, или…

Не успел он договорить, как Новгородцев быстрым шагом вошел в свой кабинет. Ромка вскочил и пересел на стул.

— Извините, пожалуйста, я совершенно случайно занял ваше место.

— Решил вообразить себя главным буржуином? — все так же улыбался Новгородцев, ничуть не рассердившись на мальчишку.

Лешка в упор смотрела на банкира. Нет, так притворяться невозможно. Тем более что настроение у людей бывает разным, и вовсе не обязательно разыгрывать из себя весельчака, если тебе грустно, проще взять ровный тон.

А ее брат снова вскочил и, как ни в чем не бывало, затараторил:

— Николай Никитович, я нечаянно заглянул в ваш календарь и нашел в нем фамилию одного человека. Если не секрет, кто такой Игнатьев Николай Иванович? Дело в том, что у нас с Лешкой есть один знакомый с такой же фамилией, и зовут его точно так же.

— Слесарь, вольер для моего зверя строил, — уточнила Лешка и даже привстала, внимательно следя за лицом банкира.

— Вам Никита, кстати, не рассказывал, какой у нее зверь завелся? — подхватил Ромка. — Один из самых редких на земле, из Красной книги, настоящий мадагаскарский ай-ай.

А Новгородцев снова улыбнулся и покачал головой.

— О звере вашем слышал, жаль, забыл вчера на него посмотреть, а вот у Игнатьева вряд ли есть время для постройки вольеров. Это крупный бизнесмен, у него и без того дел хватает. А приходил он к нам за кредитом для закупок оборудования.

— За кредитом? — Ромка сосредоточенно сдвинул брови. — А как у вас можно получить кредит? Мне, к примеру, вы можете подкинуть деньжат? Я бы не отказался.

— Тебе еще рано получать кредиты, — усмехнулся банкир.

— Понимаю. А если бы я был взрослым?

— В таком случае, имея зарегистрированное по всем правилам предприятие, ты должен принести мне кучу бумаг, свидетельствующих о его благонадежности, в том числе свой бизнес-план, и, самое главное, внести залог.

— Залог? Что значит залог? — встрепенулся Ромка. — Этот ваш Игнатьев, к примеру, какой вам предоставил залог?

— Игнатьев обошелся без всякого залога. Он принес мне поручительство. Кстати, от Соболева, отца Гарика, — сказал Николай Никитович и сам удивился: — Вот уж, действительно, игра случая.

— От Соболева… — не удержавшись, повторил Ромка и, совсем уже волнуясь, спросил: — А тогда скажите, что такое поручительство?

— Иными словами, это обязательство. В том случае, если Игнатьев сам не сможет вернуть нашему банку кредит, то это сделает его поручитель.

— Соболев?

— Вот именно. А поскольку в его кредитоспособности я не сомневаюсь, то мне, в принципе, все равно, как станет расходовать деньги тот, кому он доверяет.

— И когда же Игнатьев его получит?

Николай Никитович взглянул на другую календарную страничку.

— Возможно, уже сегодня.

— Он сам за ним придет? — напрягся Ромка, бросив на сестру быстрый взгляд.

— Нет, конечно, — благодушно ответил Новгородцев. — Кредиты бывают целевыми и наличными деньгами не выдаются. Мы переведем деньги в другой банк, туда, где у Игнатьева открыт счет.

Лешка, не сводя глаз с лица банкира, окончательно убедилась в том, что Новгородцев понятия не имеет об исчезновении своего сына, иначе бы он не стал безмятежно болтать с ее братом, объяснять, как открыть свое дело и получить в банке деньги, прекрасно понимая, что эти знания понадобятся Ромке еще не скоро.