Шаман остановился у входа, отодвинув Венда, и бросил один долгий взгляд на колонны. Венд увидел, как лицо старика исказилось, будто от сильной боли. Затем шаман отпустил полог и развернулся к Ресану.

— Теперь я могу сказать, почему магия у самозванцев показалась мне искаженной, — сказал он мрачно. — Они служат Хаосу, а он всегда меняет своих слуг. Сейчас они ломают защиту Великой Степи, чтобы впустить своих хозяев. — И после короткой паузы шаман резко добавил: — Ну? Даже твой капризный бог не будет против, если ты призовешь духов, чтобы остановить Хаос!

Ресан стремительно подошел к выходу и сам несколько мгновений смотрел на разноцветные столбы цвета. Они переливались, менялись, таяли и усиливали свое сияние без какой-либо системы. Хаотично. А еще завораживающе. По крайней мере, Венду оказалось невероятно трудно оторвать от них взгляд.

Потом Ресан повернулся, и по его лицу Венд понял, что он принял решение.

— Хорошо, я пойду в мир духов и призову их, — сказал Ресан шаману. — Расскажите мне, как это сделать.

— Через сон, — коротко ответил шаман. — Ты должен начать засыпать, но остановиться прежде, чем настоящий сон придет. Улови грань, когда уже появляются первые сновидения, но ты еще осознаешь реальность. Удержись на этой грани и вернись в себя. После этого вытолкни себя из тела, будто выныриваешь из воды. Ну а дальше, — шаман махнул рукой в сторону очага, — путь наверх. Духу живого легче всего подняться в иной мир вместе с дымом от костра.

— Как мне заставить себя заснуть? Иногда на это уходит много времени.

— Когда Ксанде сообщил мне о вашем появлении, то указал в послании и то, что Харидем передал с тобой несколько запечатанных посылок. Они здесь? — спросил шаман, и, на кивок Ресана, требовательно протянул руку. — Достань их.

Из нескольких коробок шаман без колебаний выбрал одну, хотя, на взгляд Венда, они ничем друг от друга не отличались. Открыл и вытащил что-то, завернутое в промасленную бумагу. Протянул Ресану.

— Разверни, но не раньше, чем ляжешь. Достаточно сделать несколько вдохов, чтобы заснуть. Когда поднимешься в мир духов, они сами выйдут к тебе навстречу, им всегда любопытны новички. Просто расскажи им о том, что здесь случилось. И еще одно — там ты будешь настоящим собой. Не сопротивляйся этому.

Ресан при последних словах бросил быстрый острый взгляд на шамана, потом, отчего-то, на Венда, и коротко кивнул. Он, в отличие от Венда, явно понял, что означало последнее предупреждение.

Удержаться на краю сна. Удержаться на самом краю и осознать себя.

Ресан мысленно повторял это, когда ложился на циновку, когда разворачивал сверток, когда смотрел на травяную смесь, оказавшуюся внутри, и когда подносил ее к лицу.

Три вдоха или четыре? Пусть будет четыре.

Запах у трав оказался знакомым и незнакомым одновременно. Как полузабытое воспоминание. Как сон, от которого остались только обрывки.

Ресан плотно завернул сверток, убрал в сторону и вытянулся на спине. Веки закрылись сами.

Удержаться…

Отец за что-то отчитывал Риена. Кажется, за что-то такое, в чем на самом деле была виновата она, Росана. Братишка героически молчал, не выдавая истинного виновника. Росану кольнуло угрызение совести, заглушенное воспоминанием о последней угрозе отца при новом проступке отправить ее в монастырь на пару лет, и она торопливо попятилась. Риен наследник, да и в целом на хорошем счету, ему-то ничего страшного не сделают…

Она еще немного отступила назад, завела руки за спину, нащупывая ручку двери, также пятясь, вышла, бесшумно закрыла дверь, развернулась и вдруг поняла, что стоит посреди бального зала в императорском дворце.

Вокруг в танце кружились благородные тары и их не менее благородные спутницы, и все косились на нее. Росана посмотрела вниз, на свою одежду, пыльную, грубую, одежду простолюдина, и ощутила, как от стыда вспыхнули щеки. О нет! Если отец узнает…

Одежда изменилась, превращаясь в платье, достойное дочери Старой Крови. Кожу на груди захолодило золотое ожерелье, мочки ушей оттянули тяжелые серьги. Как раз вовремя — слуги почтительно распахнули дальние двери и внутрь шагнул император.

