Это мог быть ветер или какое-то животное, но Рэнди не слишком верилось.

– Один человек, – прошептала она. – Не больше.

Джон кивнул в знак согласия, а потом добавил:

– Возможно, они послали кого-то на разведку. А сами затаились и ждут. Может, среди деревьев, за изгородью.

Шуршание прекратилось. Теперь до них не доносилось ни звука, кроме отдаленного шума движения на шоссе.

– Ты посмотришь сзади, – распорядился Джон. – А я проверю спереди.

И он прижался к стенке возле ветрового стекла. Потом покосился на дверь, на длинные ряды подержанных фургонов. Никакого движения там не наблюдалось.

– Там, сзади, вроде бы все в порядке, – шепнула Рэнди, по всему периметру осмотрев лес, подступавший к стоянке.

– Отсюда всего не увидишь, – сказал Джон. – Нам придется выйти.

Рэнди кивнула в знак согласия:

– Тогда ты налево, а я направо. Пойду первой.

– Нет, первым пойду я.

Джон, приподняв ствол «беретты», уже приготовился было распахнуть дверь одним толчком.

Но тут вдруг раздался громкий щелчок, а за ним – какое-то странное поскребывание, которое может издавать дерево, трущееся о дерево.

Оба они резко развернулись, точно пара спортсменов по синхронному плаванию на Олимпийских играх.

И с изумлением увидели, как геометрический рисунок на полу из виниловых пластин вдруг задвигался, сместился, и из образовавшегося отверстия высунулась рука с зажатым в ней автоматом «хеклер-и-кох».

Джон тут же узнал этот автомат.

– Питер! – воскликнул он и снял палец со спускового крючка «беретты». – Все в порядке, Рэнди, не стреляй!

Она нахмурилась и настороженно следила за тем, как из люка в полу медленно показалось морщинистое загорелое лицо, затем – шея и плечи какого-то мужчины. Это был Питер Хауэлл. Поверх черной формы командос на нем был макинтош.

И он тут же наставил автомат на Рэнди.

– Кто такая?

– Рэнди Рассел, – поспешил объяснить ему Джон. – Сестра Софи. Она агент ЦРУ. Это долгая история и…

– Позже расскажешь, – перебил его Питер. – Они схватили Марти.

Марти, вертя головой, разглядывал темное помещение без окон. Сырость и запах подвала. Единственный предмет обстановки – койка у стены. Ему пришлось напрячь зрение, чтобы разглядеть ее. Впрочем, он ошибся, это был не единственный предмет. Имелся еще и стул, к которому он был привязан нейлоновой веревкой. Но Марти не слишком это заботило. Мысли плыли и кружились в светящемся облаке, парили высоко-высоко над его головой и были пронзительно смелы и оригинальны. Ему страшно нравилось это ощущение полета, от него собственное неуклюжее тело начинало казаться легким, игристым, точно пузырьки шампанского. Уголком сознания он понимал, что все это вызвано большим перерывом в приеме мидерала. Но ему было плевать.

И он заговорил, раздраженно и страстно:

– Неужели вы не понимаете, что в вашем возрасте это просто смешно! Вся эта детская игра в полицейских и воров! Уверяю вас, у меня есть куда более важные дела, нежели торчать здесь и отвечать на ваши дурацкие вопросы! Я требую, чтобы вы отвезли меня в аптеку, и немедленно!..

Голос его звучал твердо, даже вызывающе, словно вовсе не он являлся сейчас пленником, запертым в подвале дома Виктора Тремонта. Эти людям не удастся его унизить! С кем это, по их мнению, они имеют дело? Нет, черт побери, эти мошенники и поганые трусы скоро узнают, как опрометчиво, даже опасно пытаться бороться с ним!

– Ни в какие игры мы не играем, мистер Зеллербах, – холодно заметил Надаль аль-Хасан. – И узнаем, где находится Смит. Прямо сейчас, сию же минуту.

