– О да, очень просто. – Никки шла медленным и размеренным шагом, продолжая говорить. – И мальчики, и девочки в Древнем мире обучаются тому же самому при содействии Братства Ордена и теми же самыми методами.

Она остановилась недалеко от Ричарда и, вздохнув, свободно сложила руки – выражая скорее не слабость, а безрадостный цинизм.

– С той лишь разницей, что для них это начинается сразу после их рождения. Начинают это, разумеется, с простых уроков, но эти уроки тянутся и усложняются всю их жизнь. Нередко доводится видеть благочестивых старцев, просиживающих на лекциях, проводимых проповедниками из Братства Ордена.

Большинство людей, втягиваясь в упорядоченную общественную структуру, желает узнать, как им адаптироваться в более крупной схеме вселенной. Братство Ордена обеспечивает им всестороннее и заслуживающее доверия чувство структуры… другими словами, излагает им правильный путь поиска надлежащего образа жизни. Но эта методика особенно эффективна, когда применяется к молодым. Когда молодое сознание формируется под влиянием догматических учений Ордена, то после этого оно становится непоколебимым и неизменным всю жизнь. В результате любой другой образ мысли – сама способность к мышлению в общепринятом значении этого слова – увядает и гаснет еще в молодом возрасте и утрачивается на всю жизнь. Такие личности, даже состарившись, по-прежнему просиживают на тех же самых базовых лекциях и по-прежнему одобряют каждое произносимое там слово.

– Просто? – спросила Джебра. – Ты сказала, что все вышеупомянутое очень просто?

Никки кивнула.

– Орден учит, что в этом мире, мире живого, мы не навсегда. Сама жизнь мимолетна. Мы рождаемся, некоторое время живем и умираем. Напротив, загробная жизнь вечна. В конце концов, мы все знаем, что люди умирают; но поскольку ни один еще не вернулся назад из мира мертвых, то мир мертвых – вечен. Поэтому именно загробная жизнь является самым важным аспектом бытия.

Опираясь далее на этот принцип, Братство Ордена непрестанно вколачивает людям в голову убеждение, что любому надлежит заслужить право на вечное блаженство в сиянии света Создателя. А текущая жизнь и есть то самое средство, позволяющее заслужить бессмертие – в каком-то смысле, проба.

Джебра, в явном недоверии, прищурила глаза.

– Но ведь все равно жизнь… я не знаю… жизнь это жизнь. Как может быть что-то важнее своей жизни? – Она робко улыбнулась, смягчая свою недоверчивость. – Несомненно, все это не может убедить людей в правильности жестокого образа жизни Ордена, убедить отвернуться от собственной жизни.

– Жизни? – Никки слегка наклонилась в сторону Джебры с неожиданной угрозой во взгляде. – А разве ты не заботишься о своей душе? Разве не думаешь, что все, что случится с твоей душой на протяжении всей этой вечности, должно для тебя быть серьезным и нешуточным поводом для беспокойства?

– Ну, разумеется, я, я… – Джебра потеряла дар речи.

Никки же выпрямилась и пожала плечами, изображая недоумение.

– «Эта» жизнь ограничена временем, так что в общей схеме вещей, по сравнению с вечностью загробной жизни, разве может быть вообще важна эта мимолетная жизнь? Какую истинную цель может еще нести это короткое существование, как не служить испытанием для души?

Джебра выглядела сомневающейся, но не решались возразить Никки в таких вот формулировках.

– Ввиду этого, – сказала Никки, – жертва во имя близких, ради желаний и потребностей твоих собратьев есть смиренное признание того, что эта жизнь бессмысленна и бесцельна, есть демонстрация того, что ты признаешь, что бессмертие рядом с Создателем в следующем мире есть логически вытекающая отсюда цель. Так? Принося жертву, ты тем самым, открыто признаешь, что не ценишь человеческий мир по сравнению с бессмертием, по сравнению с царством Создателя. По этой причине жертва есть цена, очень маленькая цена, совершенно незначительная, что ты платишь за вечное блаженство твоей души. Это есть твое доказательство Создателю, что ты достойна бессмертия рядом с Ним.

