— Слушаю, — ответил холодно.

— Прости, если отвлекаю, но это срочно. Я сейчас в столице по работе, ничего сделать не могу. Твой брат припёрся в наш дом, только что названивал бухой, видимо, по ошибке номер набрал. Прошу, съезди домой, проверь, убрался он или нет. Через час Соня с работы придёт, не хочу, чтобы она Романа в таком состоянии увидела.

— Хорошо, я всё сделаю.

Он отложил телефон, сделал несколько глубоких вдохов, смял пустой пластиковый стаканчик. За десять минут Даниил договорился с заведующим кафедры об отмене занятий, пообещав, что скинет студентам лекцию. И только в маршрутке он разжал сцепленные кулаки, прислонился лбом к ледяному окну и напрасно старался успокоиться.

В детстве они со старшим братом были не разлей вода. Вместе попадали в передряги, гуляли по заброшенным зданиям, убегали от тупых гопников, поджигали дорожки пуха на улице. Когда Роману стукнуло четырнадцать лет, он попросил старшеклассника купить что-то из крепкого алкоголя. Они потом долго откашливались и заливали водой разодранное дешёвым пойлом горло. Даниил боготворил старшего брата. Роман стал для него лучшим и единственным другом. Они рубились на первой PlayStation, зачитывались комиксами и устраивали вечера запойного просмотра “Звёздных войн”, “Гарри Поттера” и “Доктора Кто”.

Повзрослев, братья сдружились ещё сильнее. Каждую неделю зависали в пабе или на даче, с привычной иронией делились подробностями личной жизни, вместе путешествовали по Европе.

Но год назад всё изменилось. Роман не справился с потерей любимой девушки, начал игнорировать родителей, отстранился от брата. Даниил пытался наладить общение, хоть как-то помочь родному человеку, но лишь натыкался на каменную стену.

Перед новым годом они виделись в последний раз. Слово за слово — и дело дошло до драки. Сплёвывая кровь на грязный снег, Роман с ненавистью сказал:

— Оставь меня наконец в покое, братец. Я больше не нуждаюсь в нашей дружбе.

Даниил подошёл к двухэтажному дому родителей. Он не знал, что скажет брату, перед глазами расплывались тёмные круги, а во рту горчило.

Внутри стояла мерзкая тишина. В коридоре он увидел небрежно валяющиеся кроссовки, значит, брат никуда не ушёл. Заглянул на кухню: всё те же нелепые магнитики прицеплены на холодильник. В остальных комнатах чисто и безлико. Даниил поднялся на второй этаж, уже осознавая, куда именно припёрся незадачливый братец.

Так и есть: в их детской комнате раздавался шум. Там ещё остались следы прошлого: постеры с музыкантами на стене, старый пузатенький компьютер, запылившиеся диски с играми, двухъярусная кровать, которую братья обожали. Они вечно спорили, кто будет спать наверху, и чаще всего побеждал Роман.

Даниил хотел сбежать. Пусть сами разбираются с пьяным братом! А ему нужно на волю, в университет, в одинокую квартиру или в паб — не важно. Главное — подальше от снедающего душу сожаления. Не уберёг, не спас, не помог — и нет больше сил бороться с тем, что от него не зависит.

Он сжал челюсть и толкнул дверь. Их детские вещи валялись на полу, а братец сидел за письменным столом и рассматривал фотографию в простой рамке. Роман выглядел ужасно: мятая одежда, растрёпанные волосы, многодневная щетина, покрасневшие глаза. От него разило алкоголем и отчаянием.

— Тебе не стоит здесь находиться, — твёрдо произнёс Даниил. — Скоро мама вернётся с работы.

— Не беспокойся, я как раз собирался уходить. Сам не знаю, зачем припёрся. Давно в родных стенах не был.

— Сейчас ты похож на отца, — покачал головой Даниил. Гнев бурлил в душе, безрассудное желание уколоть побольнее затуманило разум.

— Не говори так, — побледнел Роман. — Ненавижу эту сволочь, бросил нас ради водки.

— Чем ты лучше? — Даниил сел на стул, прикрыл глаза рукой.

— Я не могу отпустить прошлое, а вискарь немного успокаивает боль, — дрожащие слова отскакивали от стен, набатом били по голове.

— Прошло больше года, Ром, — как можно мягче сказал Даниил.

