А на улице была красота. Вокруг аккуратного домика, стоявшего на изумрудной, расцвеченной неяркими цветами лесной поляне, было удивительно спокойно и умиротворяюще. Пели птицы, стрекотали кузнечики, навевая незнакомое до этого чувство единения с природой. Высокие деревья окружали этот островок безмятежности. Солнце своими лучами пронзало лес до самой земли, они широкими лентами окутывали всё вокруг, создавая просто-таки сказочную атмосферу. А когда обходил домик вокруг, наткнулся на огородик, сплошь засаженный травами, как знакомыми, так и совершенно неизвестными. Видно было, что ухаживали за ними с любовью и старанием.

Потянуло от домика в сторону открытого пространства, и под неустанно следящим за мной Сениным взглядом, я прошагал туда, куда звало сердце. Скинул с себя одолженные хозяином мне штаны и рубаху: все на пару размеров было мне велико, но зато не жало. Толком не понимая, зачем мне это надо, остался стоять в середине поляны голым. Тело давало мне какой-то импульс к разгадке моих действий но, к своему стыду понять я его пока не мог.

Что-то важное постоянно от меня ускользало, будто забытая важная мысль или утраченная информация, от которой многое зависит. Но, не смотря на все странные подергивания рук и ног, ничего не происходило. Единственное, что я понял — моё тело жаждало обернуться в того, кто был его второй сущностью. Только, видимо, чтобы это сделать, нужен кто-то, кто знает весь процесс до конца, или у меня стоит психологический блок на превращения такого рода, всё же я выходец из другого мира, где это явно не в порядке вещей.

Странно, но я был очень опечален своей неудачей, что-то неудержимо тянуло меня ввысь, а сделать это я не смог. С тяжелым чувством потери чего-то важного начал одеваться и, как оказалось, очень вовремя — из-за деревьев показалась баба Стеша, как назвал её Сеня, груженая большой охапкой разных трав, которые виднелись у неё из-за спины.

Сеня, наблюдавший за мной, сидя в траве недалеко от домика, тоже заметил приближавшуюся бабульку и бросился к ней на помощь, шустро избавляя от груза. Передав ему поклажу, знахарка, прихрамывая направилась навстречу мне, уже направлявшемуся к дому.

— Что, касатик, похорошело, так и на волю потянуло? — с ласковой усмешкой спросила она.

— Обернуться хотел, а что же не оборачиваешься? Хоть поглядим, что за зверь ты у нас, глаза у тебя больно чудные даже в человеческом обличии.

— Да не могу я обернуться, наверное не умею. Вы меня лечили и должны знать, что я умереть с такими травмами должен был. А хозяин тела ведь и умер тогда. Я на его место каким-то образом попал. Тело это мое нынешнее, помнит, что может летать, оно — человеческая ипостась дракона, но как превратиться в него, я не знаю! Я просто должен кому-то это сказать — не пугайтесь моих слов и нетерпения, просто сам я ещё даже не понял, где нахожусь и что теперь буду делать, чем заниматься. Зачем я здесь. Знаю только из странного полусна-полуяви, что тот, кто умер был принцем золотых драконов, видел последние его дни, а что мне делать теперь — не знаю. Вы что-то знаете о драконах? Как вообще устроен этот мир, и кто в нём живёт, расскажете? Только не бойтесь, я не агрессивный, в прошлой жизни тоже людей лечил. Ящик, тот что Сеня вместе со мной принёс — с инструментами, я ими операции делал — тела исцелял… в своём мире.

Вывалил на бабульку всю информацию и самому даже как-то легче стало. Я верил, что человек, который так бескорыстно ухаживал за незнакомым существом, не может в принципе задумать ничего плохого против исцелённого. Да и совет старожила этого мира должен быть очень ценен в моём положении. Мы отошли к домику, присев в тенечке, к нам присоединился Сеня, уже определивший на сушку принесённые знахаркой травы, и я приготовился слушать:

— Ну что тебе сказать, соколик, много у нас в мире всяких видов живёт: и драконы, как ты, и вампиры, и оборотни, говорят, эльфы есть, но где-то далеко совсем, а может, и ещё какая зверушка, мне то неведомо. А мы вот люди с Сеней, и деревня, что за лесом, и царство наше — человеческие, но с вампирами и оборотнями у нас мир. У государства даже границы оборотни охраняют, сказывали в деревне, что в столице недавно страсть случилась и народу погибло ужас сколько. Так и вампиры, и оборотни на выручку нам пришли, супостата прогнали и порядок навели, даже царевна наша за оборотнева вождя замуж пошла. Вампиры и оборотни так вообще считай, вместе живут и семьями и так — как «источники жизни», им ругаться совсем резону нет, там дружба крепкая. А драконы в нашу сторонку ещё до вас не залетали, далече вы живёте, в горах, да на равнине около гор царства ваши, зачем сюда попали — ума не приложу. Не иначе какая беда вас сюда занесла, больно уж ты исковерканный да изорванный был, соколик.

