– Стив Орднер звонил и спрашивал о тебе. Он звонил мне прямо домой.

– Когда?

– На прошлой неделе. Похоже, он страшно зол на тебя, Барт. Он все спрашивал меня, не знает ли кто, зачем ты продинамил корпорацию с уотерфордским заводом и кто тебе за это заплатил. Но разговор шел не только об этом. Он еще много чего о тебе спрашивал.

– Например?

– Например, уносил ли ты что-нибудь к себе домой, ну, там, порошок или что-нибудь из офиса. Брал ли ты деньги из ссудной кассы, не оставляя расписки. Вел ли ты какие-нибудь махинации за спиной у компании. Он даже спросил у меня, не брал ли ты взятки от хозяев мотелей.

– Вот это сукин сын, – сказал он удивленно.

– Короче, он ищет на тебя компромат, Барт, чтобы хорошенько отыметь тебя в задницу. Не удивлюсь, если он предъявит тебе уголовное обвинение.

– Он не сумеет. Это все дела семейные. А семья уже распалась.

– Она распалась давным-давно, – спокойно произнес Том. – Еще когда умер Рэй Таркингтон. Я не знаю никого, кроме Орднера, который бы имел на тебя зуб. Эти ребята с сорокового этажа… Для них мы только доллары и центы. Они не знают ничего о прачечной и не желают знать.

Он не знал, что сказать в ответ.

– Ну вот… – Том вздохнул. – Просто я подумал, что надо тебе позвонить, рассказать. Что еще? Думаю, о брате Джонни Уокера ты уже слышал.

– Об Арни? Нет, я ничего не слышал. А что с ним такое случилось?

– Покончил жизнь самоубийством.

– Что?

На другом конце линии раздался такой звук, словно Том всасывал слюну через верхнюю вставную челюсть. – Надел шланг на выхлопную трубу своей машины, всунул его в заднее окно и закрылся там. Его нашел мальчик, который разносит газеты.

– Господи помилуй, – прошептал он. Он подумал об Арни Уокере, сидящем на стуле в комнате ожидания, и содрогнулся, словно гусь проковылял над местом его будущей могилы [11]. – Это просто ужасно.

– Дааа… – На другом конце линии снова раздался этот сосущий звук. – Ну ладно, Барт. Надеюсь, завтра мы с тобой еще увидимся.

– Да-да, спасибо, что позвонил.

– Да ладно, чего уж там. Ну, счастливо. Он медленно положил трубку, все еще думая об Арни Уокере и вспоминая тот странный, скулящий звук, который вырвался у него из горла, когда священник торопливо прошел по коридору и скрылся за углом.

Господи, у него же с собой была дарохранительница! Ты видел?

– Да, ну и история, – сказал он, обращаясь к пустой комнате. Трупики слов, сорвавшиеся с его губ, упали на пол и остались лежать там, а он отправился на кухню, чтобы приготовить себе выпить.

Самоубийство.

У слова этого было свистящее, приглушенное звучание. Похожий звук издает змея, скользящая в небольшой расщелине в скале. Это слово выскользнуло у него в просвет между небом и языком, словно приговоренный к смерти, сумевший бежать накануне казни.

Самоубийство.

Он взял бутылку «Южного Утешения» и принялся за приготовление своего любимого напитка. Руки его дрожали, и горлышко бутылки то и дело позвякивало о край стакана. Объясни мне, Фредди, зачем он это сделал? Подумаешь, они ведь были всего лишь парой старых пердунов, живших в одной комнате! Господи Иисусе Христе, как вообще хоть кто-нибудь может решиться на такой безумный поступок? Почему? Зачем?

Впрочем, ему показалось, что он знает ответы на эти вопросы.

Он был у прачечной в восемь часов утра. Работы начались только в девять, но уже к восьми собралась небольшая толпа народа. Они стояли на морозе, засунув руки в карманы, и облачка пара вырывались у них изо рта, словно воздушные шары для реплик у персонажей комикса. Здесь были Том Гренджер, Рон Стоун, Этель Даймент – девчонка, которая гладила рубашки и имела обыкновение принять на грудь во время ленча, после чего множество безвинных воротничков погибало под ее руками, Грейси Флойд и ее двоюродная сестра Морин – обе они работали на утюжном прессе, и еще десять-пятнадцать человек.

