Арон невольно сделал шаг назад и поднял руки к лицу. Под пальцами ощущалась привычная плоть, но на лице, смотревшим на него из зеркала, плоти не было. Лишь тонкая как пергамент кожа, обтягивающая череп. Почерневшие ссохшиеся губы будто запеклись от огня, оставив зубы открытыми. А зубы оказались мелкими, треугольными, острыми, похожими на акульи.

Встряхнув головой, Арон шагнул к зеркалу ближе. Итак, голый череп, вроде бы человеческий, обтянутый пергаментной, мертвой на вид, кожей. Акульи зубы. Полусгнивший хрящ носа. И глаза — полностью черные, без намеков на радужку или белок. Просто два черных провала между лишенными ресниц веками. Такова, значит, была истинная внешность того чуждого нечто, что прицепилось к его эррэ.

Арон ведь где-то слышал о тварях с подобной внешностью…

Точно!

Он слышал об этом, когда гостил в племени Мэля. Именно так, по преданиям таэлей, выглядели самые страшные обитатели Великой Степи — Черные Шаманы.

Зеркало было перенесено в его библиотеку, и Арон опять зарылся в книги и свитки, пытаясь отыскать хоть что-нибудь о Черных Шаманах. Вопрос о том, как обитатель Великой Степи смог попасть к нему из Первородного Хаоса, Арон оставил на потом.

Ничего толкового найти не удалось — книг о Великой Степи и ее обитателях было мало, информация о них скудна.

Оставалось только одно.

— Рассказать о Черных Шаманах? — Мэль изумленно изогнул бровь. — А зачем тебе? На территорию империи они никогда не заходят.

— Почему не заходят? — тут же ухватился Арон. Он сам не знал, что ищет, и потому готов был слушать обо всем, что касалось этих смертоносных тварей. А вот рассказывать Мэлю о том, что одна такая тварь прицепилась к нему и почти захватила его тело, он не собирался.

Всех кочевников с раннего детства учили, что у человечества нет врага хуже, чем Черные Шаманы. Арон не был уверен, что их с Мэлем дружба выдержит, если станет противоречить правилам и законам, на которых строилась сама жизнь кочевников. Мэль мог даже решить, что эта их дружба требует от него убить Арона, пока тот окончательно не стал Черным Шаманом, что это будет для Арона только благом. Нет уж, есть такие искушения, вводить в которые людей не стоит.

Вопрос Арона Мэль обдумывал довольно долго.

— Мой дед-шаман рассказывал о том, почему в Великой Степи никогда не бывает прорывов и почему только там есть Черные Шаманы, — заговорил он. — По его словам, это связано с Местами Эха, а поскольку Мест Эха больше нет нигде…

Чем дольше Арон слушал рассказ Мэля о том, что представляли из себя Места Эха, тем больше понимал, что они связаны с Хаосом. Возможно даже, представляют из себя проекцию Хаоса в человеческий мир.

Непонятно было только, почему Хаос из них не распространялся на саму Степь, но это могли объяснить лишь шаманы. Или Многоликий — но Арон предпочитал не тревожить бога по таким пустякам. Предпочитал вообще его не тревожить — у Многоликого была неприятная привычка взимать плату за любую помощь, будь то ответы на вопросы или действия, причем взимать не сразу, а тогда, когда богу будет угодно.

— Убить Черных Шаманов могут только живые шаманы, — продолжал Мэль. — Обычным людям остается лишь бежать.

— Как шаманы справляются с этими тварями? — Арон усилием воли заставил свой голос звучать спокойно, не выдавая, насколько это для него важно.

Мэль неопределенно пожал плечами.

— Я же не шаман…

— Твой дед — он мог упоминать о чем-нибудь.

— Ну, — Мэль вновь задумался. — Знаю, что есть амулеты, которые развоплощают Черных. Навсегда уничтожить их способен только Верховный Шаман, а обычные шаманы пользуются амулетами, пока ждут помощи Верховного.

Шаман оказался высоким, худым, с лицом, покрытым глубокими морщинами, но в его длинных косах не было ни единого седого волоса. И взгляд у старого шамана оказался настолько острым, что Арону почудилось: еще немного — и шаман разглядит, что именно прицепилось к эррэ его гостя.

