Мина распахнула дверь, которая вела на арену.

Шерсть на загривке у минотавра поднялась дыбом, а тело покрылось ледяным потом.

— Беги, — шепнул он эльфу. — Ну же, давай, выбирайся отсюда.

Сильванеш покачал головой.

— Я останусь здесь, как и ты. По той же самой причине.

Минотавр издал глухой рык. Он стоял в дверном проеме и спорил, хотя для себя уже решил, что ему делать. Эльф был прав: их действительно удерживала в этом страшном месте одна и та же причина.

Сжав зубы, Галдар протиснулся через дверь и вышел на арену. Он оглянулся, надеясь, что Сильванеш передумал и ушел, да так и замер с раскрытым ртом: эльфов было уже двое.

«Плодятся они тут, что ли?» — разозлился минотавр.

Второй эльф тем временем внимательно посмотрел на Галдара, и у минотавра возникло странное ощущение, что у незнакомца были неестественно старые для столь молодого лица глаза, которые читали чужие мысли и, казалось, проникали в самое сердце.

Галдару это не понравилось. Он заколебался, прикидывая, не следует ли ему разобраться с неожиданным гостем.

А эльф по-прежнему стоял на месте и чего-то ждал.

«Все враги нашей Богини явятся сюда, дабы узреть Ее триумф».

Предположив наконец, что это — один из них, Галдар пожал плечами и двинулся дальше. Его собственный, факел давно погас, и теперь он был вынужден поспешить за факелом Мины, чтобы не потерять ее во тьме.

Серебряные драконы, кружившие над Оплотом, больше не использовали своего смертоносного дыхания, полагая, что одного лишь нагнанного ими страха достаточно для разгрома врага. Поначалу Герард, который сидел на спине дракона, летевшего в переднем ряду, раздраженно спрашивал себя, зачем нужно рисковать собственной шеей, сражаясь в воздухе, если можно делать это, стоя на твердой земле. Однако теперь, испытав радостное волнение при виде того, как защитники города бегут в панике от сверкающей смерти, он осознал, что уже никогда не захочет драться по-старому.

Дракон нырнул вниз, и Герард издал боевой клич Соламнийских Рыцарей. Он не думал, что кто-то услышит его. Просто, будучи опьяненным предвкушением скорой победы, он не мог сдерживать свои эмоции. Остальные соламнийцы также кричали и гикали, а эльфийские лучники посылали вниз полчища стрел, ужасая и без того перепуганных нераканцев.

Мертвые окружили Герарда, пробуя остановить его, схватить за горло и засосать в свой водоворот. Но у них не было лидера, который направлял бы их действия в нужное русло. Крылья драконов швыряли души умерших в разные стороны, подобно тому как солнечные лучи изгоняют утренний туман, поднимающийся с берега реки. Герард видел вокруг себя призрачные руки и рты, но отныне чувствовал к ним только жалость.

Он отвернулся и стал смотреть на город.

Души мертвых исчезли.

Когда большинство защитников покинули стены, драконы приземлились в долинах, окружавших Оплот. Эльфы и рыцари спешились, выстроились в стройные ряды и двинулись на город, в то время как Герард и несколько других наездников остались контролировать небо.

Сильванестийцы и квалинестийцы установили свои флаги на небольшой возвышенности. Эльхана порывалась сама повести эльфов в бой, но ей напомнили о том, что правительница сильванестийского народа не имеет права рисковать собой, и она повиновалась общему решению.

— Я спасу своего сына, — сказала она Самару. — Я освобожу его из темницы!

— Моя королева... — начал он озабоченно.

— И слушать ничего не желаю! Мы найдем Сильванеша живым и здоровым. Обязательно найдем!

— Да, Ваше Величество.

Она стояла на холме, и два ярких эльфийских флага играли, словно радуга, над ее головой.

Гилтас находился рядом с Эльханой. Он тоже хотел быть во главе своего войска, но не мог не признать, что неопытный воин с мечом в руке представляет собой угрозу не только для врагов, но и для всех, кому выпадет несчастье приблизиться к нему.

