Его подмывало глянуть вверх, увидеть, где они находились, выяснить, что происходит, но не стал этого делать. Как было велено, он склонил голову и потупил глаза на…

Тяжелая ладонь опустилась ему на затылок, и голос Рофа зарокотал на Древнем языке.

— Такой, как сейчас, ты недостоин входа сюда. Кивни головой.

Куин кивнул.

— Скажи, что ты недостоин.

Он откликнулся на Древнем языке:

— Я недостоин.

Вокруг него Братья на Древнем языке исторгли несдержанный крик несогласия, вызывая желание отблагодарить, что именно они прикрывают его спину.

— Даже будучи недостойным, — продолжил король, — ты желаешь стать таковым этой ночью. Кивни.

Он кивнул.

— Скажи, что достойным желаешь ты стать.

— Желаю достойным я стать.

На это раз оглушительный крик Братьев выражал поддержку и одобрение.

Роф продолжал:

— Есть лишь один правый и надлежащий способ стать таковым. Плоть от плоти нашей. Кивни.

Куин кивнул.

— Скажи, что желаешь стать нашей плотью от плоти.

— Я желаю стать вашей плотью от плоти.

Как только его голос утих, послышалось песнопение, сильные голоса Братьев стали сливаться, пока не образовали совершенную гармонию звуков и идеальный ритм. Он не присоединился, потому что его не просили… но когда кто-то встал перед ним, а кто-то выстроился позади в линию и вся группа начала раскачиваться из стороны в сторону, его тело последовало их примеру.

Двигаясь синхронно, они превратились в единое целое, их мощные плечи покачивались под ритм песнопения, тела раскачивались как маятник относительно их бедер… построение начало движение вперед.

Куин начал петь. Он не собирался этого делать; просто так получилось. Его губы раскрылись, легкие наполнились и голос присоединился к остальным…

Как только это произошло, он заплакал.

Спасибо, блядь, за капюшон.

Всю свою жизнь он желал принадлежности. Стать принятым. Одним из тех, кого уважали. Он настолько сильно в этом нуждался, что отказ от любого из это единения едва его не убил… и выжил лишь благодаря тому, что восстал против власти, обычаев, норм.

Он даже не понял, что перестал надеяться когда-либо найти эту общность.

И все же, вот он здесь, где-то под землей, окруженный людьми, которые… его выбрали. Братство, самые уважаемые воины расы, самые сильные солдаты, элита из элит… выбрали его.

Однако, не благодаря родословной.

Считаться проклятием, но быть избранным здесь и сейчас? Внезапно он почувствовал себя как никогда целым…

Неожиданно акустика изменилась, их совместное пение начало отражаться от стен, словно они вошли в огромное помещение с многочисленными галереями для хора.

Рука на плече заставила его остановиться.

А затем песнопение и продвижение остановились, унеся последние отголоски их голосов.

Кто-то схватил его за руку и потянул вперед.

— Ступеньки, — предупредил голос Зи.

Он поднялся где-то по шести из них, а затем начался ровный участок. Когда его остановили, его грудная клетка и пальцы ног оказались напротив чего-то, что казалось мраморной стеной из такого же камня, из которого был сделан пол.

Зейдист отошел, оставив его, где он был.

Его сердце билось о ребра.

Голос короля был громким, подобно раскату грома:

— Кто предлагает этого мужа?

— Я, — ответил Зейдист.

— Я, — вторил Тор.

— Я.

— Я.

— Я.

— Я.

Куину пришлось моргнуть несколько раз, когда один за другим, громко и отчетливо произносил каждый из Братьев. Каждый хренов Брат предлагал его.

А затем пришел черед последнего.

Голос короля громко и четко срезонировал:

— Я.

«Бля, еще, что ли, разочек моргнуть».

Когда Роф продолжил на Древнем языке, в его аристократической интонации особенно сильно чувствовалось могущество воина.