— Значит, вам нужны амулеты против Черного Шамана? — акцента в голосе шамана практически не ощущалось, хотя Арон знал, что в Империю тот приехал не так давно. Впрочем, многие знатные тууры, а шаман относился именно к этому племени, имперский язык учили еще в юности.

— Да, почтенный Харидем, именно так. Я готов выкупить все амулеты, какие у вас есть сейчас, и готов оплатить изготовление новых.

— Если вы так опасаетесь встречи с Черным Шаманом, не лучше ли договориться с кем-нибудь из моих собратьев о сопровождении вашей экспедиции в этот… как вы его назвали?

— Запретный город Каног-Шенги, — повторил Арон. Естественно, говорить шаману о настоящей причине того, почему ему понадобились амулеты, изгоняющие Черных Шаманов, Арон не собирался. История об экспедиции придумалась быстро, звучала правдоподобно и вполне соответствовала характеру Великого мага Тонгила, который, как все знали, постоянно набивал свою сокровищницу новыми магическими артефактами. А где еще храниться самым древним и могущественным артефактам, как не в проклятых и потерянных городах?

— Конечно, — продолжал Арон, — как только я все подготовлю для экспедиции, я договорюсь с кем-нибудь из ваших коллег, почтенный Харидем. Но материальное оснащение должно быть безупречно.

— Да, наслышан, — согласился старый шаман, но о чем именно тот был наслышан Арон уточнять не стал.

— Когда вы согласились встретиться со мной, то отказались заранее назвать цену, — продолжил он вместо того. Честно сказать, этот отказ ему тогда очень не понравился. Но Харидем был известен как сильный шаман, возможно самый сильный из живущих на территории империи после деда Мэля, обращаться к которому Арон не хотел.

— Верно, господин маг, — Харидем кивнул. — У меня есть нужные вам готовые амулеты, есть заготовки для новых, и есть встречное предложение. Вылечите мою дочь — и все эти амулеты ваши.

— Вашу дочь? — Это было неожиданное предложение. И в нем не было бы ничего плохого, если бы у Арона еще оставалась Сила в резерве. — Что с ней?

По лицу старого шамана прошла гримаса.

— Я не знаю, и никто из Светлых магов-целителей тоже не знает. Все они говорят, что она полностью здорова, но при этом ей становится хуже с каждым днем. Вы единственный Темный маг, который, насколько мне известно, умеет исцелять. Возможно, вы увидите то, что остальные проглядели.

— А что жрецы Многоликого? — спросил Арон.

— Тоже утверждают, что она здорова. И, если вы подумали о проклятии как о причине болезни, никакого проклятия на ней они не видят.

— Ваша дочь здесь?

Шаман кивнул, и, выйдя из комнаты, через несколько минут вернулся в сопровождении женщины лет сорока-пяти на вид, такой же высокой, как и ее отец, но еще более худой. Ее глаза окружали коричневые круги, щеки запали, кожа была почти серой, а запястья и пальцы выглядели как у обтянутого кожей скелета. Женщина подняла на Арона взгляд и изумленно моргнула. Будто узнала. Только смотрела она при этом не на него, а куда-то рядом. Туда, где ничего и никого не было. Потом медленно, мертвенно, улыбнулась.

— Вы смотрели ее разум? — спросил Арон.

Харидем кивнул.

— Ее разум встревожен, но здоров.

— Когда она заболела? После какого события?

Старик неопределенно пожал плечами.

— Несколько месяцев назад. Особенных событий не было… Ну разве что ее пригласили к магистру Драу — у него здесь имение.

Арон кивнул. Этого Светлого мага он знал с не очень хорошей стороны. Но одно дело отношения между Светлыми и Темными, и другое — между Светлыми и обычными людьми.

— Зачем ее пригласили?

— Моя дочь — прекрасная вышивальщица. Супруге магистра показали ее работы, и та пожелала пообщаться с Дариной.

— И как скоро после этого общения вашей дочери стало плохо?

— На третий день после этого она почувствовала недомогание.

Дочь шамана между тем села на низкий диван в углу комнаты, сложила руки на коленях и полузакрыла глаза. Больше она не улыбалась и в сторону Арона не смотрела.