Покончив с едой, он вымыл посуду и выпил одну бутылку пива. Затем принялся наносить макияж. Ничего экстравагантного, разумеется, во время охоты не следовало выделяться. Просто белая клоунская пудра на лице и подведенные черным губы и глаза. Так он выглядел более ужасающе. Ему нравилось.

Он взял чемодан с инструментами и пару дождевиков для себя и Эдди. Они будут нужны, когда придет время заняться главным. Паук вышел из дома, насвистывая веселую мелодию. Хорошо, когда у человека есть цель, подумал он. Когда-то ему это сказал отец, и будь он проклят, если этот старый трансвестит-педофил был не прав.

Конечно, Паук переживал. Он беспокоился насчет полиции. Если они возьмут того, кто сеял хаос в их любимом городе, всё будет кончено. Они навсегда закроют их с Эдди, как уже закрыли многих художников. От этой мысли ему стало нехорошо. Этого не должно случиться. Они должны успеть открыть путь к Землям и отправиться в иную реальность. Он не хотел останавливаться ни перед чем.

Этой ночью город принадлежал охотникам. Сегодня они разденут, разрежут и выпотрошат очередную жертву и, он очень на это надеялся, Сёстры будут смотреть на них, следить за ними, готовить к вступлению в самый элитарный клуб этого мира... или какого-то другого.

Он продолжал идти, насвистывая веселую мелодию.

Он тоже готовился.

В отличие от Паука он не спал весь день. Сон каждый раз уклонял его в сторону от намеченного пути. Он не мог отдыхать. Тени не позволяли. Они постоянно находились рядом. Они раскрывали ему свои проклятые души, рассказывали о своем падении. И с каждым разом эти рассказы становились всё более утомительными.

Каждый раз, когда он закрывал глаза, они начинали орать, смеяться и плакать, рассказывать ему о своих нуждах, желаниях и тревогах. Он уже практически жалел, что привел Кассандру в тот дом. Единственный способ избавиться от них - это открыть все окна в доме, впустить в каждый уголок лучи света. Но даже тогда они продолжали стонать, подобно ветру.

Он уже понял, кем они были. Всего лишь обрывки земных душ. Самая лучшая, самая добрая их часть отправилась на небеса, или куда там они отправляются. На земле осталось лишь самое злобное, полное зависти и ненависти. Всё самое худшее. Он решил, что тени были его наследством, оставленным отцом после убийства физических тел, брошенным в том доме.

Поэтому он решил, что ему нужно о них заботиться, как можно, лучше.

Он мог поговорить с ними, когда оставался один. Ему нравилось смотреть, как они расползаются по стенам и растекаются по полу, подобно нефти. Если бы не бесконечные споры между собой и постоянное нытьё, они бы ему даже понравились.

- Сегодня ночью мне нужно работать, - сказал он им. - Пожалуйста, не мешайте.

Они растеклись по полу и собрались у его ног, словно надоедливые кошки.

Эдди отошел в сторону и накинул черное пальто. Он носил черные джинсы и простую коричневую рубашку. Он расчесал свои длинные черные волосы и надел солнечные очки. Он был готов. В отличие от Паука, Эдди одевался просто. Ему хотелось как можно дольше оставаться незамеченным. Для его работы это было очень важно.

Он вышел из квартиры на улицу. Эдди шел, и никто не обращал на него внимания, всего лишь очередная потерявшаяся душа. Он старательно обходил уличные фонари. Ему не хотелось, чтобы кто-нибудь заметил его тени на фасадах домов. То, что он отбрасывал не только свою тень, но и другие странные формы могло привлечь нежелательное внимание.

Дорогой Эдди.

Я всё ещё думаю о тебе.

Истинная любовь никогда не умирает, мой милый. А моя горит, даже, ярче.

Мне есть, что сказать и только с тобой я могу поделиться своими мыслями.

Готов?

Хочу рассказать тебе о моем отце. Не настоящем отце, который умер от пневмонии, когда я была ещё младенцем, а о человеке, за которого вышла моя мать, когда мне исполнилось шесть. Мне казалось, этот человек был ангелом, посланным нам с небес, чтобы защитить от невзгод, но это оказался настоящий зверь, затаившийся на время, но всегда готовый показать зубы и выпустить когти. Я расскажу тебе правду, не выдумку для невинных сердец. Только правду.

