— Меркор! — окликнул Лефтрин, но драконы не обратили на него внимания.
Дело было улажено. Что бы ни хотел сказать человек, значения это не имело.
— Пора отправляться, — объявил Меркор.
Не одна Синтара бросила тоскливый взгляд на теплое место, но стоило драконам отойти от платформы, как она перестала греть. Остался только просвет чистой воды в зарослях камыша. Синтара вскинула голову и огляделась, пытаясь соотнести увиденное с воспоминаниями о Старших и их селениях. Но даже если кто-то из ее предков и бывал здесь, либо она не помнила, либо местность так сильно изменилась, что не пробуждала воспоминаний. В глубине ее души шевельнулся испуг. Что, если Кельсингра тоже изменилась? Что, если чудесного города, окруженного богатыми пахотными землями, больше нет?
Меркор, похоже, ощутил ее сомнения.
— Вода откуда-то течет, а она всегда сбегает сверху вниз. Если мы и дальше будем двигаться против течения, то рано или поздно придем к возвышенности. Где-то в этом мире должно найтись место для драконов. И мы его отыщем.
Кало громко протрубил и двинулся в путь. Остальные драконы побрели за ним. Никто из них не обернулся проверить, следует ли за ними баркас. Он был должен, не мог не следовать.
Приглашение для Эрека, смотрителя голубятни в Удачном, от торговой семьи Душанков в ближайшее удобное для него время навестить их дом в Трехоге.
Эрек, пожалуйста, ни в коем случае не упоминай при моих родителях, что я нацарапала эту приписку поверх их официального приглашения. Они настояли, что все должно быть «как у людей», по выражению моего отца. Так что теперь они с матерью приглашают тебя в Трехог и к нам домой официальным письмом. Надеюсь, ты не сочтешь их слишком напыщенными. Пожалуйста (и я краснею, когда это пишу), не обращай внимания на их намеки, будто бы ты приехал скорее ради того, чтобы навестить меня, а не увидеть моих птиц. Боюсь, родители постоянно будут смущать нас обоих, если мы не выкажем всей твердости, упоминая о цели нашей встречи. Еще должна предупредить, что отец изобрел весьма, как он полагает, хитроумную дверцу для наших летков. Днем она позволяет птицам свободно выходить и входить, а с наступлением сумерек прилаживается так, чтобы можно было только войти. Отец крайне горд этим новшеством. Пожалуйста, пришли ответ как можно скорее. Подозреваю, что теперь меня ежечасно будут терзать вопросами, сможешь ли ты приехать, пока мы не получим от тебя точного ответа.
Запечатанное послание торговца Элспина из Дождевых чащоб торговцу Кервиту из Удачного с требованием немедленной выплаты по нескольким просроченным обязательствам. Это письмо направлено в качестве последнего напоминания, за которым последует официальный запрос к Совету торговцев Удачного с требованием обязать должника заплатить по счетам.
Эрек, пожалуйста, не глупи. Поскольку мое предыдущее письмо ты наверняка уже получил, то должен знать, как рады будем все мы, если тебе удастся нас навестить. Надеюсь, ты сумеешь устроить все так, чтобы погостить у нас подольше, и я смогу показать тебе все достопримечательности Трехога!
Глава 18
СБИВШИЕСЯ С ПУТИ
Тимара поморгала и накрепко зажмурилась: у нее закружилась голова. Она сидела на носу «Смоляного», болтая ногами за бортом, и размышляла о том, каким большим сделался мир. Густые тучи и нескончаемый дождь последних дней остались в прошлом, над головой от горизонта до горизонта раскинулось бескрайнее небо, усеянное звездами. Она слишком долго смотрела на них, и внезапно ей показалось, что она падает с палубы баркаса в небо. Затем девушка снова открыла глаза и уставилась на воду.
