Я не особо спорил, понимая, что вариантов никаких нет. Либо я остаюсь там, либо выхожу без денег. Обратно к сокамерникам совсем не хотелось, так что возможность откупиться в тот момент казалась мне единственным путём к спасению.

Но оказалось, что есть и другой путь. Когда полицейские поняли, что я созрел для подписания с ними мирового соглашения, они сели за стол и уже не повышая голос начали обговаривать детали. От меня опять не требовалось участие в разговоре – они сами за меня всё решали. А мне только объясняли, что вот сейчас мы с ними поедем к одному банкомату, потом ко второму. И они сами знают к каким именно, потому что нужны такие, где нет камер видеонаблюдения. Когда предложил отдать им карточку, мне объяснили, что пользоваться чужой кредитной картой противозаконно, а полицейские никак не могут нарушать закон.

Так вот, неожиданно на «доброго» полицейского (того, что был с целыми зубами) упала дверь. Вот он сидит и что-то говорит, мгновение… И только что крепкая входная дверь, запертая на замок, летит внутрь кабинета, врезается в сидящего ближе всех полицейского и с грохотом падает. У меня в тот момент, как я уже упоминал, не видел левый глаз, поэтому я не видел начала полёта и не сразу разглядел его причину. А для сидящих боком к двери полицейских это вообще было полной неожиданностью.

«Добрый», я так понимаю, так и не понял, что случилось. Упал на пол, вроде, без сознания и больше в событиях не участвовал. Зато его беззубый напарник успел вскочить, повернуться к опасности лицом, схватиться за висящую на поясе дубинку… и потерять ещё пару зубов. Ну ладно, насчёт последнего не уверен, но кулак в челюсть ему прилетел знатно.

А размахивал кулаком тот самый друг моего соседа, который любит виски с колой и которого я видел в форме полковника, когда был в тюрьме прошлый раз. Да, кстати, та первая тюрьма мне понравилась больше, чем сегодняшняя. Камера просторнее, чище, не воняет, кормят, не бьют. Прям курорт был, а не тюрьма, но я тогда не оценил.

Но вернёмся к полковнику и его кулаку… Хотя, я там не очень хорошо помню. Только отдельные кадры. Вот его кулак врезается точно в тоже место, куда бил я. Вот в допросную зашли несколько спецназовцев и следователь Чхве Кен Сок. Вот меня куда-то ведут, заставляют проверить всё ли на месте в кошельке, а я зачем-то выбрасываю из него банковские карты, считая из противозаконными. Вот мы в микроавтобусе следователя, который для меня как родной уже стал. Вот следователь меня будит и ведёт куда-то. Вот большой белый кабинет со стеклянными шкафами, а я раздет и старенький дедушка в круглых очках мажет мне бок жёлтой мазью. Мне больно, но он просит потерпеть и, сжав зубы, стараюсь не издать ни звука.

Дальше уже был в нормальном сознании и всё, кажется, помню. Следователь Чхве Кен Сок доставил меня до дома, поднялся вместе со мной в квартиру и проследил, чтобы я приготовил себе поесть. Я, как воспитанный хозяин, разумеется, согрел рамен и ему, так что обедали мы вдвоём. После еды он дал мне пару таблеток, сказав, что они помогут успокоится и побыстрее заснуть, но, видимо, они не помогли.

Вместо того, чтобы засыпать, я начал задавать вопросы. Меня вдруг очень заинтересовало, как так получилось, что обещанное им прикрытие меня так и не прикрыло. Я не ругался, не требовал компенсаций и оправданий, не обвинял его. Мне действительно было интересно, как так получилось. Я в тот момент пытался понять, стоит ли доверять людям вообще.

Чхве Кен Сок позвонил водителю, который спустя десять минут принёс нам упаковку пива в банках. А потом рассказал свою часть событий сегодняшнего сумасшедшего дня.

В тот момент, когда мы утром выезжали на броневике с нашей корпоративной парковки, сотрудникам контрразведки пришло сообщение о возможности теракта, с требованием полной боевой готовности и приказом всем выйти с выходных и отпусков. Об отмене текущих операций речи не шло и нас не остановили.

