— Неплохая идея. — Сара улыбнулась ему. — Думаю, что твоему отцу это понравится. Однако не уверена, что переживу открытие еще одного магазина. Нам придется подождать, пока Филипп подрастет, чтобы самому вести дело.

— И я это сделаю, — пообещал он, глядя на Сару с упрямством, которое было хорошо ей знакомо.

Она предложила ему прокатиться по Булонскому лесу, и он нехотя оставил Эмануэль, поцеловав ее в обе щеки, и сжал ей руку, чтобы напомнить об их помолвке.

После этого они мило погуляли в парке, и он был более разговорчив, чем обычно, болтая об Эмануэль и магазине, об Итоне и Вайтфилде. Он терпеливо относился к медленной неуклюжей походке Сары. Ему было жаль ее, она выглядела такой некрасивой. Вильям дождался их возвращения домой, а вечером они пообедали в ресторане. Филиппу всегда это нравилось.

В следующие две недели Сара все время посвятила Филиппу, потому что знала, что новорожденный потребует к себе большого внимания. Они собирались вернуться в замок сразу после родов, и доктора сказали, что она сможет совершить двухчасовую поездку. Они хотели положить ее в клинику за неделю до рождения ребенка, но Сара наотрез отказалась, заметив Вильяму, что в Штатах это не принято. Во Франции ложатся в клинику за неделю или за две до родов и там нежатся и ждут. Она не собиралась сидеть в клинике, пусть даже самой лучшей, и ничего не делать.

Они ежедневно заглядывали в магазин, и Филиппа привела в восторг вновь поступившая партия браслетов с изумрудами. А на следующий день Эмануэль порадовала их: утром купили два огромных кольца. Еще более поразительным оказалось то, что одно из них она продала своему любовнику Жан-Шарлю де Мартену. Он приобрел его для Эмануэль и, пока выбирал его, безжалостно дразнил ее, делая вид, что покупает драгоценность для своей жены. А потом, когда она рассердилась на него, вынул кольцо из коробочки и надел ей на палец. Теперь оно красовалось у нее на руке.

Сара удивленно подняла брови.

— Это означает что-нибудь серьезное? — спросила она, но знала, как много драгоценностей он покупал для жены и своих любовниц в других магазинах.

— Только то, что у меня теперь новое кольцо, — ответила Эмануэль, трезво глядя на вещи. У нее не было иллюзий. Но было несколько солидных клиентов, в которых Эмануэль была заинтересована. Многие из тех, кто бывал у них в магазине, покупали украшения как для жен, так и для любовниц. Они вели запутанную жизнь, и все они знали, что Эмануэль Бурже была само благоразумие.

Позднее, когда они вернулись домой, Филипп пошел в кино со своим воспитателем. Это был милый молодой человек, студент Сорбонны, он бегло говорил по-английски, и, к счастью, он нравился Филиппу.

Между тем наступил июль, и в Париже было жарко и душно. Прошло уже две недели, и Сара стремилась поскорее вернуться домой. В это время года в замке было так красиво. Казалось, стыдно тратить впустую лето в Париже.

— Я не назвал бы это пустой тратой времени. — Вильям смотрел на нее с задумчивой улыбкой, она выглядела словно самка кита, выброшенная на отмель, когда лежала в постели в просторной розовой атласной сорочке. — Тебе не жарко в такой одежде? — Он чувствовал себя неуютно, глядя на нее. — Почему ты не снимаешь ее?

— Я не хочу, чтобы мой вид вызвал у тебя тошноту. Когда она сказала это, он медленно подъехал к кровати.

— Ничто в тебе никогда не вызовет у меня тошноту. — Сейчас он выглядел немного грустным, он не сможет быть рядом с ней во время родов. Он испытывал некоторое недоверие к ее модному парижскому доктору и клинике, но он сам хотел, чтобы она рожала здесь, потому что так было намного безопаснее.

Этой ночью она спала глубоким сном, а он спал урывками. А в четыре часа утра у нее начались схватки. Он оделся и позвал служанку, чтобы та помогла одеться Саре, потом отвез ее в Нойи, в клинику, которую они выбрали. У нее были уже сильные схватки, и она почти не разговаривала с ним, пока они ехали в его «бентли». А потом ее увели, и он нервно прождал до полудня, опасаясь, что произойдет что-нибудь ужасное, как в первый раз. Они обещали дать ей маску и уверяли ее, что все будет в порядке. И легко, даже если женщина рожает ребенка в девять фунтов. И наконец в половине второго к нему вышел улыбающийся доктор, очень скромный и аккуратный.

— У вас красивый сын, мсье.

— А моя жена? — встревоженно спросил Вильям.

— Ей пришлось потрудиться. — На мгновение доктор стал серьезным. — Но все прошло хорошо. Сейчас мы дали ей немного снотворного. Через несколько минут вы увидите ее.

Когда он вошел в палату, Сара лежала, накрытая простынями, очень бледная и словно пьяная. Казалось, она не имеет представления, где она находится и почему она здесь. Она все время говорила ему, что они должны пойти днем в магазин и не забыть написать Филиппу в Итон.

— Я знаю, дорогая… все в порядке… — Он тихо просидел возле нее не один час, и около половины пятого она шевельнулась и, открыв глаза, посмотрела на него, потом смущенно оглядела комнату. Тогда он подвинулся к ней поближе, поцеловал в щеку и сказал ей о ребенке. Вильям еще не видел его, но медсестры говорили, что он прелестный. Он весил девять фунтов и четырнадцать унций и был почти таким же крупным, как Филипп. Глядя на нее, Вильям мог только воображать, как нелегко ей пришлось.

— Где он? — спросила она, оглядываясь по сторонам.

— В детской, его скоро принесут. Они хотели, чтобы ты поспала. — И тут он еще раз поцеловал ее. — Было очень тяжело?

— Скорее странно… — Она сонно на него посмотрела, держа его за руку и пытаясь собраться с мыслями. — Мне дали наркоз, и я почувствовала тошноту… и мне казалось, что все где-то очень далеко, однако я чувствовала боль, но не могла сказать им.

— Может быть, поэтому им нравится давать наркоз. — Но по крайней мере она и ребенок остались живы.

— Мне больше понравилось, когда я была с тобой, — грустно сказала она. Все было так странно, так чуждо и так стремительно, они даже не показали ей ребенка.

— Благодарю за комплимент. Боюсь, что я неважный хирург.

Но тут им принесли новорожденного, и вся боль была тотчас забыта. Малыш был красивый и пухленький, с темными волосами и большими голубыми глазами. Он был очень похож на Вильяма. Сара плакала, держа его на руках и любуясь им. Ей хотелось девочку, но теперь она ничего не имела против сына. Самое главное, что он родился и что с ним все в порядке. Они решили назвать его Джулиан, в честь дальнего кузена Вильяма. Сара настаивала, чтобы вторым его именем было Вильям, на что Вильям-старший неохотно согласился. Когда ребенка опять унесли, Сара заплакала. Она не могла понять, зачем они это делают, у нее была своя няня, своя комната и даже гостиная и отдельная ванная комната, но ей сказали, что оставлять его здесь надолго антисанитарно. Он должен находиться в детской в стерильных условиях. Сару переполнили впечатления прошедшего дня. Внезапно Вильям почувствовал себя виноватым за то, что привез ее сюда, но он обещал скоро отвезти Сару домой.