— Представь себе, — сказала она наконец, — что ты идешь через лес, неся с собой самое драгоценное из принадлежащего тебе — прекрасный редкостный самоцвет. И вдруг на тебя набрасывается свирепый зверь. Выронив камень, ты спасаешься бегством. Потом обнаруживаешь, что потерял самоцвет, но никак не можешь преодолеть страх и вернуться за ним в лес. На другой день приходит некто и предлагает тебе новый камень. В глубине души ты сознаешь, что он не чета потерянному, но идти назад за тем первым все-таки слишком страшно. Означает ли это, что оброненный самоцвет перестал существовать? Или он все еще лежит там, сияя под палыми листьями и ожидая, когда ты вернешься за ним?

Элистан со вздохом закрыл глаза, лицо его мучительно исказилось.

— Ну конечно… Это мы должны вернуться за ним в лес. Как же мы заблуждались!.. Эх, девочка, если бы мне было отпущено время узнать хоть что-нибудь о твоих Богах…

И он протянул ей руку. Золотая Луна затаила дыхание и стала почти так же бледна, как и сам умирающий.

— Тебе будет даровано время, — прошептала она и взяла его руку в свою.

Танис, поглощенный происходившим, вздрогнул от прикосновения к плечу. За его спиной стояли Стурм и Карамон.

— Что такое? — спросил он быстро. — Стража?..

— Пока еще нет, — резко ответил Стурм, — но того и гляди вот-вот нагрянут. Эбен и Гилтанас — оба куда-то исчезли!

Ночь сгущалась над Пакс Таркасом…

Пирос, алый дракон, нередко принимал человеческое обличье и в этом качестве даже обзавелся привычкой в задумчивости расхаживать туда и сюда. К сожалению, его логово было тесновато для того, чтобы расхаживать по нему в обычном теле, — хотя дракону и отвели самый большой зал крепости и даже несколько расширили помещение. Пирос едва мог расправить громадные крылья или повернуться кругом.

Заставив себя успокоиться, дракон вытянулся на полу и затих, глядя на дверь. Он не заметил, как высоко над ним, на четвертом этаже, над балконными перилами появились две головы.

Вот наконец раздался долгожданный стук в дверь: Пирос нетерпеливо вскинул голову, но тут же зарычал и уронил ее снова — вошли всего-навсего двое гоблинов, притащивших беднягу Сестана.

— Овражный гном! — фыркнул Пирос. С такими ничтожествами, как гоблины, он разговаривал только на Общем. — Верминаард вконец спятил, если воображает, будто я стану есть овражного гнома! Бросьте его куда-нибудь — и выкатывайтесь вон!

Повторять гоблинам не потребовалось. Сестан, всхлипывая, съежился в углу.

— Заткнись! — раздраженно рявкнул Пирос. — Не то сейчас как дохну огнем — живо утрешь нос!

Снова послышался негромкий стук в дверь, и на сей раз дракон его сразу узнал. Его глаза полыхнули красным:

— Войди!

Через порог логова шагнул некто в длинном плаще с капюшоном, надвинутым на лицо. Он проговорил вполголоса:

— Я пришел согласно твоему приказанию. Уголь.

— Да. — Когти Пироса царапнули каменный пол. — Сними капюшон. Я желаю видеть, с кем имею дело.

Вошедший повиновался. С балкона четвертого этажа послышался какой-то придушенный звук. Пирос вскинул голову и уставился на темные галереи: взлететь посмотреть — или послышалось? Посетитель перебил его мысль:

— У меня очень мало времени. Царственный. Я должен вернуться прежде, чем они что-либо заподозрят. И я должен еще доложить Повелителю Верминаарду…

— Доложишь еще, — раздраженно отозвался дракон. — Что замышляют те дурни, которых ты сопровождаешь?

— Они хотят освободить рабов и поднять восстание, чтобы заставить Верминаарда отозвать армию, наступающую на Квалинести.

— Все?

— Да, Царственный. Я должен предупредить Повелителя…

— Какой смысл? Это ведь я буду разбираться с рабами, если они и вправду восстанут. Замышляют ли они что-либо против меня?

— Нет, Царственный. Они слишком боятся тебя — как тому и надлежит быть, — отвечал посетитель. — Они собираются дождаться, когда вы с Повелителем улетите в Квалинести. Тогда, мол, они освободят детей и уйдут в горы прежде, нежели вы возвратитесь.

