Танис немало горевал о разрушенной Утехе, но то, что творилось в Квалиносте, тупым ножом кромсало самую его душу. Он всегда утешал себя полуосознанной мыслью: что бы ни случилось с ним самим, Квалинести пребудет вовеки. Но, оказывается, ему и тут суждена была утрата Квалинести скоро не станет.

Странный звук заставил его оглянуться… Это плакал старый волшебник.

— Что хоть вы собираетесь делать? Куда пойдете? — с мукой сердечной спросил Танис Гилтанаса. — Где думаете укрыться?

— Скоро, очень скоро ты получить ответы на все свои вопросы — и даже более, — пробормотал Гилтанас.

Башня Солнца далеко превосходила высотой все прочие здания Квалиноста. Солнце играло на золоте, создавая иллюзию вращения. Спутники вошли в Башню молча, благоговея перед величием и красотой древнего сооружения. Только на Рейстлина оно не произвело особого впечатления. Его глаза не видели красоты — лишь умирание.

Гилтанас подвел друзей к небольшому алькову.

— Главный зал здесь рядом, — сказал он. — Мой отец держит совет со старейшинами, обсуждая исход. Брат сообщит ему о нашем прибытии. Нас призовут по окончании совета… — Он махнул рукой, и вошли эльфы с чашами и кувшинами прохладной воды. — Освежитесь пока.

Путешественники вволю напились и кое-как умылись, избавляясь от грязи и пыли. Стурм снял плащ и тщательно протер доспехи одним из Носовых платков Тассельхофа. Золотая Луна расчесала свои чудесные волосы, но плаща, туго стянутого у шеи, не расстегнула. Они с Танисом решили, что носимый ею медальон до времени лучше было скрыть; быть может, кто-нибудь узнает его. Фисбен без особого успеха пытался выправить свою бесформенную, мятую-перемятую шляпу. Карамон озирался — не видать ли где еды. Гилтанас застыл поодаль с выражением напряженного ожидания на бледном лице.

Прошло некоторое время, и в дверной арке появился Портиос.

— Вас призывают, — сказал он сурово.

И вот спутники вошли в зал Беседующего-с-Солнцами. Сотни лет внутреннего убранства этого здания не касался взгляд человека. Ни один кендер никогда не видел его. А последними гномами, побывавшими здесь, были строители, возводившие его много веков тому назад.

— Вот это работа, — тихо сказал Флинт, и к глазам его подступили слезы.

Круглый зал выглядел куда более обширным, чем, казалось бы, могла вместить стройная Башня. Стены покрывал белый мрамор; не было ни опорных балок, ни колонн — лишь купол, сведенный на невероятной высоте, у самой вершины Башни. Купол украшала великолепная мозаика: по одну сторону в синем небе сияло солнце, по другую плыли среди звезд две луны, серебряная и алая, и разделяла их радуга.

Светильники в зале отсутствовали: сложная система окон и зеркал заливала покой солнечным светом, вне зависимости от того, в какой стороне было солнце. Потоки света скрещивались посередине, на возвышении.

Никаких сидений в зале не было. Эльфы стояли — и мужчины и женщины. На это собрание сошлись только родовые старейшины, главы семейств. Танис обратил внимание, как много было женщин, причем большая часть — в траурных темно-лиловых одеждах. Эльфы женятся и выходят замуж один раз на всю жизнь и, овдовев, в повторный брак не вступают. Титул старейшины, таким образом, переходит к жене — до самой ее смерти.

Друзей провели на середину зала. Эльфы расступались в почтительном молчании, награждая их, впрочем, не слишком дружественными взглядами, — особенно кендера с гномом и двоих варваров, странно выглядевших здесь в своих мехах. Благородного Соламнийского Рыцаря провожал шепот изумления. И особенно сложные чувства вызвало появление Рейстлина в его алом одеянии. Эльфийские маги носили белые одежды служения Добру, но ни в коем случае не алые Равновесия: по мнению эльфов, это был шаг навстречу Тьме.

Когда все успокоились, вперед вышел Беседующий-с-Солнцами.

