На предстоящие события дня и вечера Мэгги смотрела как на нечто, что просто следует пережить. Боль в запястье постепенно стихала, и если не делать резких движений рукой, то можно было не обращать на нее внимания. Несколько дней домашних процедур – и все пройдет. Мэгги знала это по своему горькому опыту. И опять никто не догадается, что Лайл Форрест жестоко обращается с женой.

Клубное поле для гольфа представляло собой прекрасную площадку с коротко подстриженной ярко-зеленой травой, и, чтобы жаждущие спортивной славь! члены клуба могли играть на нем чуть ли не круглый год, квалифицированные работники неукоснительно поддерживали его в безукоризненном состоянии. Сам клуб имел название «Уиллоу-Крик», но между собой завсегдатаи называли его просто клубом, подразумевая, что другого загородного клуба в городе просто не существует. По крайней мере, для луисвилльской элиты. Не нужно было даже устанавливать огромный первоначальный взнос, чтобы закрыть доступ в клуб всем плебеям: претендент должен был сначала получить приглашение, затем рекомендацию кого-то из членов клуба, позже он подвергался тщательной проверке, и уж потом его утверждали. Даже один голос «против» закрывал доступ в клуб. Из этого, однако, вовсе не следовало, что Форрестам в свое время пришлось проходить эту досадную процедуру, – все Форресты еще с самого основания клуба, то есть с прошлого века, являлись его членами. И членство передавалось по наследству, из поколения в поколение.

К нескрываемому неудовольствию Лайла, Мэгги не любила гольф, играла плохо, а после нескольких неудачных попыток, окончившихся полным провалом еще в начале замужества, когда она старалась угодить мужу, перестала играть вовсе. Но в этот солнечный весенний день она бы с удовольствием смотрела на игру вместе с другими матерями, женами и родственниками, собравшимися у края поля, если бы не знала, какое мучение доставляет Дэвиду гольф. Стоя у семнадцатой лунки и закусив губы, она слышала, как муж «ругает его, потому что из-за неловкого удара Дэвида они оказались на шестом месте.

Нагнувшись за мячом, Дэвид выпрямился и, встретив взгляд отца, застыл на месте. Он побледнел. Для тех, кто не знал, выражение лица Лайла казалось вполне обычным, но Дэвид хорошо знал своего отца. Видя это и сознавая свое бессилие, Мэгги в тот момент, как никогда, ненавидела Лайла, но хуже всего было то, что она ничем не могла помочь сыну. Высокий и как всегда элегантный, Лайл слегка изогнулся и нанес точный удар по мячу. Прочтя в глазах сына, что он чувствует себя полным ничтожеством, Мэгги ощутила прилив бешеной злобы, злобы настолько сильной, что тело ее напряглось, и на какое-то мгновение она пожелала смерти Лайла. Тогда бы все их с Дэвидом неприятности кончились…

– Прекрасный удар! – Стоявшая рядом Мэри Гиббонс, чей муж и младший сын постоянно занимали десятое место, в знак восхищения подняла большой палец, наблюдая, как посланный Лайлом мяч точно упал в лунку.

– Спасибо, – улыбнулась Мэгги, делая вид, что ей приятна похвала в адрес мужа, и вновь сосредоточила внимание на игре. Следующим ударом Дэвид загнал мяч в лунку – метко и сильно. Мэгги облегченно вздохнула. Последовавший затем удар Лайла отличался всегдашней безукоризненностью. Переходя вслед за ними к восемнадцатой лунке, Мэгги молилась, чтобы Лайл промахнулся.

Сыну Мэри Гиббонс удалось сравняться с отцом лишь после шестой попытки, хотя требовалось всего две, и, когда Джон Гиббоне в шутку укоризненно покачал головой, сын, нисколько при этом не расстроившись, лишь рассмеялся в ответ.

– Адам теперь играет намного лучше. – Мэри вновь повернулась к Мэгги. – Во всяком случае, он получает от игры удовольствие, и мы с Джоном считаем, что это главное.

Не отрывая глаз от лунки и пробормотав в ответ что-то подходящее к случаю, Мэгги с нетерпением ждала следующего удара. Была очередь Лайла. Мяч находился метрах в девяти от лунки, и он сосредоточился, рассчитывая траекторию удара.

Мэгги ничего не могла с собой поделать. Устремив взгляд на Лайла, она словно хотела пробуравить его насквозь и мысленно повторяла: промахнись, промахнись…

Выбрав позицию, Лайл замахнулся и мастерским ударом точно загнал мяч в лунку. Зрители издали радостный возглас, а Мэгги с трудом сдержалась, чтобы не выругаться вслух. На всем поле она, должно быть, оказалась единственным зрителем, который не радовался его успеху. Лайл тем временем достал мяч из лунки и, высоко подняв его над головой, одарил болельщиков широкой улыбкой.

Следующим играл Дэвид. Пока он выбирал позицию, его красивое юное лицо даже помрачнело от напряжения и сосредоточенности. Мысленно она так же сильно хотела помочь сыну, как за минуту до этого желала Лайлу промахнуться. Господи, помоги ему, помоги, помоги…

Дэвид ударил по мячу, мяч покатился к лунке и в самый последний момент, едва заметно вильнув влево, остановился в нескольких сантиметрах от цели. Зрители сочувственно вскрикнули.

Вот тебе и сила психологического воздействия! Несмотря на страстные уверения тетушки Глории, что она существует, Мэгги явно ею не обладала. Заметив, как Лайд вновь перехватил взгляд Дэвида, она невольно сжала кулаки.

Как он может быть таким жестоким по отношению к сыну, которого любит?

По результатам соревнования Дэвид и Лайл заняли седьмое место. Принимая почетную ленточку за участие в турнире, Лайл улыбнулся и обнял Дэвида за плечи, но Мэгги знала, что добродушие это напускное, исключительно для публики, знала она и то, что сын также понимает это. Дэвид выглядел удрученным и жалким, и сердце ее переполняла боль. Он старался изо всех сил и теперь мучительно переживал неудачу, ведь он не сумел добиться того, чего ожидал от него отец. Она уже представляла, что за этим последует: холодность Лайла по отношению к сыну, которая будет продолжаться несколько недель, бесконечные, изнуряющие занятия и еще более тягостные наставления…

Она сама прошла через это, еще в первые месяцы замужества, когда Лайл решительно заявил ей, что, намерен сделать из нее такую жену, какую ему нужно, и Мэгги из кожи вон лезла, чтобы угодить ему. Но уже очень скоро она поняла, что ему угодить невозможно. Никто не может достичь совершенства. Никто, кроме него.