Лиза открыла глаза. Она вырубилась на какое-то мгновение. Удавка всё ещё стягивала шею. Черри склонилась над её лицом. Лиза ощутила её горячее дыхание у себя в ушах.

- Мне нравятся ваши волосы, доктор Лиза. Они такие мягкие, цвета пшеницы. Я бы хотела надеть ваш скальп и станцевать под дождем.

Удавка ослабла.

- Чего тебе нужно, Черри? - её голос был сухим и хриплым. - Скажи.

Она снова натянула нить.

В страдающем без воздуха мозгу роились тысячи мыслей и воспоминаний, перед глазами вспыхнули серые пятна и всё погрузилось во тьму.

Чей-то голос произнес:

- Не сейчас, доктор. Не всё так просто...

Есть места, где царит смерть.

Она во множестве тупиков, пустых квартир, которые их обитатели зовут своим жилищем. Она на заброшенных кладбищах, забытых перекрестках, где ветер говорит голосами заблудших душ. Она заполняет покрытые пылью крематории, склепы, тюрьмы, сумасшедшие дома и морги. Раковые клиники и скотобойни, где последние вопли уходящей жизни облепляют стены, подобно мху. Смерть живет на лезвиях ножей и хирургических скальпелей. На кончиках пальцев и языков, в концлагерях и на супружеских ложах, в детских кроватках и мавзолеях. Смерть повсюду, она вшита в саму ткань реальности.

Смерть повсюду, нет ни одной щели, где можно от неё спрятаться. Особенно часто она бывает в домах, где мысли мужчин и женщин причудливо переплетаются друг с другом.

Дом для неё - особенное место.

Она без предупреждения приходит туда, где смешивается живое и мертвое. Там где вменяемые и безумцы носят одинаковые задумчивые лица. Живет в мечтах, где люди совокупляются с любимыми, детьми и, в итоге, сами с собой. Где от женщин не остается ничего, кроме их собственного тщеславия.

А иногда смерть посещает те же самые дома и здания, где живут мужчины и женщины, называющие друг друга родными. В этот раз она выбрала старый покосившийся дом и пришла туда в поисках ответов.

Такие места переполняет аура разложения, разврата и людских страданий. Сквозь крышу просачиваются капли дождя и падают на чердак. Воздух пропитан едким запахом гнилой штукатурки и обглоданных мышами обоев, окна грязные, полы неровные, а стены покосились.

Смерть слышала об этом месте безумные и ужасные вещи. Истории о замалчиваемых зверствах и вопиющих извращениях, таящихся за этими посеревшими пыльными стенами. Ей хотелось побольше узнать об этом месте, которое покинули даже крысы, пауки и термиты.

В этих стенах реальность и вымысел находились в хрупком равновесии, как свет и тьма создавали сумерки или разум и безумие формировали человеческое сознание.

Есть места, где царит смерть.

Я знаю их, потому что они мои.

Этот дом был выше всех остальных на этой улице, он стоял на невысоком холме, окруженный пожухлой травой и голыми деревьями. Соседние дома стояли на другой стороне. Дом выглядел опустевшим и выцвел до однородного серого цвета. Из провисшей крыши торчали черные башенки и кривые шпили, которые впивались в залитое лунным светом небо.

Напротив него, склонив голову, стоял Эдди.

Если бы у дома был голос, он бы взывал к нему. Когда-то давно он слышал разные истории об этом месте. Были ли они правдивыми или нет, но это были просто истории, а этот дом - реальность. Он пришел не один. Он взял с собой Кассандру. Она сидела на героине и была переполнена сексуальным желанием. Шлюха и наркоманка, поэтому она ему нравилась. Как и он сам, она была неполноценной. Она была ранена и он чувствовал эти раны.

Держась за руки, Эдди и Кассандра вошли внутрь.

