12. Обедал в Сити с молодым Мэнли, который должен привезти мне ящик с книгами[559] и корзину вина из Гамбурга. Я справлялся у мистера Стрэтфорда, который сказал мне, что Кэрнс все еще не выплатил мои двести фунтов, хитрит и откладывает это со дня на день. Жена молодого Мэнли ничем непримечательная молодая особа, пучеглазая и глуповатая на вид, между тем как он хорош собой и женился на ней по любви после долгого ухаживания, а она ему все отказывала, пока он не получил свою последнюю должность. — Сдается мне, что пока вы в Уэксфорде, я не буду таким примерным мальчиком по части писем, каким был до сих пор, если только не смогу адресовать каждое второе письмо Карри, так что дайте мне, пожалуйста, знать. Это письмо, надо полагать, будет адресовано ему, а, впрочем, почему бы и не прямо в Уэксфорд. Пожалуй, это будет правильно. Итак, оно будет отправлено в ближайший вторник, хотя это обойдется вам в десять пенсов, но мне-то что за дело!

13. Этот паршивец секретарь приехал из Виндзора, и я никак не могу его разыскать, а в воскресенье он уже возвращается обратно, и завтра я тоже не смогу с ним повидаться. Я премерзопакостно пообедал нынче с мистером Льюисом и одним священником, а потом отправился повидать лорда-казначея и встретил его отъезжающим от дома в карете. Он улыбнулся, а я пожал плечами, и мы отлично поняли друг друга, так что я могу считать, что мой визит к нему состоялся. Я решил теперь видеться с ним не чаще двух раз в неделю. Он пригласил меня проведать его в Виндзоре, но делать это, живя в Лондоне, все равно, что сидеть меж двух стульев. Я, конечно, не премину съездить в Виндзор и поживу там, если представится возможность, это уж непременно. Но мне всегда так уж везет, что я все лето торчу в Лондоне. Вечером я пошел проведать беднягу сэра Мэтью Дадли, таможенного комиссара. Мне доподлинно известно, что он будет смещен, хотя он все еще питает надежду удержаться. Я не стал сообщать ему дурных вестей, но посоветовал приготовиться к худшему. Нынче утром ко мне заходил Дилли, чтобы пригласить отобедать в воскресенье в Кенсингтоне у лорда Маунтджоя, уезжающего вскоре в Ирландию. Ваш бывший главный судья Бродрик находится сейчас здесь, и говорят, что он зол, как тигр. Ну, а как у вас в Уэксфорде? На чьей стороне большинство дам: на стороне прошлого или нынешнего кабинета министров? Напишите мне, что нового в Уэксфорде, и любите Престо, потому что он пай-мальчик.

14. Хотя сегодня день бритья, я прогулялся в Челси и в девять утра был уже там, после чего вместе с деканом Карлайла мы перебрались на другой берег реки в сторону Баттерси и поехали в его карете в Гринвич где пообедали у доктора Гастрела, а полдень провели в Льюсхеме, у декана Кентербери[560]. Я повидал там Молль Стэнхоп, которая стала чудовищно долговязой и уже не так хороша, как прежде. Это первая увеселительная поездка, которую я совершил нынешним летом в окрестностях Лондона, и самое приятное времяпрепровождение, каким только человек может наслаждаться в карете друга и в хорошей компании. Акции Английского банка упали на три или четыре процента, вследствие распространившихся по городу слухов о болезни королевы, хотя она вполне здорова.

15. Сколько книг вы привезли с собой в Уэксфорд? Как, ни одной? Ах да, ведь у вас буквально нет свободной минутки, и потом вы же можете одолжить у местного священника! Сегодня я обедал вместе с сэром Эндрю Фаунтейном и Дилли в Кенсингтоне у лорда Маунтджоя, а в полдень туда приехал Стрэтфорд и сообщил, что ему выплатили, наконец-то, мои двести фунтов. Так что с этим покончено, и я могу больше не волноваться; было бы неплохо, если бы все ваши деньги тоже были помещены в акции Английского банка. Я вложу в них и ту сотню фунтов, которая находится сейчас у Хокшоу. Кстати, получили ли вы уже проценты по ним? Я велел Парвисолу переслать их вам. Хотелось бы знать, по какой причине Престо пишет так криво? На ваше письмо я отвечу завтра и во вторник отправлю. Здесь, видимо, опять наступает жара, по крайней мере вчера и сегодня было жарко; в такие дни самое время пить целебные воды. Священник, проповедь которого нам пришлось сегодня выслушать в Кенсингтоне, — бездарный и развязный тупица. Я уже раскаиваюсь в том, что возвратился в город. Мне недостает прогулок.

16. Пообедал в Сити с одним малопочтенным приятелем, и ничего примечательного за этот день не произошло. На ваше письмо я отвечу завтра.