Король молча наблюдал за удалявшейся Львицей. Он узнал бы ее из тысячи других по развевавшимся волосам и по тому, как она скакала впереди Диковатых Эльфов, выкрикивая их древние военные кличи, потрясая оружием и призывая нераканцев выползти из нор и принять открытый бой.

Гилтас боялся за нее. Он всегда боялся за нее, но тщательно скрывал свой страх. Ему бы и в голову не пришло предложить жене отказаться от участия в битве, ибо этим он нанес бы ей смертельное оскорбление. Львица родилась воином. Она обладала сердцем воина, инстинктами воина и храбростью воина. Ее было не так-то просто убить. Гилтас всеми силами души стремился к ней, и, вероятно, Львица почувствовала это, потому что неожиданно обернулась и помахала мужу рукой.

Он махнул ей в ответ, но она этого уже не видела: ее взгляд был вновь устремлен к Оплоту. Гилтас вздохнул: ему предстояло долгое напряженное ожидание.

Повелитель Тесгалл возглавлял Соламнийских Рыцарей, летя на золотом драконе. Он все еще испытывал резкую боль, вспоминая разгром Соланта. Он не мог забыть, как Мина насмехалась над ним, ступая своими грязными ногами по стене его города, и сейчас Тесгаллу не терпелось выставить на такой же стене голову девчонки, насадив ее на пику.

Не многие из нераканцев нашли в себе силы преодолеть драконобоязнь. Их лучники выпустили целое облако стрел в дракона Повелителя Тесгалла, но тот дохнул на них, и стрелы сгорели. Тесгалл развернул своего крылатого союзника и направил его в самый центр Оплота.

Пешие армии эльфов и соламнийцев подошли ко рву с лавой и остановились. Серебряные драконы поспешили прийти им на выручку: они дохнули на раскаленный поток своим инеем и мгновенно превратили его в застывший черный камень. Пар повалил в воздух, обеспечивая укрытие для наступавших, что оказалось весьма кстати, поскольку рыцари Мины начали стрелять по ним из сторожевых башен.

Эльфы ответили врагу морем стрел. Повелитель Ульрик повел своих рыцарей на штурм стен, с которых на них полетели крупные камни. Однако, действуя в спешке, стоявшие у катапульт промахнулись, и соламнийцы, успешно забросив крючья, принялись быстро карабкаться вверх.

Группы эльфийских лучников начали спрыгивать со спин снизивших высоту драконов и приземляться на крыши домов, чтобы выпустить в спины нераканцам новую волну стрел.

У соламнийцев не было тарана, но он и не понадобился. Один из золотых драконов ринулся к Западным Воротам и обрушил на них целый шквал огня, превратив их в золу. Атакующие с победоносным криком ворвались в Оплот.

Битва перекинулась на улицы города, и его защитники стали драться более ожесточенно: мысль о неминуемой смерти вынудила их позабыть о драконобоязни, а отчаяние придало им сил. Теперь драконы не могли использовать свое оружие из-за опасения ранить собственных друзей.

И все же Герард был уверен, что победа останется за ними. Рыцарь уже собирался попросить своего дракона опустить его на землю, чтобы он мог вступить в бой на земле, когда вдруг услышал свое имя.

Поскольку слепой Мирроар не мог драться наравне с другими, они с Одилой вызвались действовать как разведчики, дабы направлять соламнийцев туда, где в них больше всего нуждались в данный момент. Крича что-то Герарду, Одила указывала на север: там виднелось огромное войско Рыцарей Тьмы, сумевших покинуть город и теперь отступавших в направлении Властителей Судеб. Нераканцы не паниковали — они двигались ровными рядами.

Не имея ни малейшего желания отпускать их, Герард ринулся им наперерез, но тут его внимание привлекла вспышка в одном из ущелий. Соламниец приостановил своего дракона и вскоре увидел еще одно войско. Нежданные гости двигались по склонам гор, словно полчища страшных, сверкающих змей, и Герард с ужасом узнал в них драконидов. При помощи крыльев они легко преодолевали любые препятствия. Солнце освещало их тяжелые доспехи и отражалось от шлемов и чешуйчатой кожи.

Драконидов было больше тысячи. Завидев их, армия нераканцев разразилась радостными восклицаниями и стала бодро разворачиваться в сторону Оплота.