— Время не лечит. Я не могу её забыть.

— Или не хочешь. Пустился во все тяжкие: заваливался бухим в дом родителей, злил отчима. Почему ты не возьмёшь себя в руки и не вернёшься к полноценной жизни? Хотя бы ради семьи?

— Самосовершенствование — онанизм. Саморазрушение — вот что действительно важно, — процитировал Роман слова Тайлера Дёрдена.

— Только не нужно этих пафосных речей из "Бойцовского клуба", я давно перерос юношеский максимализм. Да и ты тоже. Зачем притворяешься глупее, чем ты есть?

— Ничего от тебя не скроешь, Даня, — с теплотой произнёс Роман. — Пойми, мне так проще: отдалиться от вас, заливать тоску вискарём, прожигать вечера в клубе. Ты не можешь спасти меня.

— Но сколько ты будешь жить прошлым? Прости себя за одну-единственную ошибку. Ты на ней зациклился.

— Слишком высокая цена за ошибку, не находишь? Дань, перестань винить себя за то, что не смог мне помочь. Живи полной жизнью. Окучивай невинных студенточек, по-любому в универ ходят сотни красоток с ногами от ушей и третьим размером груди.

— Я не вожу малолетних девиц в постель и не хочу ни с кем вступать в отношения.

— Из-за меня?

— Ну а как ты думаешь? — повысил голос Даниил. — Потерять лучшего друга, а потом залечивать раны беспорядочным сексом? Никогда этого не понимал. Да и не собираюсь я затыкать душевную пустоту отношениями.

Перед глазами промелькнула улыбающаяся Ксения. Она достойна лучшего, зря он написал то сообщение.

Роман нервным движением взлохматил волосы, потёр глаза и сказал тихо, удивляясь собственным словам:

— Что с нами случилось?

— Хотел бы я знать.

— Прости меня, — отрывисто произнёс брат. — За самобичеванием я совсем забыл о близких людях.

Роман нетвёрдой походкой спустился на первый этаж, остановился у выхода и посмотрел на идущего за ним брата:

— Дай мне ещё немного времени, Дань. Мне нужно разобраться в себе.

За ним тихо захлопнулась дверь.

Даниил вернулся в комнату, собрал в кучу вываленные братом диски, тетради, игрушки. Долго всматривался в их детскую фотографию: они счастливо улыбаются, смотрят в камеру доверчиво, наивно, открыто. Теперь понятно, почему Рома обратил внимание именно на этот снимок. Тогда их отец ещё не нажирался, как свинья, мать не плакала по ночам и не убивалась на двух работах, чтобы прокормить детей и мужа-алкоголика.

Былого не вернуть. Зато у него вновь появилась надежда на будущее. Надо только дожить до весны. Природа воскреснет, а брат рано или поздно обретёт душевный покой.

Даниил забрал с собой фотографию и покинул родительский дом.

Ксюша увалилась на кровать и набрала номер подруги.

— Привет, — услышала она расстроенный голос Аси.

— Что-то случилось? Это из-за Вовы?

— Да, — после затянувшейся паузы ответила Ася. — Всё сложно, прям как раньше статус в контактике ставили. А ты там как?

— Не переводи тему! Раз начала говорить, то продолжай, — возмутилась Ксюша.

— Ладно. Если вкратце — Вова тащит меня в койку, а я отбрыкиваюсь.

Этого Ксюша не ожидала. О сексе они с подругой почти не разговаривали.

— А не слишком ли быстро? — пробормотала Ксюша. — Вы же только недавно встречаться начали.

— Да в том и дело, — подруга тяжко вздохнула. — Не могу я так скоропалительно, без сильных чувств. Тупо, когда парень уламывает девушку на секс. Если есть взаимное влечение, всё само собой произойдёт.

— Ну да, какого фига он возмущается? — не зря ей Вова с первой встречи не понравился. — Он так прямо и сказал?

— Ага, ещё и попрекал меня тем, что я ломаюсь, как маленькая девочка. Я охренела, если честно.

— Так может послать Вовочку куда подальше с такими претензиями? — возмутилась Ксюша.

— Пока не знаю. Я ему вчера всё объяснила, он извинился и пообещал, что не будет настаивать. Вроде искренне раскаялся, оправдывался тем, что ему никто ещё так сильно не нравился.