— Нет, — прошептал он. — Это я должен просить прощения… — И утер ей слезы ладонью. — Я, дурень, не понимал, через что ты прошла. Я думал только о себе и о тех опасностях, которым сам подвергался… Ах ты, сердечко мое…

— Я так долго была Дочерью Вождя, что разучилась жить по-другому. — Золотая Луна подняла на него глаза. — Это дает мне силы… И мужество, когда страшно… Я не могу так сразу перемениться…

— И не надо, — улыбнулся он, отводя с ее лба выбившиеся пряди. — Я ведь с первого взгляда полюбил Дочь Вождя, помнишь? На играх в твою честь…

— Помню, — отозвалась она. — Ты еще отказался подойти под мое благословение. Ты признавал моего отца вождем, но не желал чтить во мне Богиню. Ты сказал, дескать, люди не должны обожествлять других людей… — Речной Ветер видел по глазам, что память вновь вернула ее в тот далекий, далекий день. — Ты стоял там такой высокий, гордый, красивый… И говорил о древних Богах, не существовавших тогда для меня…

— А ты была так прекрасна в своем гневе, — подхватил он, — и твоя красота стала для меня благословением: я не нуждался в ином. Ты велела выкинуть меня с игр…

Золотая Луна печально улыбнулась.

— Ты думаешь, я разгневалась оттого, что ты унизил меня перед всем племенем? А дело было вовсе не в том…

— Да? Но в чем же тогда. Дочь Вождя?

Румянец покрыл ее щеки, но синие глаза смотрели прямо.

— Я гневалась, ибо, глядя на тебя, отказавшегося преклонить передо мною колени, вдруг поняла, что половина моего сердца мне уже не принадлежит, и, если ты не вернешь ее мне, оно так и останется опустошенным…

Вместо ответа воин еще плотнее притянул ее к себе, нежно целуя прекрасные волосы.

— Речной Ветер, — выговорила она. — Дочь Вождя сидит во мне слишком крепко, и я не надеюсь когда-либо избавиться от нее. Но ты знай, что и Золотая Луна всегда здесь… и если это странствие когда-нибудь кончится и придет мир — Золотая Луна навеки станет твоей, а Дочь Вождя будет навсегда позабыта…

Бухнула дверь тронного зала, и все, вздрогнув, обернулись в ту сторону. Вошедший овражный гном-страж сунул Танису мятую бумажонку.

— Карта! — сказал он.

— Спасибо, — с самым серьезным видом поблагодарил полуэльф. — И, пожалуйста, передай мою благодарность Верховному Блопу.

— Государю Верховному Блопу, — озабоченно косясь на стенную шпалеру, поправил страж. Неуклюже поклонился и, пятясь, скрылся в покоях правителя.

Танис развернул карту. Все собрались взглянуть на нее, даже Флинт. Тому, впрочем, хватило одного-единственного взгляда, чтобы, фыркнув, удалиться в свой угол.

— Чего и следовало ожидать, — невесело засмеялся Танис. — Интересно, помнит ли великий Пфадж, где эта самая «большой тайный комнат»?

— Разумеется, не помнит. — Приподнявшийся Рейстлин смотрел на него из-под опущенных век. — Потому-то он до сих пор и не наведался туда еще раз в поисках сокровищ. И тем не менее один из нас знает, где логово драконицы…

Все проследили взгляд мага. Бупу насупилась.

— Твоя верно. Моя знай! — ответила она не без вызова. — Моя знай тайный место. Моя ходи туда, бери цветной камешки. Но не говори Верховный Блоп!

— А нам — скажешь? — спросил Танис. Бупу оглянулась на Рейстлина, и тот кивнул.

— Я говори, — буркнула она. — Дай карта!

Все снова занялись картой, а Рейстлин поманил к себе брата.

— Что план? Не переменился? — прошептал маг.

— Нет, и мне он поперек печенок, — свел брови Карамон. — Я бы пошел с тобой…

— Чушь! — прошипел Рейстлин. — Тебя мне только не хватало! — И добавил уже мягче: — Уверяю тебя, никакая опасность мне не грозит. И потом… — Взяв близнеца за руку, он заставил его склониться пониже. — И потом, ты должен кое-что сделать для меня, брат мой. Принеси мне одну вещь из драконьего логова…

Ладонь Рейстлина была против обыкновения горячей, глаза горели. Карамон едва не отшатнулся, заметив, как проступило в нем нечто, напоминавшее тот день в Башне Высшего Волшебства… но Рейстлин держал цепко.

— Что же это? — пересилив себя, спросил Карамон.

