— Я рада, что ты еще с нами, — сказала Каэлледин.

— Чудом выжили, — пробормотал Б’сайннад.

— Что за задержка? — словно не слыша ее, резко спросил Нуаду. Напряженность исходила от него ощутимым жаром, и он двигался так, словно не вполне управлял своим телом. Нуаду указал Клыком Ящера на невидимого отсюда врага. — Пока мы стоим здесь и болтаем, противник собирается с силами.

— Иврайна вызвала нас, и мы ответили, — произнес Найалл. — Лучше атаковать совместно, чем погибнуть из-за несогласованности.

— Мы возглавим атаку, а иннари вольны последовать за нами, — неуклюже пожав плечами, ответил Нуаду. — Что еще тут обсуждать?

— Кажется, ты оставил здравомыслие где-то в облаках, — обронила Каэлледин, посмотрев в небо, где по-прежнему протекала воздушная битва.

— Ты опьянен? — требовательно спросила Нэмих.

— Лишь грядущим боем, дорогая кузина!

Каэлледин фыркнула, потеряв дар речи от его самомнения. С ее единокровным братом определенно происходило что-то неладное, и дело было не в его обычном боевом рвении. Ее негодование уступило место тревоге.

— Нуаду…

— Прибереги свое снисхождение! — рыкнул дикий лорд, оборвав Каэлледин на полуслове. — Я знаю, что ты хочешь сказать, но ты ошибаешься. Я никогда не чувствовал себя лучше.

Нуаду огляделся, что-то высматривая на поляне. Судя по расстроенному виду, он не нашел, что хотел.

— Она с Иврайной, — догадавшись об объекте его поиска, сказала Каэлледин.

— Тогда, может, мы немного задержимся, — сдался Нуаду, возвращаясь обратно к боевой платформе.

— Нет, — заявил Найалл, хоть на его лице и читалась боль из-за необходимости говорить такие слова. — Оставайся здесь. Ты не готов к этой встрече. У нас мало времени, и я боюсь, что ты нам будешь только мешать.

— Ты о чем, отец? Я только что упал с небес подобно Пикирующему Ястребу, и разве что-то может успокаивать сильнее?

— Жди здесь, Нуаду. — Слова давались Найаллу с трудом, но сквозящая в его тихом голосе настойчивость заставила дикого лорда замолчать. — Я позову тебя, когда мы будем готовы к наступлению.

— Я по-прежнему командую атакой? — почти умоляюще спросил Нуаду, и быстрые взгляды на иннари выдали его растущую тревогу.

— Уверена, Друткхалу больше впечатлит победа, чем глупость! — встав между братом и отцом, прорычала Каэлледин. — Возьми себя в руки, Нуаду. Твое поведение не только недостойно наследника клана, оно всех нас погубит.

— Да как?.. Да я… — Нуаду лишь отмахнулся. — Я верну нашему клану славу, но, боюсь, это нужно только мне одному. Ступайте! Заискивайте перед Иврайной!

Нуаду хлопнул Б’сайннада по плечу, и тот, бросив на семейство спутника извиняющийся взгляд, отогнал «Гадюку» в сторону. Каэлледин увидела, как они остановились неподалеку. Мысль о том, что однажды Нуаду встанет во главе клана, наполняла ее ужасом не меньшим, чем близящийся бой с некронтир.

— Идем, — Найалл двинулся к Иврайне и ее контингенту, с каждым шагом сквозь высокую, по колено, траву приобретая все более уверенную походку.

Открывающая Седьмого Пути оторвалась от разговора и приветственно поклонилась вождю. Не сказав ни слова, она отступила на шаг и привлекла его внимание к своему автарху.

— У нас возникла проблема, — сознался Найаллу Мелиниэль. Лицо автарха скрывалось под шлемом с высоким гребнем, но язык его тела оставался странно сдержанным. — Шепот — сила Иннеада, что связывает всех иннари, заглушен технологией некронтир. Те же энергии, что не позволили связать порталы Паутины с поверхностью, теперь препятствуют любой психической активности на Агариметее.

— Плохая весть, — ответил вождь. — Как это скажется на атаке?

— Нам придется действовать крайне согласованно. Мое войско получило особые инструкции, и я надеюсь, что клан Огненное Сердце поведет контингент Сайм-Ханна столь же слаженно. Любое значительное отклонение от оговоренного плана может навлечь катастрофу.