– Да никто не знает и никогда не узнает, где находится Джон Смит! Ему, как и мне, тесно в этом мире. Мы пребываем в другом времени, в другой вселенной. И ваш маленький и ничтожный мир не обладает достаточной силой притяжения, чтобы удержать нас. Мы бессмертны и бесконечны! Мы сама бесконечность! – Марти, мигая и щурясь, всматривался в изрытое оспинами лицо араба. – Господи, ну и лицо у вас! Ужас просто. Наверное, оспа, да? Что ж, вам крупно повезло, что вы остались в живых. Знаете, сколько людей за века умерло от этой ужасной болезни? И какой ценой миру удалось победить ее? В морозильных камерах до сих пор хранятся две-три пробирки с возбудителями этой страшной заразы. Почему бы…

И Марти продолжал болтать в том же духе, словно сидел сейчас не привязанным к стулу в подвале, а где-нибудь в уютном кресле, читая лекцию группе студентов об истории вирусных заболеваний.

– И вот теперь появляется новый вирус. Смертельно опасный, во всяком случае, именно так уверял Джон. И еще он считает, что этот вирус находится в руках неких негодяев, которые собираются погубить множество людей. Можете себе представить?

– А что еще говорил Джон о вирусе? – дружелюбно улыбаясь, осведомился Виктор Тремонт.

– О, да много чего. Он ведь не просто врач, он ученый.

– Возможно, он знает, у кого находится этот вирус? И что эти люди собираются с ним делать?

– Что ж, смело могу заверить вас, что мы… – Тут Марти осекся, глаза его сузились. – Ах, вот оно что! Вы пытаетесь меня перехитрить! Меня! Вы, несчастные дураки, пытаетесь обмануть самого Паладдина! Не буду больше ничего говорить. – И он плотно сжал губы.

Аль-Хасан, вконец потерявший терпение, тихо выругался и занес над его головой кулак.

Виктор Тремонт перехватил его руку:

– Нет. Пока еще не время. Лекарство, которое он получал в аптеке, там, где его засек Мэддакс, называется мидерал. Одна из последних разработок, принадлежит к группе стимуляторов, действующих на центральную нервную систему. Судя по тому, что рассказал о нем его лечащий врач, он страдает одной из форм аутизма. А судя по его поведению в данный момент, я бы сказал, что он перевозбужден, мыслит неадекватно, а стало быть, давно не принимал этого своего снадобья.

– Так, значит, нам так и не удастся узнать от него, где находится Джон Смит? – спросил аль-Хасан.

– Напротив. Просто надо ввести ему мидерал. И через двадцать минут он успокоится и вернется к реальности. Вы не учитываете, какой диагноз ему поставлен. Синдром Асперджера. Заболевание редкое, и страдающие им люди бывают исключительно умны. Правда, мидерал немного затормозит его, он станет вялым и скучным. Зато поймет наконец, в какой находится опасности. И тогда у нас появится шанс узнать от него все, что требуется.

Марти громко запел. И не заметил, как аль-Хасан отвязал ему одну руку и дал какую-то таблетку и стакан воды. Марти умолк, покорно проглотил таблетку и возобновил пение. А аль-Хасан снова связал его.

И вместе с Виктором Тремонтом терпеливо ждал. И вот пение начало стихать. Марти весь обмяк, сполз со стула, насколько позволяли веревки, и его горевшие лихорадочным блеском глаза потускнели.

– Ну, вот, – сказал Тремонт. – Думаю, теперь вы можете его допрашивать.

Аль-Хасан оскалился волчьей улыбкой и приблизился к Марти:

– Что ж, начнем все сначала, да, мистер Зеллербах?

Марти поднял глаза на высокого сухопарого араба. И нервно заерзал на стуле. Этот страшный человек подошел совсем близко, от него так и веет злом. Второй, тоже высокий, стоял по другую сторону от Марти. Тоже слишком близко, и от него тоже исходит угроза. Марти чувствовал их запах. Чужие… Он просто задыхался от этого омерзительного запаха! Надо заставить их уйти. Чтобы он наконец мог побыть один.

– Где твой друг Джон Смит?

– В Ир… Ираке, – корчась на стуле, произнес Марти.

– Прекрасно. Да, он действительно был в Ираке. Но теперь вернулся в Америку. Где его искать?

Марти, растерянно моргая, не сводил глаз с этих двоих. Они подошли еще ближе и выжидательно уставились на него. Он вспомнил, что отправлял Джону зашифрованное сообщение. Возможно, Джон уже получил его и направляется теперь к фургону. Он от души надеялся на это.