— Великий замысел великих мыслителей, — хмыкнул дракон. — Насчет Верминаарда не беспокойся — я сам сообщу ему… когда сочту нужным. Нам же предстоит гораздо, гораздо более важное дело. Слушай внимательно. Недоумку Тоэду попал в руки пленник… — Пирос помедлил, его глаза тлели внутренним жаром. — Это ОН! — Дракон понизил голос до свистящего шепота. — Тот, кого мы ищем!

Человек в плаще изумленно застыл.

— Ты уверен?..

— А то как же! — свирепо зарычал Пирос. — Сколько раз он снился мне по ночам! И вот он здесь, у меня в когтях! Весь Кринн искал его — а найти выпало мне!

— Ты пошлешь весть Ее Темному Величеству?

— Нет. Я не могу доверить сведения такой важности никакому посланнику! Я сам доставлю его ей, но сейчас я не в состоянии отлучиться. Верминаард не справится без меня с Квалинести. Как ты знаешь, эта война призвана всего лишь скрыть нашу истинную цель, но если уж воевать — то как следует, да и мир без эльфов станет, право же, чище. Итак, я сам доставлю Вечного Человека Властительнице, как только смогу.

— Зачем же рассказывать о нем мне? — не без иронии спросил его собеседник.

— Затем, что тебе поручается его уберечь! — Пирос пошевелился, сменив позу на более удобную. Все шло как надо — и шло быстро. — Воистину, провидением Ее Темного Величества Человек Зеленого Камня и жрица Мишакаль прибыли сюда одновременно! Пусть Верминаард завтра получит удовольствие, развлекаясь с этой жрицей и ее дружками… — Глаза Пироса блеснули. — А ведь в самом деле может здорово получиться! Мы выкрадем Человека Зеленого Камня в неразберихе, а Верминаард и не узнает… Итак, когда рабы бросятся в бой, разыщи Человека Зеленого Камня, приведи его сюда и спрячь в нижних покоях. Когда мятежники будут уничтожены, а Квалинести растоптан армией — он предстанет перед Темной Владычицей!

— Понимаю, — вновь поклонился посетитель. — Какова же будет моя награда?

— Ты получишь все, чего заслужишь. А теперь оставь меня.

Тот вышел, не забыв надвинуть на лицо капюшон. Пирос сложил громадные крылья, свернулся калачиком, прикрыл хвостом нос и замер, глядя во тьму. Единственным звуком во всем огромном чертоге было жалобное всхлипывание Сестана…

— Как ты? В порядке? — участливо спросил Фисбен Тассельхофа. Они сидели на полу близ балкона, не осмеливаясь двинуться с места. Было темно, как в погребе: Фисбен накрыл летучий огонек вазой, как тот ни возмущался.

— В порядке, — тупо ответил Тас. — Прости, что я так ахнул тогда… Я просто не мог удержаться. Я, в общем, этого ждал… чего-то подобного… но все-таки… когда кто-то, кого ты знаешь, вдруг тебя предает… Как по-твоему, дракон слышал, как я?..

— Не знаю, — вздохнул Фисбен. — Скажи лучше: что нам делать теперь?

— Понятия не имею. — Тас чувствовал себя очень, очень несчастным. — Я же не из тех, кому на роду написано за всех думать. Мне лишь бы приключения… Мы даже не можем предупредить Таниса и остальных, потому что не знаем, где они сейчас. А если мы пустимся на поиски, нас могут поймать, и тем самым мы только всем навредим!.. — Он подпер рукой подбородок и проговорил с необычной для него задумчивостью: — Ты знаешь, однажды я спросил своего папу, почему мы, кендеры, такие маленькие. Я очень хотел вырасти большим, как люди и эльфы…

Он замолчал.

— Что же сказал твой папа? — мягко спросил Фисбен.

— Он сказал, это оттого, что мы, кендеры, созданы совершать маленькие дела. «Присмотрись ко всему, что ни есть на свете большого и даже великого, — объяснил он мне, — и увидишь, что на самом деле все это состоит из маленьких частиц, сложенных вместе…» Вот и здоровенный дракон там внизу — он ведь тоже сделан из капелек крови… наверное. Все зависит от маленьких частиц…

— Умный у тебя папа.

— Да. — Тас провел рукой по глазам. — И я так давно его не видал…

Кендер выставил подбородок, сжал губы. Будь здесь его папа, он с трудом узнал бы в решительном маленьком воителе своего сынишку.