— Жанна! — рявкнул Федор, прерывая ее яркий монолог на тему «почему ты меня недостоин». — Ты принцесса, я козел, мы все выяснили. Твоя просьба еще актуальна?

— Актуальна. — Жанна была обескуражена. — А что, неужели ты, наконец…

— Ты далеко от Некрасовской?

— Минут двадцать.

— Жду тебя возле универмага. Жду полчаса, опоздаешь — я уехал и все вопросы с себя снимаю без угрызений совести.

То ли интонация Федора не оставляла сомнений в серьезности намерений, то ли Жанне и впрямь была так нужна печать в паспорте, но уже через четверть часа она сидела в машине. Забыв поздороваться, она спросила:

— Ты меня не разыгрываешь?

— Нет.

— Мы реально едем в ЗАГС?

— Да.

Жанна откинулась на сиденье и радостно засмеялась. Она была мало похожа на женщину, которая совсем недавно скандалила по телефону.

Федор вообще не понимал, как в девушках уживаются две разных… Сущности? Утром она трется о твою щеку носиком, пьет какао из огромной чашки и умиляется падающему снегу, а вечером закатывает истерику из-за того, что Машка с Сашкой едут на Гоа, а вы не едете даже в Анапу.

— И тебе не жаль? — поинтересовалась Жанна.

— Кого?

— Тебе не жаль, что это все не по-настоящему? — Она внимательно смотрела на него из-под полуопущенных длинных ресниц. — Мы могли бы…

Федор знал, что будет дальше. Жанна в красках опишет, что они «могли бы»: могли бы до сих пор быть вместе, могли бы нарожать целую толпу хорошеньких детишек, но, раз уже этого не случилось, могли бы попробовать начать сначала.

— Мы могли бы по проспекту поехать, — громко сказал Федор. — Тут пробка скапливается.

— А ты, я смотрю, очень спешишь?

— Спешу, — не стал отрицать Федор.

— К своей ассистентке?

Имея в виду совершенно другое, Жанна невольно попала в яблочко. Федор улыбнулся этой мысли и сказал:

— Жанн, у меня работа.

***

— Я уже и позабыла, по какому поводу всех собираю, — смеялась Ирина Вадимовна. — Да-да, конечно, дорогой. Жду.

Нажав «отбой», она повернулась к Дине и раздраженно отметила:

— Похоже, обратившись в детективное агентство, я взяла на себя проведение следственных мероприятий.

— И заметьте, по собственной инициативе, — буркнула Дина и поспешила добавить: — Я хочу сказать, что все идет по вашему плану. Согласитесь, это хорошо.

— Вы с характером, Дина, — улыбнулась Ирина Вадимовна. — Мне нравится.

Дина в ответ приподняла уголки губ, но ее улыбка получилась вымученной. Удивительно, но общение с Ириной Вадимовной здорово утомляло. Дина отлично понимала, что симпатична этой женщине. Но точно так же понимала и другое: Ирина Вадимовна искренне считает, что от ее похвалы в ком-то должна зажигаться уверенность, а от одного недовольного взгляда человек должен тотчас же пересмотреть свои взгляды на жизнь. Иногда Дина чувствовала себя йоркширским терьером на выставке, которого оценивает строгое жюри в лице Ирины Вадимовны. Иногда казалось, что в одном пространстве с нею начинает не хватать воздуха, как бывает перед дождем с грозой.

— Что же до планов, — продолжила Ирина Вадимовна, — то пока они весьма размыты. Ровным счетом ничего не происходит.

Дина кивнула и задумалась. За те сутки, что она провела в доме, действительно не произошло ничего пугающего. Разве что домработница Елена по неосторожности уронила гигантский декоративный металлический поднос. Грохот стоял такой, будто рухнул дом. Но в этом не было ничего сверхъестественного — Елена просто поскользнулась на лестнице; к счастью, без последствий в виде ушибов или травм.

Ирина Вадимовна говорила, что «темные силы» могли появляться не каждый день. Впрочем, и конкретного расписания они не придерживались. Но почему-то, как только Дина поселилась в доме, установилось некоторое спокойствие.

«Может, совпадение, — рассуждала Дина. — А может, я на всякую чертовщину действую, как дихлофос на таракашек».