Я любила отчима. Никаких сомнений. Когда я была маленькой, я любила всё, что касалось его. Отец для девочки (в моем случае, приёмный отец) - это её первая любовь и всех своих мужчин она будет сравнивать с ним. Он был полицейским. Когда мне было 10 или 11 лет, его уволили. Тогда я ещё не знала почему. Подслушивая разговоры мамы и тетушки, я узнала, что к чему. Его уволили из-за причастности к порнобизнесу. В детали я не вдавалась. Да и не хотела никогда.

Именно тогда моё представление о нем, как об идеальном отце, разрушилось. Время шло и я продолжала распадаться на части. Раньше он казался приличным человеком. Он всегда был добр с матерью и моим младшим братишкой. Он часто приносил нам подарки, всегда был весел, смеялся. Мы восхищались им. Никто - даже мама - не мог предположить, что за зверь сидит внутри него.

К тринадцати годам моё представление о нём окончательно изменилось. Несмотря на то, что он был самым обычным преступником, я до сих пор в какой-то степени идеализировала его. От старых привычек трудно избавиться. Я никогда не пойму, почему мама продолжала жить с ним, когда стало известно о его связях с порно. Даже, когда она узнала, что в это были вовлечены дети. Наверное, любовь, действительно, слепа.

Лично меня эта история никогда не шокировала. Мне очень хотелось верить, что он исправился. Я ходила за ним на его новую работу, куда он уходил каждый вечер. Но он замечал меня и отрывался, бросая меня одну в плохих районах - ещё тогда это должно было раскрыть мне глаза на его настоящую личность. Мама говорила, что он работает в газете, но никогда не упоминала в какой. Может, она сама в это верила. Не знаю.

Всё открылось накануне моего четырнадцатилетия.

Он думал, что я ночую у подруги, но, на самом деле, я пряталась и ждала его. Я пошла за ним. Место его работы находилось в здании старого склада недалеко от рынка. По крайней мере, так это здание выглядело снаружи. Я пробралась внутрь и увидела, чем он там занимался. Ничего похожего на редакцию газеты. Да, там были офисы и много людей, сидевших за столами в окружении телефонов. Все эти скудно одетые мужчины и женщины усилили мои подозрения. Большинству мужчин было не больше двадцати. А самая старшая девушка выглядела моей ровесницей.

Я потеряла бдительность и меня заметили.

- Эй, детка, - крикнул мне толстый мужик с похотливым взглядом.

Я испугалась, но постаралась не подавать виду.

- Чего? - спросила я.

- Ищешь Донни? - поинтересовался он, откровенно пялясь на меня.

Я ответила утвердительно.

Он положил ладонь мне на задницу и подтолкнул вверх по лестнице. Я притворилась, будто он ласкает меня, но, на самом деле, мне хотелось блевануть. Он оставил меня на лестнице и ушел по своим делам.

Мне стало любопытно и я поднялась наверх.

Ты когда-нибудь бывал на киностудии? Я тоже не была. Я оказалась на секс-фабрике. Там были декорации - пыточные камеры и подземелья - камеры, записывающее оборудование, но студией это не было. Я видела то, чего девочка в моём возрасте видеть не должна. Да, я видела всё. Мне кажется, именно это и разрушило мой разум. Не то, что произошло дальше, а именно это лишило меня невинности.

Я была шокирована. Я чувствовала себя грязной и поломанной. Я помню, как пятилась назад, даже не оглядываясь, куда иду. Злые голоса членов съемочной группы вернули меня к реальности... и какой реальности? Я оказалась на площадке, где снимали БДСМ-фильм. Режиссер и актеры, все смотрели прямо на меня. Меня вытолкнули из кадра и они продолжили съемку. На кровати лежала девочка моего возраста. Её руки были связаны, а ноги широко раздвинуты. Женщина в маске хлестала её кожаными стрингами и тыкала огромным страпоном ей в задницу.