Когда мы только заехали в порт, пришло сообщение, что в районе Тонхэ прозвучало несколько взрывов южнее границы. После того, как несколько дней назад наши северные соседи взорвали дороги на своей территории, в том районе и так было много военных, разведчиков и наблюдателей, но теперь приказали отправить вообще всех, кого можно. Но про отмену операции опять ничего не сказали.

Мы загрузились взрывчаткой, я получил рюкзак и поехали на таможню. И вот тут пришла команда всё сворачивать и выдвигаться к границе на усиление войскам. Каждому сотруднику лично прилетело распоряжение куда и во сколько прибыть. А на то, что у нас тут уже ничего отменить нельзя, никому дела нет. Чхве Кен Сок сказал, что пытался добиться от руководства отсрочки для задействованных оперативников, но в этот момент мой водитель сообщил, что в рюкзаке вовсе не взрывчатка, а наркотики, которыми должна заниматься полиция. После этого ему сказали, чтобы заканчивал всё сам, а людей забрали на место чэпэ.

Таким образом большинство оперативников отправились по новому назначению, а Чхве Кен Сок через коллег и бывших сотрудников вышел на полковника другого департамента, который, как уже он знал, был со мной знаком и уже однажды принимал участие в моей судьбе. К сожалению, этот поиск контактов занял много времени и, самое главное, отвлёк Чхве Кен Сока. А я в этот момент вдруг куда-то побежал. Вот только что, как он рассказал, я вышел из машины, толстого китайца рядом нет и Чхве Кен Сок предположил, что я буду просто стоять и ждать, опустил взгляд к телефону, написал сообщение, поднял голову, а я куда-то бегу. Без рюкзака. А за мной пара амбалов.

Он с водителем пытались меня догнать, но я быстро свернул на узкую пешеходную улочку. Чхве Кен Сок тем временем достучался до полковника, объяснил ситуацию, напряг техников, чтобы отследили, где находится маячок, приклеенный мне на грудь вместе с прослушкой, и отправил своего водителя пешком вслед за мной. То есть всё сделал, чтобы меня спасти.

К сожалению, водитель почти сразу вернулся, потеряв из виду даже амбалов, а техники в принципе могли меня отслеживать и слушать только в радиусе трёхсот метров от своих машин с оборудованием, на которых они уехали по новому назначению.

Только минут через сорок из группы контроля сообщили, что отследили по камерам приблизительное место финиша моего забега. Поехали туда, опросили свидетелей и узнали, что меня увезли полицейские. Вломились в ближайший участок, поставили всех на уши, но там меня не было. Отправились в соседний, где дежурный, поняв, кто именно его схватил воротник, сразу сдал своих сослуживцев.

Дальше, по мнению Чхве Кен Сока, я должен знать всё сам.

Пока он рассказывал, мы выпили две упаковки пива по шесть банок. И Кен Сок прилично захмелел. А вот я, хотя пил больше, но, кажется, остался абсолютно трезвым. Даже проверял, не безалкогольный ли алкоголь нам принёс водитель, но, похоже, это меня так и не отпустил стресс. Сейчас уже поздно, Чхве Кен Сок давно уехал, я пытался заснуть, но никак не получается. Вспомнил, что недавно использовал дневник в качестве психотерапевта и вот… Вроде помогает… Сейчас ещё схожу в душ, а потом посмотрю фильмец. Надеюсь отпустит…

19 октября, суббота

Хорошо, что выходные. В таком состоянии и в таком виде идти на работу было бы сложно. Первый же патруль, наверное, меня бы принял за бродягу и забрал бы в полицейский участок, а я к ним теперь отношусь с очень большой неприязнью. Лицо сине-красное практически целиком. Бровь и скула были, наверное, рассечены, так как сейчас заклеены пластырем. По всему телу синяки. Но, что странно, ничего не болит. Если не трогать.

Я думал просидеть дома весь день, но зашёл господин Ли Ю Ген и объяснил, что надо пользоваться хорошей погодой и выходить на свежий воздух. Так что до обеда опять играли с ним в го в сквере за домом. Попутно я рассказал ему о вчерашних «приключениях». Да, сегодня мне как-то проще вспоминать. Спросил совета, как отблагодарить его друга полковника, ведь за такую помощь, наверное, полагается, как минимум, подарок или даже конверт с деньгами, но господин Ли пообещал этим заняться лично, а мне достаточно при встрече проявить признательность на словах.