— Думаю, это мне повезло оказаться рядом с ней. Я давняя ее поклонница и…

— Речь долго заучивала? — прервал ее Женя. — Учти, дом большой, но место есть не для всех. И каждый за свое держится, потому что здесь можно неплохо устроиться. Знаешь, какое у Ирэн хобби? Душить заботой.

— Это грубо.

— Это правда. И не пытайся казаться лучше, чем есть. Мы здесь одни. — Женя взмахнул руками. — Признайся, что она тебе пообещала? Выставку?

Дина повела плечом и едва заметно улыбнулась. Ее бессловесный ответ можно было толковать как угодно, Женя сделал однозначные выводы:

— Я так и думал. Что ж, надейся и жди. Только имей в виду, что в самый неожиданный момент она может все переиграть по-своему. Кроме того, тебе бы поторопиться. В последнее время Ирэн здорово сдала.

— Да? — делано удивилась Дина. — Не заметила. По-моему, она прекрасно выглядит.

— От галлюцинаций лицо язвами не покрывается.

Дина округлила глаза и приоткрыла рот:

— Галлюцинаций? Боже, ты хочешь сказать, что она не в себе?

Женя сладко улыбнулся:

— Тебя не ввели в курс дела, да? Милая, запирай ночью спальню на всякий случай. Мало ли что старушке привидится: так решит, что ты приспешница сатаны, и окажешься ты не на выставке в Париже, а на каком-нибудь кладбище. Но, уверяю, на элитном! Ирэн легко это устроит.

Женя удалился, а Дина присела на низкий черный табурет, совершенно обескураженная.

«Здесь и правда кукушка может слететь, — подумала она. — Ирэн, блин. Добрый друг, блин. Кладбище, блин, элитное. Если Федор завтра не приедет, то у меня самой глюки начнутся. Интересно, а он ждет нашей встречи?».

***

— …Сегодня тут почти никого и не было. Приезжал Генрих, владелец галереи. По-моему, он к Ирине Вадимовне неравнодушен: притаранил огромную корзину фруктов и цветы. Приятный дядька, но ничего особенного.

Речь Дины в трубке изредка прерывалась. Наверняка она ходила по комнате во время разговора, и в каком-то месте не ловила сеть.

— Ты рассказывай, в ком есть особенное, — направил ее в нужное русло Федор.

Конечно, он нервничал. Старался уговорить себя: в этом конкретном расследовании нет ничего опасного, пребывание в доме Ирины Вадимовны не представляет для Дины никакой угрозы. Максимум, что может произойти — она тоже испугается какого-нибудь потустороннего визга и впадет в истерику, но эту проблему легко решить валерьянкой. И все же, слушая ее приглушенный, но очень довольный голос, — еще бы, пустили козла в огород! — Федор испытывал необъяснимую тревогу и непреодолимое желание прыгнуть в машину и прямо сейчас помчаться к Ирине Вадимовне.

— Ты знаешь, они тут все со странностями, — послушно затараторила Дина. — И все Ирине Вадимовне что-то советуют. Вот домработница: прямо ходит и зудит над ухом, что это место — проклятое, и нужно отсюда бежать в городскую квартиру. Может, она это шоу устраивает?

— Зачем?

— Из-за дома, например. Кто-то хочет его купить, а Ирина Вадимовна против…

— Не подходит, — отмел идею Федор. — Она бы мне рассказала, если бы ей делали подобные предложения. Женщина она, конечно, специфичная, но рациональная. Давай дальше.

— Генрих тоже свои предложения делает, и тоже насчет переезда. Намекает на свой дом, но Ирина Вадимовна его всерьез не воспринимает.

— А ему это, по-твоему, зачем?

— Ну… — Дина шумно вздохнула. — Я же говорила, что он к ней особенные чувства испытывает. Вдруг Генрих устал от неразделенной любви и теперь решает вопрос радикально?

— Дина, тебе бы не детективы, а мелодрамы сочинять, — рассмеялся Федор. — Я не хочу сказать, что это невозможно, но такой мотив я бы рассматривал в последнюю очередь.

— Еще здесь есть такой… — Дина попыталась подобрать нужное слово, но не смогла. — Женя тут есть. Племянник подруги Ирины Вадимовны и по совместительству — литературный секретарь. Типа, помогает писать мемуары. По шкале мерзости он где-то между моим бывшим и мадагаскарским тараканом.

— Не хотел бы я быть твоим бывшим.