— Я пригласила всех, ровно в том же комплекте, что и в первый раз. — Ирина Вадимовна присела на длинную светлую лавку, которая, очевидно, заменяла в комнате диван. — За исключением только одной моей приятельницы, но она улетела в Берлин на полгода, так что вряд ли дело в ней.

«Ага, слиняла подальше, а сама доводит человека до ручки на расстоянии», — подумала Дина и почти сразу поняла, насколько нелепы такие предположения. Слишком сложная схема для такой дурацкой истории.

Ирина Вадимовна склонила голову набок и сказала:

— Дина, вы так задумчивы. У вас есть какие-то соображения? Не хотите поделиться?

— Хочу, — медленно кивнула Дина. — Вы не заметили, что с моим появлением прекратились все эти очень странные дела?

— Это ровным счетом ничего не значит, — повела плечом Ирина Вадимовна. — Я ведь говорила вам, голубушка, что странности случались не ежедневно, а лишь…

— …А лишь тогда, когда вы были в доме одна, — закончила за нее Дина. — Тут даже думать нечего — это делалось специально. Спектакль предназначался для вас, и никто другой не должен был подтвердить, что стена горела огнем, а холст был перепачкан кровью. Ведь тогда выходит, что всему виной, — Дина показала пальцами кавычки, — ваше «сумасшествие».

Ирина Вадимовна с досадой поморщилась:

— Именно этот вариант первым пришел мне в голову, и я обратилась с ним к вашему начальнику. К чему повторяться, Дина?

— Смотрите. — Дина вытянула из аккуратной стопки лист бумаги, схватила карандаш и начала черкать: — Я провела здесь ночь и день. Своих друзей вы начали собирать сегодня в районе обеда. И только тогда, во время телефонных разговоров, сообщали им, что у вас появилась ученица. Если виновник или виновница из числа приглашенных, то что ему или ей мешало попугать вас сегодня ночью? Они все думали, что вы здесь одна.

— Я не понимаю, к чему вы клоните.

— Может быть, вчера призрак взял выходной, но я почему-то… — Дина посмотрела Ирине Вадимовне прямо в глаза. — За Елену, Женю, Генриха вы прямо руку на отсечение дать готовы?

Ирина Вадимовна изменилась в лице. Она поднялась, небрежным жестом поправила волосы и произнесла с едва сдерживаемым гневом:

— Не знаю, откуда в вашей прелестной головке средневековые постулаты насчет отсечения рук, Дина. Но я убеждена, что с каждым названным вами человеком меня связывает искренняя и крепкая дружба. Вы ведь их видели, даже познакомились. По-вашему, Елена, самый простодушный и преданный человек на земле, способна меня запугивать? Или Генрих, которого я знаю с институтской скамьи, и который ради близких людей способен на все? Или Женя? Этот мальчик вырос на моих глазах, а недавно мы завершили одно из самых важных дел в моей жизни. Без него этого бы не случилось. — Она выдержала паузу. — Вы казались мне таким чутким и глубоким человеком. Выходит, я ошиблась.

Дину речь Ирины Вадимовны впечатлила. Она сидела, опустив глаза, и не могла найти нужных слов для продолжения разговора. С чего она взяла, что может делать какие-то выводы о людях, которых вообще не знает? Почему решила, что вообще имеет право на эти выводы? Фактически, она — передатчик: Федор приказал наблюдать и ждать, а она полезла с рассуждениями и серьезно рассердила клиентку.

— Извините меня, — тихо сказала Дина. — Я только предположила.

— Не стоит, — резко бросила Ирина Вадимовна. — Для предположений я наняла вашего шефа. Кстати, он скоро здесь будет?

— К восьми.

— Почему так поздно?

— Поздно? — удивилась Дина. — Как раз к ужину, мы ведь так и договаривались.

— А я хотела с ним побеседовать лично, перед ужином, — заявила Ирина Вадимовна. — Неужели трудно соблюдать приличия?

Дина была готова взорваться. Федора незаслуженно обидели — раз, Ирина Вадимовна умудрилась совершенно неожиданно переиграть свои же планы — два, ничего не удалось выяснить — три, и о каких, черт возьми, приличиях речь? — четыре.

В гостиную заглянул Женя. Одетый с иголочки, с идеальной прической — Дина и сама-то не всегда могла сделать такую укладку волосок к волоску, он кивнул Дине и спросил: