— Где Речной Ветер?.. — спросил Танис. Карамон и Стурм переглянулись, потом опустили глаза. Гнев победил боль: Танис поднялся на ноги. Стурм тоже поднялся — и загородил ему дорогу.

— Это его воля и его выбор, Танис. У наших народов один и тот же обычай…

Танис оттолкнул рыцаря и подошел к двойным дверям. Флинт не пошевелился.

— Прочь! — сказал полуэльф. Его голос дрожал. Флинт хмуро поднял глаза. Лицо древнего гнома пробороздили морщины, а в глазах светилась та самая мудрость, что когда-то привлекла к нему несчастного мальчишку — полуэльфа, получеловека — и породила между ними странную, но прочную дружбу.

— Сядь и успокойся, сынок, — мягко сказал Флинт. Видимо, он тоже кое-что вспомнил. — Если твоим эльфийским мозгам этого не понять, так прислушайся хоть раз к тому, что говорит твое человеческое сердце…

Танис зажмурился… слезы жгли ему веки. И тут из храма послышался безумный крик. Речной Ветер!.. Отпихнув гнома, Танис толкнул тяжелые золотые двери… Быстро шагнув, не обращая внимания на боль, он распахнул вторую пару дверей и вступил в покой Мишакаль. В воздухе было разлито чудесное ощущение покоя и мира; но на сей раз оно только раздуло ярость полуэльфа.

— Я не могу веровать в таких Богов!.. — выкрикнул он. — Что вы за Боги, если требуете человеческих жертв? Это вы когда-то навлекли на людей Катаклизм! Верно, вы могущественны! Но оставьте нас в покое, слышите? Такие Боги нам не нужны!..

Полуэльф заплакал. Сквозь слезы он разглядел Речного Ветра, с мечом в руке стоявшего на коленях перед изваянием. Танис неуклюже рванулся вперед, надеясь все-таки остановить самоубийцу… Речной Ветер находился по другую сторону пьедестала. Танис обогнул его… и замер, потрясенный. Он не мог поверить своим глазам. Или это горе и боль сыграли с ним злую шутку?.. Танис поднял глаза к прекрасному, благому лику Богини и попробовал привести в порядок отказывавшийся повиноваться рассудок. Потом посмотрел снова.

Там, на полу перед изваянием, лежала Золотая Луна. Она крепко спала; спокойное дыхание равномерно приподнимало ее грудь. Бледно-золотая коса растрепалась, и неизвестно откуда взявшийся ветерок, напоенный благоуханием весны, трогал пряди волос, упавшие на лоб. Мраморная Богиня снова держала в ладонях жезл, составлявший одно целое с изваянием. Зато на шее Золотой Луны красовалось ожерелье, которое Танис в прошлый раз видел на статуе Мишакаль.

— Теперь я — настоящая жрица, — негромко завершила свой рассказ Золотая Луна. — Я ученица Мишакаль. Я еще очень многое должна постичь, но со мной самое главное — сила моей веры. Я стала целительницей. Через меня на землю вернулся дар истинного исцеления…

Вытянув руку, она прошептала молитву Мишакаль и коснулась лба Таниса. И тотчас, залечивая раны и очищая дух, по его телу пробежали токи чудесной силы.

— Итак, у нас появилась жрица, — сказал Флинт. — Дело хорошее. Но, насколько я понял, этот, как его, Повелитель Верминаард — тоже жрец, и притом не последнего разбора. И если мы нашли древних Богов Света, то он стакнулся с Богами Тьмы, и притом куда раньше нас. И хотел бы я знать, каким образом Диски помогут нам против туч драконов?

— Ты прав, — тихо ответила Золотая Луна. — Я — не воин, я — целительница. Мне не дано объединить народы Кринна во имя изгнания Зла и восстановления Равновесия. Я должна лишь найти человека, наделенного силой и мудростью и способного это исполнить. Ему-то и будут вручены Диски Мишакаль.

Друзья долго молчали, переваривая услышанное. Но потом…

— Надо уходить, Танис, — прошипел Рейстлин. Маг стоял у дверей храма, глядя в щелку на площадь. — Слушайте!..

Рога. Северный ветер донес хриплый рев бесчисленных рогов.

— Это армии, — пробормотал Танис. — Война началась.

В сумерках они покинули Кзак Царот и направились на запад, в сторону гор. Воздух был уже по-зимнему холоден, резкий ветер швырял в лицо мертвые листья. Идти решено было в Утеху: там они пополнят припасы и разузнают, что делается в мире. Тогда и можно будет пуститься на поиски вождя.