17. Утро. Я положил перед собой ваше письмо и собираюсь на него отвечать. Попридержите язычок и стойте рядышком. У вас и у нас, как я вижу, была совсем разная погода, у нас в июне не было и намека на жару, в то время как вы девятнадцатого июня жалуетесь на то, что жарко. Но ведь вы всегда говорили, что любите жаркую погоду. Я, например, никогда не мог ее выносить, я ее ненавижу и презираю и не согласился бы жить в жаркой стране, даже если бы мне посулили там престол. Подумать только, сколько шума вы подняли по поводу моих долговых обязательств с Раймондом? И все для того, чтобы обидеть Престо. Но Престо будет подозревать в злом умысле кого угодно, но только не МД, хоть вы и суете свой крохотный носик куда не следует. Нельзя ли помягче и поучтивее, мадам Стелла? Ишь как вы понеслись в раздражении и гневе по поводу того, что я буду раскаиваться в своей поездке сюда, и насчет намерения получить здесь местечко получше, и что дюжина моих обещаний не стоит и шести пенсов, и насчет мерзопакостной Англии, и что в Ларакоре вся моя жизнь! Полноте, милочка, до каких пор вы будете толковать обо всем этом? Мне не предлагали здесь никаких приходов; разве только что несколько месяцев тому назад лорд-хранитель печати сказал, что он предложил бы мне один, если бы мне было угодно, но я ответил, что не приму от него никакого прихода; да еще на днях секретарь сообщил мне, что он отказался от одного очень хорошего прихода для меня, потому что ему не нравится место, в котором этот приход расположен. Больше мне ничего неизвестно относительно возможности что-нибудь здесь получить, так что если бы они позволили мне уехать, я сделал бы это незамедлительно. Аддисон, как я слышал, переменил свое намерение уехать в Ирландию, но я его не видал уже четыре месяца. — О да, Дингли, это истинная правда; во всяком случае, это очень на нее похоже, ей непременно надо проделать миллион дел, перед тем как отправиться в дорогу. Да, с головой все обстояло вполне благополучно, хотя в последние два-три дня и появились кое-какие угрожающие признаки, которые я приписываю нескольким съеденным мною фруктам, но я больше не стану их есть, никаких, ни кусочка. Надеюсь, во время своего путешествия вы не страдали от пыли, так что все обстояло как нельзя лучше. Я жажду получить письмо из Уэксфорда, хотя и не должен еще на него рассчитывать, потому что ваше последнее было написано всего три недели тому назад. Ну и новости вы мне рассказали о миссис Ф.[561], теперь я, пожалуй, буду любить Англию гораздо меньше. Мне ничего неизвестно относительно сундука, о коем вы говорите, был ли он оставлен или взят, и это довольно странно, если находившиеся в нем вещи принадлежат мне; во всяком случае, помнится, мне говорили, что там должно быть кое-что, завещанное мне моей матерью. Мне и вправду жаль ………; этот негодяй[562] …………. завладел всем имуществом после смерти матушки. Сообщите мне, как только миссис Уоллс получит свой чай; надеюсь, Ричардсон находился в Дублине до тех пор, пока он не: прибыл. Миссис Уоллс не следовало увечить себе глаз, потому что я и без того нисколько не был ею очарован. Нет, после 45 номера мне ничего в «Экзаминере» не нравится, кроме разве начала 46, а все остальное — сущая дрянь, так что если они вам нравятся, особенно 47-ой, значит ваши суждения испорчены дурным обществом и недостаточной начитанностью, о чем я сожалею больше, нежели вы думаете, потому что, потратив четырнадцать лет[563] на то, чтобы споспешествовать вашему совершенствованию, я, выходит, так мало в этом преуспел. Только что пришел мистер Тук, и я должен прерваться. — Вечером. Обедал с лордом-казначеем, и он продержал меня до девяти, так что я не могу отправить это письмо нынче вечером, как намеревался, и не могу написать еще несколько писем. У лорда-казначея находился его хирург Грин, который переменил ему повязку на груди, вернее, наложил новый пластырь, в котором все еще есть нужда, и я хотел было воспользоваться этим случаем, чтобы поговорить с лордом-казначеем о королеве, но он меня прервал, сказав: «Laissez faire a don Antoine»; это французская пословица, означающая — «Предоставьте это мне!» Судя по всему, он против того, что она принимает так много лекарств, и, боюсь, что ему никак не удается ее убедить взять доктора Рэдклифа. Тем не менее, она сейчас вполне здорова, к все эти слухи о ее болевни, кроме того, что рассказывали о первых двух днях, досужая выдумка. Мы должны были заняться с ним кое-какими делами, но нам помешало собравшееся у него общество, и хотя он сам горячо на этом настаивал, однако же так и не назначил мне определенного дня, а просил почаще заходить к нему и тогда нам удастся как-нибудь улучить свободную минутку. Это отнимает у меня уйму времени, и мне ничего не удается осуществить из того, что я хотел сделать для нынешнего кабинета. Утром я виделся с секретарем; мы собираемся с ним на следующей неделе поехать на несколько дней в Виндзор, чтобы на досуге закончить одно дело. Только что на улице возле дома, где он живет, мне встретился Стерн, и я зашел вместе с ним на часок к Джемми Ли, который в восторге от Лондона; он с большим почтением и приязнью расспрашивал о вас. — Однако возвратимся к вашему письму. Ваш епископ Миллз[564] смертельно меня ненавидит, мне поэтому странно слышать, что он будто бы хорошо обо мне отзывался; обычно он поносил меня всюду, где только появлялся. Стало быть, вы уплатили за дорогу и не просите подмогу. Господь свидетель, у вас был отличный ужин, могу в том поручиться: два цыпленка, бутылка вина и немного коринки. Сегодня ровно три недели, как вы уехали в Уэксфорд, и три дня вы находились в пути, так что в ближайшие десять дней или даже две недели я еще не жду от вас письма. Нынче же утром я добился согласия господина секретаря передать печатание «Газеты» Туку; это будет приносить ему сто фунтов в год.