— Волшебная книга! — прошептал Рейстлин.

— Так вот почему ты так хотел попасть в Кзак Царот, — сказал Карамон. — Ты знал, что она здесь.

— Я впервые услышал о ней много лет назад, — ответил Рейстлин. — Я знал — весь мой Орден знал, — что она была здесь перед Катаклизмом, только мы думали, что она погибла вместе с городом. Когда же оказалось, что Кзак Царот избег полного уничтожения, я решил, что и книга, может быть, уцелела!

— А откуда ты знаешь, что она в логове?

— Я не знаю, я просто предполагаю… Для нас, магов, эта книга — величайшее из сокровищ Кзак Царота. Если драконица ее нашла, можно не сомневаться, что она ею пользуется!

— Значит, ты хочешь, чтобы я ее тебе принес, — медленно проговорил Карамон. — Как хоть она выглядит?

— Как моя, только белый, как кость, пергамент переплетен в иссиня-черную кожу с серебристыми письменами, оттиснутыми на обложке. Она холодна на ощупь, смертельно холодна…

— А что гласят письмена?

— Лучше тебе этого не знать, — прошелестел Рейстлин.

— Кому принадлежала книга? — исполнившись внезапного подозрения, спросил Карамон.

Рейстлин долго молчал, золотые глаза смотрели в пространство, как если бы он силился вспомнить нечто давно забытое.

— Ты никогда не слышал о нем, брат мой, — наконец прошептал он, но так тихо, что Карамон вынужден был наклониться. — Он был одним из величайших в моем Ордене. Его звали Фистандантилус.

— И судя по тому, как ты описываешь эту его книгу… — Карамон помедлил, со страхом ожидая ответа, но Рейстлин молчал, и богатырь решился: — Этот Фи… Фис… он… носил Черные Одежды?

И отвернулся, не в силах вынести пронизывающий взгляд брата.

— Не спрашивай более! — прошипел Рейстлин. — И ты такой же, как все! Никто из вас не способен понять меня!.. — И вздохнул, заметив боль, промелькнувшую в глазах близнеца. — Поверь мне, Карамон. Это, в общем, не особенно могущественная книга… одна из его ранних. Он был молод, очень молод тогда… — Взгляд Рейстлина снова устремился в неисповедимую даль, но потом он как будто очнулся и договорил: — Как бы то ни было, она для меня невероятно ценна. Ты должен достать ее для меня! Ты должен…

Кашель скрутил его на полуслове.

— Ладно, Рейст, не волнуйся, — пообещал Карамон. — Принесу. Ты только не переживай.

— Добрый, славный Карамон, — отдышавшись, выговорил Рейстлин. И, поникнув на пол, прикрыл глаза: — А теперь дай мне отдохнуть. Я должен быть готов…

Поднявшись, Карамон еще раз посмотрел на брата, потом повернулся — и чуть не наступил на Бупу, подозрительно взиравшую на него снизу вверх.

— Что там еще? — встретил Стурм вернувшегося Карамона.

— Ничего, — буркнул тот и виновато зарделся. Стурм встревоженно повернулся к Танису.

— Что такое, Карамон? — спросил Танис, убирая в поясной кошель свернутую карту и оглядываясь на великана. — Что-нибудь случилось?

— Н-нет, — замялся Карамон. — Ничего. Я просто… ну… пытался уговорить Рейстлина взять меня с собой. А он сказал, что я только помешаю ему.

Танис внимательно смотрел на него. Он знал, что Карамон говорил правду, — но почти наверняка не всю правду. Карамон с радостью положит жизнь за любого члена отряда. Но если Рейстлин прикажет ему, он, чего доброго, всех их предаст…

Великан смотрел на полуэльфа, взглядом умоляя не задавать больше вопросов.

— Твой брат прав, Карамон, — сказал наконец Танис и хлопнул его по плечу. — Рейстлину ничего не грозит, и потом, там с ним будет Бупу. Она уж его в обиду не даст. Так что он спокойно устроит свой волшебный фейерверк, выманивая драконицу, и спрячется прежде, чем она туда долетит.

— Да я знаю. — Карамон вымучил улыбку. — И я нужен вам…

— Очень нужен, — сказал Танис серьезно. — Ну что? Все готовы?

Все поднялись на ноги — угрюмые, молчаливые. Рейстлин вышел вперед — капюшон глубоко надвинут, руки спрятаны в рукава. Некая аура окутывала мага, непонятная, но пугающая — аура силы, собранной, точно пружина, внутри. Танис прокашлялся.