Леса больше не было. Он отступал от них день за днем и теперь превратился в смутную тень на горизонте. Корабль затерялся на мелководье среди зарослей камыша и рогоза. Низенькие деревца и кусты с корнями-сваями поднимались по сторонам редкими рощицами. Путешественники обнаружили, что отмечают они не только отмели, но еще и места, где любят греться на солнце галлаторы. Драконы этих ящеров не боялись, считая просто более жирной добычей. Но галлаторы покрупнее воспринимали точно так же хранителей и их лодки. И ребята научились приотставать, позволяя сперва драконам полакомиться хищниками, и только потом подплывать к зарослям. Драконам нравились ночевки близ рощиц. Все они устали от постоянного пребывания в воде, но там она хотя бы была неглубокой. Капитан Лефтрин приноравливался к их вкусам, но Тимара знала, что он опасается посадить «Смоляного» на мель на таком мелководье, откуда даже этому баркасу будет трудно выбраться.
Оставшийся позади лес забрал с собой и все привычные для нее источники пищи. Теперь хранители ставили на ночь сети, дергали рогоз и камыш ради их толстых, крахмалистых корней. Пару дней назад им повезло, и в сетях Карсона запуталась стая водоплавающих птиц. Они получили свежее мясо, но расплатились долгими часами починки изорванных сетей. Тимаре не нравилась однообразная еда, а еще больше не нравилось чувство собственной бесполезности. Поскольку ее охотничье снаряжение пропало, она могла заниматься только сбором еды. А собирать здесь удавалось только крахмалистые корешки или головки семян с высокой травы.
По крайней мере, Синтара стала к ней внимательнее, хоть и не добрее. Теперь драконица требовала, чтобы ее чистили каждый вечер. В воде это было делать труднее, и ей пришлось смириться с тем, что Тимара забирается ей на спину и шею, чтобы дотянуться до всех участков шкуры. Из скрученных пучков травы и камыша получались грубые мочалки, которые выгоняли насекомых и полировали чешую, но для человеческих ладоней они казались слишком жесткими. Тимара сочувствовала тем хранителям, чьи руки были не такими чешуйчатыми, как у нее.
Несмотря на все трудности, Синтара требовала тщательной чистки. И Тимара проводила большую часть вечера над драконьими крыльями. Как бы она ни ссорилась с их обладательницей, крылья Тимаре нравились. Теперь, когда драконица расправляла их, ажурный рисунок костей и хрящей и узор на перепонках делали крыло похожим на витраж. Чешуйки с зазубренными краями напоминали полупрозрачные перья. Хотя крылья драконицы и выросли, кожа на них оставалась тонкой и нежной. Лежащие внахлест чешуйки сливались в единый покров. Крылья драконицы складывались на удивление плотно — такие огромные в расправленном виде, они преспокойно умещались на ее спине. Насекомые, забивающиеся в их складки, вызывали раздражение, а постоянная влажность приводила к тому, что кожу стирало в кровь. Было ясно, что крылья нуждаются в ежедневном уходе, какого не может обеспечить им сам дракон. И все же Тимаре казалось, что Синтара принуждает ее заниматься крыльями слишком уж подолгу. Снова и снова драконица требовала, чтобы Тимара восхищалась цветом и узором, проявляющимся на них, чтобы она замечала, насколько прочна эта изящная конструкция и как тонко зазубрены коготки на конце каждого пальца в крыле.
В итоге, хотя Тимара больше не гребла в лодке, а путешествовала на палубе баркаса, ее не оставляла усталость. Смертельная усталость, до ломоты в костях. Руки ныли, а спина болела вокруг незаживающей раны. К этой боли девушка уже начала привыкать и почти не вспоминала о ней, пока случайное прикосновение не пронизывало ее острой мукой. Тогда Тимара украдкой оглядывалась по сторонам и, удостоверившись, что никто на нее не смотрит, запускала руку под рубашку, осторожно ощупывая кожу между лопатками. Горячая. Опухшая. И посередине какая-то неприятная, покрытая струпьями борозда, от которой Тимаре становилось не по себе. Ее едва ли не радовало, что Татс с ней больше не разговаривает, не говоря уже о ласках и поцелуях. Ей непросто было удержать его беспокойные руки подальше от спины, и, к тому же, этот запрет совершенно сбивал его с толку. Зря она ему мешала — если бы он наткнулся на эту болячку, то мигом бы охолонул.
