***

- Рада, что ты дождался, - сказала Ли Чанг, подходя к нему сзади и облизывая ухо. Она была одета в кружевные шелка, подчеркивавшие роскошные ноги и полные упругие груди. Её глаза обещали тысячу удовольствий.

- Ну, - начал Стэдлер, скользя рукой по её промежности, - со мной тут друзья. Они к нам присоединятся.

Зеро и Граймс выглядели довольными.

Ли соблазнительно облизнула губы.

- Я сделаю всё, чтобы они были довольны.

Вчетвером они направились наверх, в апартаменты.

***

Так они и стали общаться.

Они встречались каждую неделю, играли в игры, которые обретали новые черты.

И к тому времени, никто уже не оглядывался назад.

Больше всего Лизу волновало то, что она позволила Эдди Зеро выскользнуть из её рук. Разумеется, не она принимала это решение. Она была младшим сотрудником государственного госпиталя в Колинге. Окончательное решение оставалось за другими докторами - Куилланом, Ривзом и Штейдмейером. И спустя пять лет, они решили выпустить Эдди. Она не знала точно, поверили ли они в его ложь об излечении или сокращали койкоместа или боролись с урезанием бюждета. Может быть, всё вместе.

- Его придется выпустить, - сказал ей доктор Штейдмейер.

- При всём уважении, сэр, но это глупо.

Его лицо покраснело. Ему не нравилось, когда с ним спорили.

- Почему же, доктор Локмер?

- Эдди Зеро опасен. Вам это прекрасно известно. Он просто каноничный сексуальный маньяк.

Штейдмейер снисходительно улыбнулся, будто она только окончила интернатуру и несла какую-то околесицу.

- Категорически не согласен. Он импульсивен, но никакой он не маньяк.

- У него целый список психосексуальных девиаций. Он изнасиловал двух женщин.

- И выздоровел.

- Это несерьезно.

- Вполне серьезно. Когда он попал к нам, то был подавлен и полон ненависти, но сейчас он спокоен. Я больше не могу его здесь держать.

Лиза встала, чувствуя себя беспомощной и лишней в мужском обществе больницы Колинга. "Выздоровел? Да нихрена он не выздоровел! Он всё тот же опасный преступник. Если думаешь, что он выздоровел, оставь его на пару часов со своей женой". Разумеется, ничего этого она не сказала, потому что это непрофессионально, а в Колинге, также известном, как "отель "Калифорния", любили профессиональных мозгоправов.

С ней не посчитались, вот и всё. Эдди Зеро выскользнул из её рук. Она, конечно, могла рассказать Штейдмейеру всё, что знала. Что Эдди признался ей, что считает Штейдмейера и остальных тупыми идиотами, как врал им, манипулировал ими. Заставил их поверить в то, что излечился. Но она промолчала. Она промолчала даже о том, как он попытался изнасиловать её, едва оказавшись наедине. Они приняли решение. Эдди ушел. Но она не забыла. Никогда не забудет.

Её беспокоило то, что сейчас он находился на свободе, охотился на людей. Из-за троих наивных дурачков на свободе оказался настоящий психопат. Может, в момент своего освобождения он не был свихнувшимся половым хищником, погрязшим в своих маниях и фантазиях, но вскоре всё изменится. Тот, кто питается страданиями других, со временем становится только хуже.

По закону, Эдди сумасшедшим не был. Сумасшедшие не планируют своих действий, не оценивают риски, как это делал Эдди. Но закон ошибался. С ней он делился такими вещами, которые не посмел бы даже прошептать в присутствии старшего персонала Колинга... и только, когда не велась запись. Он не был идиотом. Он сказал, что намеревается когда-нибудь отыскать отца. Печально знаменитого доктора Кровь-и-Кости. И единственный способ это сделать, по мнению Эдди, это пойти по его стопам.