— Да ты и моим настоящим быть желанием не горишь. Так вот, этот Женя при Ирине Вадимовне весь такой рафинированный, тонкий, разве что реверанс не делает. А когда мы остались на пару минут вдвоем, он почти открыто назвал ее сумасшедшей. — Дина немного подумала и добавила: — А еще обрисовал мое ближайшее будущее, если я останусь в доме. При хэппи-энде меня — цитирую — «задушат заботой». При трагическом финале я окажусь на кладбище.

— Он тебе угрожал? — Федор повысил голос.

— Ты неправильно понял. На кладбище меня отправит Ирина Вадимовна. Типа, померещится ей, что у меня рога растут и хвостик тянется, и привет.

— Думаешь, он всерьез?

— Не знаю. Но ему явно не нравится, что я приехала.

— В этом ничего странного нет. Хочет юноша входить в ближний круг обеспеченной пожилой леди, а конкуренты ему не нужны. Придется делить внимание.

В трубке повисло молчание. Федор крикнул:

— Ты тут?

— Да, — протянула Дина. — Я просто думаю. Знаешь, Ирина Вадимовна тоже со своими тараканами. Вроде бы такой прагматичный человек, а дома ведет себя, как… Как на сцене не самого приличного театра. У нее даже интонация меняется, представляешь?

— Дина, если ты намекаешь на психические отклонения, то это исключено. Я проверил, да и она сама себя проверила. А дома она может хоть на голове ходить. Но к делу это отношения не имеет.

— А если имеет? Если она все это придумала?

— Зачем? — опешил Федор.

— От скуки. Ей нравится быть в центре внимания. Ей нравится, как выразился Женя, «когда ей смотрят в рот».

— У тебя за пять минут разговора образовалось четверо подозреваемых. Одного из них ты назвала мерзким, но веришь ему на слово. А другая одновременно и жертва, и исполнитель. Для детективного романа, конечно, отлично, но…

— Ты сам просил рассказывать все, — обиделась Дина.

— Ты права. — Федор на секунду запнулся. — Честно говоря, я просто волнуюсь. Ты никак себя не выдала?

— Вряд ли. Я стараюсь помалкивать. Это трудно!

Федор рассмеялся:

— Могу представить!

— Не можешь, — простонала Дина. — Я два раза хотела нахамить этому Жене, а не нахамила ни разу! Я три раза хотела поприкалываться над Генрихом, а не прикольнулась ни разу!

— Ну что я могу сказать? Растешь над собой.

Они замолчали. Дина думала о куче вещей одновременно: о своем разговоре с Женей и о странностях в поведении Ирины Вадимовны, о забытых дома наушниках и рецепте пирожных, которым обещала поделиться домработница Елена, и уместно ли будет просить рецепт, если Елена окажется виновницей происходящего… И самое главное: что значит «растешь над собой»? Снова он говорит так, что ничего не ясно: то ли смеется, то ли хвалит.

На последний вопрос Федор дал ответ спустя секунду:

— Горжусь тобой. Выбрасывай все из головы и ложись спать. Завтра приеду.

Он отсоединился, а Дина еще долго улыбалась, глядя в экран, на котором высвечивалось «Федор — разговор длился 34:11»

— Ты обещал мне позвонить, — отчитывала Жанна Федора. К его радости, на этот раз по телефону.

Федор вздохнул и выкрутил руль, выезжая со стоянки. Что может быть хуже невыполненных обязательств? Только если одно обязательство накладывается на другое, и совместить их никак нельзя.

— Замотался.

— Что ты врешь? Ты просто ляпнул, что позвонишь, лишь бы я отстала.

Парадокс: что бы Федор ни ответил, Жанна среагировала бы на все одинаково, даже самая правдивая версия не выдержала бы по ее меркам никакой критики.

— Хорошо, — согласился Федор, не видя, в общем-то, другого варианта. — Я ляпнул, чтобы ты отстала.

На мгновение повисла тишина — не было слышно даже дыхания, и тут же она выдала:

— Я так и знала! Тебе просто нравится, что я за тобой бегаю, ты так мне мстишь! До сих пор не можешь простить, что я ушла? А ты мне выбор вообще оставил, с таким-то поведением?

Желание бросить трубку было велико, но ведь в чем-то Жанна была права: он обещал с нею созвониться и начисто об этом позабыл. С другой стороны, что ей самой мешало набрать номер в течение этих дней, а не звонить со скандалом только теперь?