Управление дорожных работ выставило вокруг желтые заграждения с красными фонарями и таблички, на которых черным по оранжевому было написано:

ОБЪЕЗД

Движение теперь шло вокруг квартала. Тротуар перед прачечной также был закрыт для прохода.

Том Гренджер помахал ему издали, но не подошел поздороваться. Остальные лишь бросили на него любопытные взгляды, а потом отвернулись.

Сон параноика, Фредди. Кто первый подойдет ко мне и крикнет мне в лицо:

Я обвиняю?

Фред в разговоры вступать не желал.

Без четверти девять подъехала новенькая «Тойота Королла» модели семьдесят четвертого года, и из нее вышел Винни Мэйсон, великолепно смотрящийся в своем новом пальто из верблюжьей шерсти и кожаных перчатках. Впрочем, в движениях его сквозила некоторая неловкость. Винни бросил на него кислый взгляд – если бы взгляд обладал способностью жалить, он был бы уже мертв – и направился туда, где Рон Стоун стоял в компании Дэйва и Поллака.

Без десяти девять к прачечной подъехал огромный кран. Со стрелы его свисало ядро, похожее на сосок негритянской богини. Кран двигался очень медленно на своих десяти колесах высотой с человеческий рост, и непрерывный грохот его выхлопа долбил по серебристому холодку утра, словно молоток ремесленника, изготовляющего скульптуру, значение которой пока не ясно.

Человек в желтой каске направил кран на тротуар. Громадная махина медленно выползла на автостоянку. Ему было видно, как высоко в кабине водитель переключает передачи и давит на педаль ногой в квадратном сапоге. Из трубы над кабиной вырывался коричневый дым.

Странное, призрачное чувство то и дело охватывало его с тех пор, как он запарковал микроавтобус в трех кварталах отсюда и пришел пешком к прачечной. Все это что-то ему напоминало, но он никак не мог понять, что. Теперь, наблюдая за тем, как кран остановился у длинного кирпичного здания прачечной, чуть левее того, что в прошлом было воротами для грузовиков с грязным бельем, он, наконец, понял природу своих ощущений. Все это было похоже на последнюю главу у Эллери Куин, когда все персонажи наконец-то собрались в одном месте, и можно начать объяснение механики преступления и разоблачить виновного. Пройдет еще немного времени, и кто-нибудь – скорее всего это будет Стив Орднер – шагнет из толпы, устремит на него указующий перст и закричит:

Вот он, преступник! Это он, Бартон Доуз! Это он убил «Блу Риббон»!

И тогда он выхватит пистолет, чтобы заставить своего обвинителя замолчать, но полицейские опередят его, и он упадет, изрешеченный их пулями.

Фантазии эти привели его в тревожное состояние духа. Он посмотрел на улицу, чтобы вернуться к реальности, и с чувством, которое возникает в опускающемся вниз скоростном лифте, увидел бутылочно-зеленую «Дельту-88» Стивена Орднера, остановившуюся прямо у желтых заградительных барьеров. Из двойной выхлопной трубы вырывался синий дымок.

Стив Орднер спокойно и изучающе смотрел на него сквозь поляризованное стекло.

В этот момент ядро с визжащим скрежетом описало в воздухе дугу, и толпа затаила дыхание, наблюдая за тем, как оно ударило кирпичную стену и пробило ее насквозь с глухим звуком, похожим на пушечный выстрел.

К четырем часам дня от «Блу Риббон» не осталось ничего, кроме груды кирпичей и битого стекла, из которых тут и там торчали измочаленные несущие конструкции, словно кости найденного во время раскопок динозавра.

То, что он сделал позже, он делал, словно в беспамятстве, без единой мысли о последствиях. Все это происходило примерно так же, как в «Оружейном магазине Харви» месяц назад. Вот только не было уже никакой необходимости пользоваться прерывателем, потому что Фредди голоса не подавал.

Он поехал на заправочную станцию и заправил свой «ЛТД» самым высококачественным бензином. Днем над городом сгустились тучи, и по радио обещали сильный снегопад – от шести до десяти дюймов осадков. Потом он поехал домой, поставил микроавтобус в гараж и спустился в погреб.