Что лечить можешь, это дюже здорово — с таким умением не пропадёшь ни в каком мире. Особливо у людей — дара к восстановлению магическому наше племя не имеет — вот и сгодились бы тут твои умения. Да только надо тебе к своим добираться, там тебе и подскажут, почему тебе твоя другая обличность не подчиняется. Токмо как же ты один-то в нашем мире будешь? Ты ж как дитё малое здесь заплутаешь, да и искать тебя уже могут ироды, что с тобой такое непотребство сотворили. — за весь рассказ и так большие глаза внимательно слушавшего бабу Стешу Сеньки сделались ещё больше. Он без конца переводил взгляд с рассказчицы на меня, видно, интересно ему стало на дракона посмотреть, да ещё намёк, что и вовсе я не из этого мира пришёл, подогревал любопытство парня.

— Так, баба Стеш, а давай я с Гришей провожатым пойду? Он же даже в нашем лесу заплутает, да и говор у него не местный, а ну как его шпионом посчитают, а тут я не дам ему в беду попасть. Отпустишь ему помочь, да мир посмотреть? Дров я тебе на зиму заготовил, крышу починил, провожу, и приду вскорости, к зиме, мож и поспею.

И неизвестно, что сказала бы на Сенькину просьбу отпустить его со мной баба Стеша, но на горизонте показались три летящих чёрных дракона и мы с Сеней побежали прятаться от них в гущу леса, посчитав, что старому человеку ничего не будет, если никого больше рядом нет.

Анзор (гус)

Последними моими воспоминаниями была льющаяся с неба вода — дождь, как называли её люди. Падала сплошным потоком, но даже сквозь эту завесу я ясно различил какое-то копошение около забора, границы территории которую я должен охранять. И я помчался на эти звуки не обращая внимания на пелену воды и скользкую траву под лапами.

Их было двое — незнакомцев, но один уже успел подняться на верх высокого ограждения и сейчас всеми силами пытался поймать руки оставшегося внизу, неловко подпрыгивающего, и всё никак не могущего дотянуться до спасения. Расстояние между мной и нарушителями стремительно уменьшалось — осталось совсем немного, и я уже предвкушал, как вопьюсь зубами в ногу человека, и буду со всей своей звериной злостью трепать из стороны в сторону, пока он не упадёт. А там уж и до горла недалеко, и кровь, сладкая кровь опять попадёт мне на язык. Почему опять, я что часто её пробовал? Не помню…

Сидевший на высоте спрыгнул по ту сторону забора, подчинившись команде оставшегося здесь со мной, и звук его убегающих шагов скоро заглушил дождь. А оставшийся мне на растерзание вдруг обернулся, буквально, в последний момент перед моим на него броском, и властно уставился прямо в мои глаза, не отводя свои большие, пронзительные ни на секунду, даже когда нагибался за стоящим рядом ящиком. Взгляд! Его взгляд проникал прямо в душу, никто, вот это помню, никто до него не осмеливался так смотреть в мои глаза — боялись. А этот смотрел, и страха от него я не чувствовал совершенно, словно он имел право быть мне даже не ровней, а вожаком, тем, кто может подмять меня под себя, и зубами выгрызть жизнь из моего тела, если она ему зачем-то понадобится. А она понадобится, я уверен, такие не оставляют конкурентов в праве на власть, а значит надо ждать — он отвлечётся, и я сделаю своё дело, сам возьму его жизнь, чего бы мне это ни стоило. А пока, рыча и остервенело лая, буду тянуть время. Время, когда он устанет и отпустит меня из плена своего взгляда, и тогда конец ему — пощады не будет. А человек стоял и смотрел, готовый к нападению, и в глазах его я видел свой приговор. На что он надеется? Я же сильнее, я порву его быстрее, чем он думает — он беззащитен. Но взгляд…