Ричард был удивлен, увидев, как легко такое логическое обоснование, изложенное Никки уверенно, спокойно и властно, испугало Джебру и заставило замолчать. Слушая поучение Никки, Джебра изредка поглядывала на остальных – на Зедда, на Кару, на Шоту и даже на Энн и Натана, – но так и не увидела ни у одного из них ни малейшего намека на протест или возражение, и тогда ее плечи начали обвисать, будто она прониклась только одним желанием: исчезнуть в прожилках мраморного пола.

– Если же ты ограничиваешься желанием быть счастливой в этой жизни, если отваживаешься, – тут Никки небрежно обвела вокруг рукой, указывая на окружающий мир, похаживая перед ними с царственной осанкой то назад, то вперед, – если отваживаешься получать удовольствие в бессмысленной банальности этого жалкого мира, в этой бренности, в этом коротком существовании, значит, отрицаешь твою следующую, значительно более важную, вечную жизнь и, таким образом, отрицаешь совершеннейший план Создателя в отношении твоей души.

Но кто ты такая, чтобы подвергать сомнению Создателя всего сущего? Как смеешь ставить мелочные желания своей ничтожной, жалкой и короткой жизни выше Его великой цели подготовить тебя к истинному бессмертию?

Никки умолкла и демонстративным движением сложила руки, видимо предполагая выслушать аргументы другой стороны. Долгие годы теоретической подготовки давали ей возможность выражать тщательно проработанные догматы Ордена с ужасающей точностью. И то, что она стояла в этой розовой ночной рубашке, казалось, только подчеркивало насмешливость ее рассуждений о тщетности бытия. Ричард прекрасно помнил, как Никки излагала ему это в очень похожей манере, только в то время она была предельно серьезной. Джебра избегала проницательного взгляда Никки, уставившись вместо этого на свои руки, сложенные на коленях.

– Для донесения образа жизни Ордена до других людей – например, до Галеи, – сказала Никки, возвращаясь к своей лекции и продолжая ходить взад и вперед по залу, – должно умирать множество солдат. – Она пожала плечами. – Но ведь это и есть наивысшая жертва – то есть чья-то жизнь, – в попытке просветить тех, кто пока еще не знает, как идти по единственно верному и истинному пути к блаженству в следующем мире. Если кто-то жертвует жизнью в борьбе во имя Ордена, чтобы принести спасение отсталым, невежественным и ничтожным людям, этот герой заслуживает бессмертия рядом с Создателем в том, следующем мире.

Никки провела перед собой рукой, почти полностью скрытой розовым атласом ночной рубашки, будто обозначая нечто великолепное, но невидимое, стоящее прямо перед ними.

– Смерть – всего лишь дверь к этому столь величественному бессмертию.

Она опустила руку.

– Поскольку жизнь индивидуума не имеет никакого значения в системе реальных ценностей, то очевидно, что с помощью пыток или убийства сопротивляющихся индивидуумов вы лишь помогаете склонять массы невежественных людей к просвещению – то есть помогаете этим массам спастись, обеспечивая их прямым стимулом, заставляя детей Создателя принять Его царство.

Выражение лица Никки было таким же зловещим, как и ее притворство.

– Люди, которых от рождения учат подобным вещам, начинают веровать в это с таким слепым рвением, что воспринимают каждого, кто живет по-иному, чем того требуют учения Ордена – иными словами, отказывается платить необходимую цену из пожертвований в обмен на вечное блаженство, – как заслуживающего вечных невообразимых мучений в темных холодных глубинах преисподней, где правит Владетель мертвых, и именно это ожидает их, если они не изменят свой образ жизни.

Очень немногим, выросшим под властью подобных идей, удается сохранить достаточные способности к логическому мышлению, чтобы оказаться в состоянии выйти из этой зачарованной замкнутой ловушки – и к тому же большинство таких явно не желают этого делать. Для них наслаждаться жизнью, жить для самих себя означает обменять бессмертие на короткий и грешный миг веселья перед мрачной бесконечностью кары.