Где же его искать?.. Единодушия не предвиделось. Стурм уже заводил речь о Соламнии, Золотая Луна упоминала Гавань, Танис же полагал, что самое подходящее место для Дисков Мишакаль — эльфийское королевство.

Они шли до глубокой ночи, строя пока еще очень неопределенные планы. Им не встретилось ни одного драконида; видимо, спасшиеся из Кзак Царота поспешили на север, навстречу армиям пресловутого Повелителя Верминаарда, Верховного Владыки драконов.

Вот взошла серебряная луна, за ней выплыла алая. Друзья поднимались все выше в горы; рев рогов, раздававшийся за спиной, гнал прочь усталость. Они разбили лагерь, лишь достигнув перевала, но костер зажечь так и не отважились. Поужинав, они распределили стражу и легли спать.

Рейстлин проснулся в стылый предутренний час, когда небо на востоке только-только серело. Его разбудил чей-то плач — реальный или, может, приснившийся?.. Звук повторился. Золотая Луна, подумал маг с раздражением и хотел снова улечься, но потом заметил Бупу, съежившуюся в комочек и горько всхлипывавшую под одеялом.

Рейстлин огляделся. Все спали, кроме Флинта, стоявшего на страже в другом конце маленького лагеря. Гном явно ничего не слышал, да и смотрел он совсем в другую сторону. Маг поднялся. Беззвучно ступая, он подошел к Бупу и положил руку ей на плечо.

— Что с тобой, маленькая?

Бупу повернулась к нему. Глаза ее были красны от слез, нос распух. По грязным щекам катились крупные капли. Она шмыгнула носом и кое-как утерлась.

— Моя не хочет расставаться. Моя хочет ходи с тобой! — выговорила она. — Но… но… как же без своих! Без мой народ…

И вновь залилась слезами, уткнувшись в ладони лицом.

И тогда на лице Рейстлина появилось выражение величайшей нежности — зрелище поистине удивительное. Он притянул Бупу к себе и стал гладить ее жесткие волосы. Он слишком хорошо знал, каково это — быть слабым и беззащитным… быть предметом жалости и насмешек…

— Ты была мне настоящим и верным другом, Бупу, — сказал он. — Ты спасла жизнь не только мне, но и тем, кто мне дорог. А теперь выполни мою последнюю просьбу, маленькая. Возвращайся к своим! Моя дорога темна и опасна, и ты не должна далее следовать за мной.

Бупу приподняла голову, глаза ее прояснились. Но потом на лицо вновь пала тень:

— Твоя без моя будет плохо…

— Нет, — улыбнулся Рейстлин. — Я буду счастлив, зная, что ты в безопасности и среди своих.

— Твоя уверен? — спросила Бупу заботливо.

— Вполне, — сказал Рейстлин.

— Тогда моя уходи. — Бупу проворно поднялась. — Только твоя сперва бери подарок!

И принялась рыться в заветном мешке. Рейстлин невольно вспомнил ту дохлую ящерицу.

— Не надо, маленькая… — начал было он, но тотчас осекся, ибо Бупу вытащила из мешка… книгу! В сером холодном утреннем свете блеснули серебряные письмена на иссиня-черной обложке…

Рейстлин протянул к ней трясущиеся руки и выдохнул:

— Волшебная книга Фистандантилуса…

— Твоя нравится?.. — спросила Бупу застенчиво:

— О да, маленькая моя! — Рейстлин бережно принял бесценный дар и любовно погладил кожаный переплет. — Но где ты…

— Моя бери у дракона, пока сияй голубой свет, — объяснила Бупу. — Моя доволен, что твоя нравится. Теперь моя уходи. Моя ищи Верховный Блоп Пфадж Первый Великий… — И она привычно вскинула мешок на плечо, но потом, остановившись, оглянулась назад. — Твоя кашляй, — сказала она. — Твоя уверен, что не хочет лечебный ящерица?

— Нет, маленькая. Спасибо. — И Рейстлин поднялся. Бупу окинула его скорбным взглядом, а потом, замирая от сознания собственной дерзости, схватила его руку и быстро поцеловала. Отвернулась, опустила голову и громко, горестно всхлипнула.

Рейстлин шагнул вперед и опустил ладонь на ее голову. «О Величайший, — воззвал он мысленно. — Если мне действительно дарована хоть какая-то сила… сила, о которой и сам я не подозреваю… сделай так, чтобы маленькая Бупу прожила жизнь спокойно и счастливо…»