Что-то царапнуло ее сознание, пока она, как и все остальные, склонялась в должном поклоне. Император — он же мертв! Росана точно знала, что он мертв, убит в Радоге. Вести об этом разнеслись быстро.

И Террун — это же не Великая Степь, здесь мертвецам не положено разгуливать среди живых…

Слуги вновь распахнули двери парадного входа, и теперь внутрь шагнул Темный маг Арон Тонгил.

Росана вздрогнула — ее враг, которого она поклялась убить, совсем рядом, а она безоружна! Нет, так неправильно!

Едва возмущенная мысль оформилась в ее голове, Росана ощутила тяжесть на левом боку, глянула вниз и увидела вокруг своей талии узкий потрепанный пояс, на котором висели ножны с длинным мечом. То самое оружие, которое она хотела. В душе возникла абсолютная уверенность, что клинком, спрятанным в этих ножнах, Тонгила можно убить. Росана не знала, откуда эта уверенность пришла, но она была абсолютной.

Двери за спиной Тонгила закрылись, и в тот же миг все присутствующие, кроме мертвого императора и самой Росаны, склонились в поклоне уже перед ним.

Что за чушь!

Никогда благороднейшие из таров не будут кланяться этому мерзкому Темному магу.

Невозможно! Немыслимо!

А потом Росана поняла — сон! Точно, это был сон! Только в нем есть место подобным нелепицам.

Росана вцепилась в эту мысль, не позволяя ей ускользнуть. Она не помнила причину, но чувствовала, что ей важно осознавать, что она спит. И важно сделать что-то еще. Найти что-то? Кого-то?

Нет, нет, все не то. Ей нужно было сделать что-то иное.

Росана крепко зажмурилась, одновременно изо всех сил напрягая память. Где она сейчас?

Бескрайнее поле, покрытое высокой травой, бескрайнее небо…

Да, точно, она сейчас в Великой Степи.

Императорский дворец исчез, Росана вновь ощутила себя лежащей на циновке.

Росана попыталась открыть глаза, но веки казались неподъемно тяжелыми. Попыталась шевельнуть рукой, хотя бы одним пальцем, но и это оказалось невозможно. Собрав все силы, она сделала еще один рывок — и упала вперед. Вскочила — и изумленно уставилась на роскошное бальное платье, шелковыми складками обтекавшее ее торс и ноги. Подняла руку к горлу, которое обвивало драгоценное ожерелье, коснулась уха и нащупала длинные серьги.

Почему она в таком виде?

Росана обернулась и вскрикнула от неожиданности, увидев на циновке саму себя, в уже давно привычном мужском облике. Ее тело, в походной одежде, лежало на циновке, глубоко и ровно дыша, а она стояла рядом с ним.

Она стала призраком.

То есть нет, неправильно, призраки бывают только у мертвых, а она жива. Она стала духом.

Росана заставила себя отвернуться от своего тела и посмотреть на других обитателей юрты. И Венд, и шаман стояли у приоткрытого полога, встревожено глядя на небо. Потом шаман обернулся и его взгляд встретился со взглядом Росаны. Значит, он ее видел. Старик кивнул ей и жестом показал на пламя, ярко горящее в очаге. Росана кивнула в ответ и подошла к огню. На мгновение замерла, собираясь с духом, потом подобрала подол платья и шагнула внутрь пламени.

Пламя не жгло.

Разумом Росана понимала, что огонь не может обжечь бестелесного духа, но все же в глубине души ждала, что почувствует хотя бы тепло, а дым начнет разъедать ей глаза. Нет. Никаких неприятных ощущений. Но в тот миг, когда пламя поднялось вокруг золотисто-алой стеной, перед мысленным взором яркими вспышками промелькнули образы из ее жизни, ее детства и взросления. Будто наяву перед ней появились лица отца и матери, братьев и сестер. И последним оказалось лицо Керана, старшего брата, каким она видела его в последний раз.

Потом пламя опало, а следом растаял и дым.