Он не знал, чего ожидать. Может, порыв адского ветра, скрип прогнившей люстры, звона цепей или призрачный смех. Ничего подобного не произошло. Вместо этого в воздухе висела пустота, подобно давнему воспоминанию. Для кого-то ничего примечательного здесь не было, всего лишь, ощущение опустошения и нищеты, царившие во всех старых домах, но для людей чувствующих, здесь висел звенящий угрюмый шум, крик пустоты, гимн небытия.

Эдди услышал этот звук и замер у порога, его голову наполнило ощущение восторга.

- Зачем тут столько зеркал? - спросила Кассандра.

Эдди пожал плечами. Ему и самому это было интересно. Все стены были завешаны зеркалами. Какие-то были разбиты, какие-то нет. Все были покрыты грязью и пылью.

Он склонил голову, будто прислушиваясь.

- В чём дело? - спросила Кассандра. Она привыкла к его чувствительности.

- Слышишь?

Она помотала головой.

Иногда он думал, был бы он таким беспокойным, как утверждали доктора, если бы не слышал то, что слышал. Нет, в том, что он слышал, был ритм и голоса, вплетавшиеся в него, имели определенный смысл. Ему оставалось только понять его, сложить мозаику.

Они с Кассандрой вместе уже 6 недель и это был самый долгий срок, который Эдди провел с женщиной. Она была непохожа на остальных. Она понимала, почему ему так нужно было найти отца, даже тогда, когда он сам не понимал.

Она покорно следовала за ним от города к городу, через трущобы и гетто. Он искал, прислушивался к звукам, которые приведут его к человеку, ставшему ему отцом. Их путь привел сюда, на заброшенную окраину района Эксельсиор. К этому дому, в частности. Дому, который его отец называл своим.

Они, молча, ходили по комнатам, Эдди курил и прислушивался к доносившемуся отовсюду неразборчивому шуму. Близко, очень близко. Они поднялись наверх, и звук стал громче.

Кассандра занервничала. Неужели, она тоже что-то почувствовала? Или просто это её воображение? Она подумала, что шприц способен решить эту проблему.

***

- Нашел что-нибудь? - вскоре спросила она. Девушка начала потеть.

- Он был здесь, - тихо произнес Эдди.

- Недавно?

- Да.

Её глаза светились ожиданием. Её трясло, она постоянно шмыгала носом.

Эдди повернулся к девушке и коснулся её щеки.

- Выглядишь неважно. Хочешь немного?

Кассандра кивнула.

- Да, немножко.

Он вложил ей в руку пластиковый пакетик.

- Бери, сколько хочешь. Только спустись вниз. Мне нужно побыть одному.

Она поблагодарила его и ушла.

Эдди слушал звук её шагов, пока она не скрылась.

Затем он встал на колени. Он был один в этой полной людей комнате. Нужно думать, искать смысл, от него зависит всё, без него ничего не случилось бы. Он уставился в пустоту и попытался очистить разум, освободить его для голосов.

Пусть всё случится само, подумал он.

Но это оказалось непросто.

Он продолжал видеть отца. Человек, которого он помнил с детства, был немногословен, его глаза всегда были пустыми и усталыми. Весь день он проводил, запершись в кабинете за книгами, а по ночам практиковался в своем искусстве на улицах. Уильям Зеро считал себя художником, чьими полотнами были человеческие тела. Поклонников у него было мало. Чтобы в полной мере оценить его мастерство, нужно иметь определенный склад ума. Он был художником. И его сын Эдди не видел его кем-то другим.

20 лет назад он исчез. 20 лет Эдди общался с отцом через пожелтевшие газетные статьи о нем, которые методично собирала мать. Эти статьи были вклеены в альбом. Эдди полагал, что его мать надеялась, что глядя на преступления отца, он убережет себя от насилия. Не сработало. Он никогда не считал отца страшилищем, он видел его целостной личностью, которую очень хотел понять, но никак не мог.

Всё детство и юность он представлял его себе.

Хотел с ним встретиться.

Стать таким же, как он, если они когда-нибудь увидятся.

Эдди встал и прислонился к стене. Он знал, это здесь, отсюда шел этот психический запах. След его отца начинался здесь. Но где именно? Откуда начинать поиски?