— Хорошо. Уверяю, мы выполним свою задачу.

— Миссия остается прежней, — сказала Иврайна, вновь шагнув вперед. — Мы здесь не для того, чтобы победить некронтир, а чтобы открыть хранилище и забрать его содержимое. Мелиниэль…

Визарх прыгнул вперед, и его меч Беззвучных Криков устремился к Найаллу.

За миг до того, как пылающий меч пронзил бы вождя, в воздухе перед ним что-то мелькнуло. Призрачный монстр, возникший как будто из ниоткуда.

Бесплотный дух из металла, похожий на змеиный скелет, излучал полуматериальную энергию. Четыре потрескивающие от разрядов руки-косы устремились вперед, а насекомообразная голова с одной ярко горящей зеленой линзой вместо глаз и лязгающими жвалами дернулась прямо перед Найаллом, так что вождь отразился на поверхности оптической сферы.

Каэлледин закричала, когда оружие Визарха попало конструкции некронтир в плечо и погрузилось в ребра из живого металла.

От удара призрак отлетел в сторону и повалился на землю, хлестнув хвостом Найалла. Вождь отшатнулся, схватившись за грудь. Пока Каэлледин возилась с оружием, один из ее кузенов отреагировал быстрее, выскочив между Найаллом и незадачливым убийцей. Взмахнув парой косовидных конечностей, неприятель рассек плоть племянника вождя. Кровь не хлынула, но вместо этого раны засияли призрачно-бледной энергией, которая как будто стала пожирать его тело. Стиснув зубы, альдари забился в судорогах, а затем рухнул с выступившей на губах пеной.

Визарх атаковал снова, метя Азуваром в шею фантома. Тот мигнул и исчез прежде, чем клинок попал в цель. Спустя миг он материализовался снова и, издав душераздирающий крик, пополз к Иврайне.

Открывающая Седьмого Пути пронзила его грудь кончиком меча Скорби, а кромкой боевого веера разрезала металлическое лицо. С искрящимися внутренними механизмами и дергающимися конечностями противник упал на землю и как будто растаял в траве.

— Их будет больше! — прорычал Визарх, шагнув ближе к Иврайне.

С мечом в одной руке и пистолетом в другой Каэлледин подступила к отцу, когда заметила возле «Волновых змеев» смутное движение.

Нуаду мерил шагами поляну, сжимая кулаки и то и дело оглядываясь на виднеющиеся вдали вершины. К добру или к худу, теперь его судьба должна была решиться за теми пиками. Тем не менее, когда Нуаду вспоминал леденящее душу чувство падения, думал он вовсе не о некронтир. Мысли его занимал собственный народ. Смерть подобралась к дикому лорду еще ближе, чем во время первой вылазки на Агариметею. Возможность гибели взбудоражила его не столько сама по себе, сколько из-за того, что она лишила бы его шанса показать, чего он стоит на самом деле.

Чего он действительно добился в жизни? Альдари сражался в битвах, даже побеждал в войнах, но, хотя его и почитали в определенных кругах Сайм-Ханна, Нуаду знал, что он никогда не встанет в один ряд с такими личностями, как автарх Эванэ Старый Дух или Меоре Деонет, дикий лорд из клана Огнеходов. Он полагал, что Агариметея станет его величайшей победой, но теперь понимал, что это не так. Его вина в почти обрушившемся на Сайм-Ханн бедствии пятнала любые успехи. Он, с горечью говорил себе Нуаду, просто решал им же созданные проблемы.

Б’сайннад болтался неподалеку, поддерживая его своим присутствием, но благоразумно не мешая раздумьям товарища. Нуаду хотел черпать силы у своего друга, но верность Б’сайннада восходила к их детству, а не была заслужена во взрослом возрасте, чем дикий лорд не раз беззастенчиво пользовался в своих целях.

Последствия его падения сквозь облака понемногу проходили, и теперь в животе ощущалась пустота, а в голове царила полнейшая сумятица. Нуаду быстро скис при мысли о том, что совещание проходит без него, а слова отца и сестры отпечатались в нем как клеймо, от которого ему никогда не избавиться. Безрассудный. Опрометчивый. Ненадежный. Точно не тот, кто достоин стать предводителем клана…

Пронзительный крик оторвал Нуаду от своего внутреннего монолога, заставив посмотреть в направлении группы «Волновых змеев».