— На основании свидетельств собравшихся здесь членов Братства Черного Кинжала и по предложению Зейдиста и Фьюри, сыновей воина Черного Кинжала Агони; Тормента, сына воина Черного Кинжала Харма; Бутча О'Нила, моего родственника по крови; Рэйджа, сына воина Черного Кинжала Тортура; Вишеса, сына воина Черного Кинжала, известного как Бладлеттер; и моему собственному предложению как Рофа, сына Рофа мы решили, что этот мужчина пред нами, Куин, отреченный сын, подходящий кандидат на вступление в Братство Черного Кинжала. Поскольку в моей власти и на мое усмотрение принять его или нет, где принять— соответствует целям защиты расы, кроме того, так как законы были переписаны для того, чтобы сделать это правильно и как подобает, я отбросил все требования о родословной. А теперь приступим. Разверните его. Разоблачите его.

До того, как к нему подошли, Куин, распрямил плечи и ухитрился по-быстрому вытереть под глазами… снова становясь мужиком, когда его повернули и лишили рясы…

Куин ахнул. Он стоял на возвышении и открывшаяся перед ним пещера, освещалась сотнями черных свечей, огоньки которых создавали симфонию мягкого, золотистого света, мерцающего на стенах из грубо-стесанного камня и отражающегося от блестящего пола.

Но по-настоящему его внимание привлекло не это — прямо перед ним, между ним и громадным освещенным пространством располагался алтарь.

В центре которого, находился большой череп.

Предмет был древним, кость не белая, как у недавно умершего, а потемневшая налетом веков, священная, почитаемая.

Это был первый Брат. Должен был быть.

Стоило ему отвести от него взгляд, как сразу почувствовал благоговение: внизу на полу, глядя на него вверх, находились живые и дышащие носители великой традиции. Братство стояло плечом к плечу, обнаженные тела воинов образовывали впечатляющую стену из плоти и мускулов, на силе и мощи которых играл свет от свечей.

Тор взял Рофа за руку и повел короля вверх по ступенькам, которые недавно преодолел и сам Куин.

— Встань спиной к стене и ухватись за колышки, — скомандовал Роф на английском, когда его препроводили к алтарю.

Куин без колебаний подчинился, чувствуя, как его лопатки и задница соприкоснулись с камнем и руки нащупали пару крепких, похожих на штифты выступов.

Когда Король поднял руку, Куин понял, как именно каждый из Братьев получил шрам на груди в виде звезды: на руке Рофа закрепили перчатку из постаревшего серебра, на костяшках которой находились шипы… а в кулаке была рукоять черного кинжала.

Без лишних движений, Тор расположил запястье Рофа над черепом.

— Мой господин.

Когда король занес клинок, на описывающие его родословную ритуальные татуировки, упал пылающий свет… а затем бритвенно-острым лезвием провел линию на коже.

Выступившая красная кровь потекла в серебряную чашу, встроенную в макушку черепа.

— Моя плоть, — объявил король.

Миг спустя Роф зализал рану. А затем громадного мужчину, с черными до пояса волосами с вдовьим пиком и очками подвели к Куину.

Даже без тех преимуществ, которые дает зрение, Роф каким-то образом точно знал как располагались их тела, насколько высок Куин, где находилось его лицо…

Потому что король ухватился прямо за челюсть Куина. Затем со зверской силой толкнул голову Куина взад и в сторону, выставляя напоказ его горло.

Теперь Куин понял, для чего ебучие колышки.

При грозном оскале Рофа показались огромные клыки, таких Куин никогда еще раньше не видел.

— Твоя плоть.

Молниеносным ударом, король без милости впился в вену Куина зверским укусом, начав вытягивать кровь сериями разрывающих толчков, сглатываемых один за другим. Затем, наконец, вынув клыки, он облизал губы и улыбнулся, как истинный предводитель.

А затем пришло время.

Куин не нуждался в подсказках, чтобы держать свое дерьмо при себе. Перенеся вес на ладони, он обездвижил плечи и ноги, готовый принять.

— Наша плоть, — проревел Роф.