Много, много лет Танис не видел правителя, а ведь тот доводился ему приемным отцом. Оказывается, и тут ему суждено было узреть перемену! Годы еще не согнули правителя — он был даже выше Портиоса, своего сына. Он был одет в блестяще-желтое облачение, как того требовал его сан. Он был суров и непреклонен лицом и держался строго. Вот уже более столетия его именовали правителем. Знавшие его имя никогда не произносили его вслух — в том числе и его собственные дети. И вот Танису удалось разглядеть в его волосах седину, которой не было прежде, а лицо, казалось, неподвластное времени, пробороздили морщины тревоги и скорби…

Когда эльфы ввели друзей, Портиос присоединился к брату. Правитель простер руки и назвал сыновей по именам, и они, поспешив вперед, обняли отца.

— Сыны мои… — Голос Беседующего дрогнул; Таниса изумило подобное проявление чувств. — Я уже не надеялся еще раз увидеть вас в этой жизни… Поведай мне о налете, — повернулся он к Гилтанасу.

— Не время, правитель, — сказал Гилтанас. — Сперва поздороваемся с гостями.

— О да, да… — Глава эльфов поднес к лицу дрожащую руку, и Танису показалось, будто он разом постарел. — Простите меня, гости. Я приветствую вас, пришедших первыми в королевство, чью границу вот уже много лет не переступали чужие…

Гилтанас шепнул ему несколько слов. Проницательный взгляд правителя обратился на Таниса; он поманил полуэльфа к себе.

— Это в самом деле ты, Танталас, сын жены моего брата?.. — Он говорил спокойно и вежливо, быть может, лишь чуточку напряженно. — Не один год я гадал, что сталось с тобою. Что ж, добро пожаловать на родину… хотя, боюсь, тебе суждено увидеть ее последние дни. Моя дочь, полагаю, будет особенно рада встрече с тобой. Она до сих пор скучает по товарищу детских игр…

Гилтанас напрягся и потемнел лицом при этих словах. Полуэльф почувствовал, что краснеет. Не в силах говорить, он низко склонился перед правителем.

— Я приветствую вас всех, — продолжал тот, — и надеюсь в дальнейшем узнать вас поближе. Я не задержу вас надолго, но, думается мне, вам следует знать, что делается в мире. Отдых и пища могут и повременить… Итак, сын мой, — повернулся он к Гилтанасу, явно радуясь окончанию формальностей, — как прошел налет на Пакс Таркас?

Гилтанас, шагнув вперед, опустил голову.

— У меня ничего не вышло, о Беседующий-с-Солнцами.

Шепот прошелестел в зале, точно ветерок среди осин. Лицо правителя осталось бесстрастным. Вздохнув, он незряче уставился в высокое окно.

— Рассказывай, — велел он спокойно.

Гилтанас трудно сглотнул, потом заговорил так тихо, что задние ряды придвинулись ближе.

— Я пробирался на юг со своими воинами тайком, как и было задумано, и все шло хорошо. Мы даже встретили воинов-людей, беженцев из Врат, и они присоединились к нам, умножив наши ряды. Но потом… несчастная судьба столкнула нас с передовыми разъездами армии Повелителя Драконов. Мы храбро бились — и эльфы, и люди… но тщетно. Я был ранен в голову и потерял сознание… очнулся в овраге. Кругом валялись трупы моих товарищей. Видимо, гнусные дракониды сбросили раненых со скалы, но меня сочли мертвым… — Гилтанас кашлянул. — Лесные друиды залечили мои раны. От них я проведал, что многие из моего отряда были еще живы и в плену. Я оставил друидов хоронить павших, а сам поспешил по следам армии Повелителя. Так я оказался в Утехе…

Гилтанас умолк. Лицо его блестело от пота, пальцы трепетали. Он вновь прокашлялся и хотел продолжать, но голос не повиновался ему. Отец с нарастающей тревогой смотрел на него.

— Утеха разрушена, — выговорил наконец Гилтанас.

Слушатели ахнули.

— Могучие валлины сожжены или срублены — уцелело лишь несколько…

Эльфы разразились криками ярости и горя. Правитель вскинул руку, призывая всех к тишине.

— Печальная новость, — сурово прозвучал его голос. — Мы воистину скорбим о деревьях, даже нам казавшихся старыми. Но продолжай, сын мой, — какая судьба постигла наших воинов?

— Я увидел их — и людей, помогавших нам, — привязанными к столбам на главной площади города… — Каждое слово давалось Гилтанасу с величайшим трудом. — Кругом стояли стражники-дракониды. Я было понадеялся освободить пленников под покровом ночи, но… но… — Голос совсем изменил ему, голова поникла. Старший брат подошел к младшему и положил руку ему на плечо. Гилтанас собрался с силами: — Но тут в небе появился алый дракон…