Через несколько месяцев после выхода Эдди на свободу, Лиза уволилась из Колинга и устроилась работать тюремным психиатром. Денег платили меньше, но там, хотя бы, работали здравомыслящие люди, которые прислушивались к её рекомендациям. А для неё это кое-что значило.

Но счастья она так и не обрела. Из тюрьмы она уволилась через год.

Объяснений этому уходу не было. По крайней мере, таких, о которых она бы задумалась. Достаточно сказать, что она выбралась из тьмы и попыталась о ней забыть.

Ей нужно было сделать ещё кое-что. Её собственные амбиции призывали к тому, что шло вразрез с профессиональной этикой. Она никогда не прекращала думать об Эдди и том, что он натворил.

Чистые психопаты - довольно редкое явление. Многим психиатрам такие экземпляры никогда не попадались, и она не была исключением. Эдди представлял собой настоящую книгу. Сын серийного убийцы, страдавший от множества расстройств личности, мечтавший повторить деяния отца. Боже, совершенно, уникальный экземпляр. По нему можно написать превосходную работу, но всё это бессмысленно, пока она не поймает самого Эдди.

И все свои усилия она обратила на достижение этой цели.

Она наняла частного сыщика. Чтобы определить местонахождение Эдди тому понадобилось несколько месяцев. Он проделал огромную работу. Сначала он нашел его в Чикаго, затем в Детройте, а потом и в Сан-Франциско. И там след простыл.

Но это ещё не конец.

В СанФране он был совсем недавно и оттуда она начнет поиски.

Поиски Эдди и, наверное, его отца. Если и был ответ на безумие, отнявшее годы её жизни, эти двое его знали.

Может ли человек полюбить город?

Может ли он протянуть руки и обнять его, как женщину, заняться с ним любовью и испытать взаимность? Я прожил в Сан-Франциско почти полжизни и только последние несколько лет могу сказать, что полюбил его. А он полюбил меня. Вместе, горячими сладостными ночами, мы делились своими фантазиями. Шепотом мы пересказывали друг другу проблемы, надежды и кошмары.

Я, подобно любовнику, познавал его бездушный бетон и тротуары. Я познавал его бульвары, авеню и тупики. Я знал, где найти в городе жизнь. И смерть.

Я любил его. Но любил ли он меня?

Или он, всего лишь, искушал меня, шепча о любви, намекая на ночной разврат? Был ли он тем, кто только берет? Пользователем? Холодной безжалостной тварью, которая украла мой разум в ночной тьме.

Неизвестно.

Но всё же, город показал мне то, что не показывал больше никому. Он открылся мне, показал разврат, похоть и ненависть к какому-либо порядку. В конце концов, всё это оказалось небольшим беспорядком среди переполненных улиц и монолитных зданий. Но в своем черном жестоком сердце он ненавидел тех, кто построил его таким предсказуемым и упорядоченным, ненавидел тех, кто перестроил его после землетрясения 1906 года, вдохнув жалкое подобие жизни в его разрушенное тело. Так что, если вам довелось однажды совершать зверства в отношении своих нежелательных соседей, город покажет вам новые уровни боли.

Потому что он любил агонию.

Жил человеческими страданиями.

Он взял меня под своё крыло, прикинулся моим любовником, и когда я увлекся его упадочными путями и нечестивыми мыслями, он объяснил мне, что для него я был не только инструментом, необходимым лишь для того, чтобы удовлетворять его преступные аппетиты.

Но к тому времени это меня уже не интересовало.

Моё сердце захватила любовь стали и камня. Таким и был город. Я любил его и хотел быть его орудием.

И я был.

У города были мечты, и я их разделял. И мы слились, плоть и бетон, мысль и безнадежность.

Мы были любовниками, носителем и паразитом, берущим и отнимающим.

Мы были едины.

Следующие шесть недель после смерти Кассандры Эдди был занят. Он искал и расспрашивал и тени всегда были рядом, прячась среди аллей по тёмным углам, и подкидывая ему детали мозаики.